Адалин Черно - Право на сына

Я же даже не была зарегистрирована в сети, удалила аккаунт, который у меня когда-то был, боясь, что кто-то может заметить сходство. В первый год оно было практически незаметно, но сейчас… видимо, у Стаса слишком сильные гены, потому что Даня невероятно сильно похож на него. Не узнать это невозможно, и я боялась, что он когда-то наткнется на своего сына. Или кто-то пришлет ему фото.

— Ну? — поторапливает Лера.

— Из злости. Он дал мне денег и выставил представительницей древней профессии, я из злости глотнула таблетку, решив, что не хочу рожать от такого, как он.

Я ведь действительно так и думала. Зачем мне ребенок от такого, как Стас? Если после хорошо проведенной ночи он выставил меня непонятно кем и оскорбил. Я была зла.

— Таблетка не подействовала?

— Нет.

— И ты ему не сказала? — Лера явно не понимает, почему я этого не сделала.

— А должна была? — усмехаюсь.

— Конечно, должна была. У вас порвалась защита, ты глотнула таблетку, она не подействовала, ты забеременела. Почему ты ему ничего не сказала? Ты ведь не забеременела обманом!

— Лер, о чем говорить? Что я забеременела? Он бы отправил меня на аборт. Видела бы ты, с каким лицом он говорил, что ему не нужны проблемы.

— И что? Не нужны, но уже получилось, а тебе нельзя было прерывать беременность.

— Ты думаешь его это волновало? Лер, ну что ты как маленькая, он бизнесмен, известный на всю страну, а я кто?

— Глупая ты, Насть, я бы на твоем месте давно ему рассказала, а ты тут от страха жмешься. Ну богатый, влиятельный, красивый, и что? Он же не деспот, Насть, да и право матери быть с сыном никто не отменял.

— Лер, я хотела ребенка для себя, я не собиралась беременеть от Лебедева, чтобы потом кинуть ему предъявы и потребовать алиментов. Я родила для себя.

— Не-е-е-ет, дорогая, — смеется подруга, отпивая из бокала игристый напиток. — Для себя ты родила, если бы твой план сработал и Лебедев взял защиту с твоих рук, а так это уже стечение обстоятельств. Ты и таблетку выпила и приготовилась к тому, что не родишь, все сделала, как он просил.

— И что ты предлагаешь? — спрашиваю, беря со стола бокал, но тут же ставя его обратно. Пить уже не хотелось, да и голова начала раскалываться. Я хотела узнать, как получилось так, что Лебедев вернулся, а Лера пыталась убедить меня в том, что ему стоит рассказать.

— Скажи ему о том, что у него сын растет, — уверенно предлагает Лера.

— И что это изменит? — спрашиваю, действительно не понимая какой в этом смысл.

— Ты перестанешь боятся, что он у тебя его заберет и начнешь нормально жить. Заведешь аккаунт в инстаграм, познакомишься с кем-то, ты же живешь затворником.

— У меня есть Макс, — напоминаю ей о парне, но подруга лишь отмахивается и залпом осушает бокал.

— А что Макс? Он сколько раз тебе предлагал к себе переехать? А ты все отказываешь. Почему?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лер, давай не сейчас.

Начинаю чувствовать себя, как в следственном кабинете на допросе. Голова тут же проясняется, но от этого становится не легче, а только хуже. Вдруг накатывает все, что произошло за последние дни: Лебедев, мама со своим поторапливанием, Максим, который снова начал давить намеками, родительский комитет, в котором меня считают нищей.

— А я знаю, почему ты отказываешься, — подливает масла в огонь Лера. — Потому что все еще думаешь о своем Лебедеве.

— Лера! — одергиваю ее и забираю бутылку, замечая, что подруга изрядно опьянела. — Ты ела что-то сегодня?

— Ага, — икает она. — Мандаринку.

— Жуть какая, — комментирую и помогаю ей встать и дойти до кровати.

Едва голова Лерки касается подушки, как она засыпает, что-то пробормотав напоследок. Я выхожу в коридор и иду в другую комнату, где Даня играет с домработницей.

— Ирина, мы поедем. Я уже такси вызвала.

— Хорошо. Как там Валерия?

— Спит, — я улыбаюсь, когда она понимающе кивает.

— Идете, я дверь закрою, все уберу, не переживайте.

Ира отпускает нас домой с упакованными булочками и новой игрушкой, которую Лера специально купила для Дани, а сын ни в какую не хотел ее оставлять.

Наше такси подъезжает как раз в тот момент, когда мы выходим из подъезда. Я усаживаю Даню в автокресло, пристегиваю и сажусь рядом. Дома мы оказываемся через полчаса, выходим из авто, я расплачиваюсь, не требуя сдачи и беру сына за ручку.

Даня принимает ванну и после сказки ложится спать, а я сажусь рядом, беру телефон в руки и захожу в инстаграм, быстро прохожу регистрацию, не выставляя своих фотографий и придумывая другое имя. В поиске вбиваю имя Стаса, но не нахожу его прежней страницы. Открываю несколько аккаунтов, но все они принадлежат другим людям.

Поисковик тоже не выдает никакой полезной информации, создавая ощущение, что за последние годы о таком человеке, как Станислав Лебедев успели забыть. По крайней мере не только наши сми, но и зарубежные, потому что после неудачи я вбиваю в поисковик запрос на английском и прохожу по ссылкам. Там тоже никакой информации. Неужели за границей Стас не стал популярным? И куда подевался его аккаунт?

Корю себя за то, что позволила Лерке вывести меня на откровенный разговор и не узнала, почему он вернулся. Подруга должна была знать, потому что близко общалась с его родной сестрой, уехавшей в Штаты вместе с ним. Они поддерживали связь, Лерка часто о ней рассказывала, но я все время переводила тему, не желая слушать ничего из того, что она рассказывала об их семье.

На следующий день я первым делом звоню подруге, узнать, как она себя чувствует и попросить заехать ко мне на работу. Судя по охрипшему голосу, которым она отвечает, самочувствие у нее так себе. Оно и неудивительно, особенно с оглядкой на то, что она почти не ела и много выпила. Хорошо, что я не сторонник алкоголя.

— Башка раскалывается, — хнычет Лера в трубку. — Я сегодня девчонкам позвонила, сказала, чтобы без меня.

— Сможешь ко мне заехать, как полегчает?

— У тебя что-то срочное? — закашлявшись, бубнит подруга.

— Очень. Жду тебя.

За работой о визите Лерки я забываю, вспоминая о нем только тогда, когда подруга входит в холл. На ней темные очки, а в руках бутылка минералки, но даже такой она выглядит сногсшибательно и дорого. Ступает на высоких шпильках, как принцесса, и даже не осматривается по сторонам. На ней небесно-голубой деловой костюм, брюки с идеально выглаженными полосками, белая блузка и пиджак с рукавом на три четверти.

Я невольно засматриваюсь на нее и немного завидую тому, как она умудряется так выглядеть. Я вот сколько пробовала — не умею. Даже из недорогих вещей одеться так не умею, предпочитая кроссовки, джинсы, рубашки в клеточку и простые бесформенные блузки.

— Ну привет, — она закидывает клатч на стойку и чуть приспускает очки, смотря на меня покрасневшими глазами. — Напомни мне в следующий раз не пить с тобой, Соколовская.

— А я говорила, — произношу шутливо. — И я, между прочим, была трезвой.

— Ну тебя, — отмахивается она и заходит за стойку, плюхаясь на кресло. — Так что за вопросы?

— Ты скажешь мне, как получилось так, что Лебедев вернулся?

Лера успела снять очки, поэтому сейчас я вижу в ее глазах растерянность и вину. Она отводит взгляд в сторону и закусывает губу, а я начинаю предчувствовать неладное.

— Ле-е-е-ер!

— Я не знала, как тебе сказать.

— Лера! — не выдерживаю, когда она снова делает театральную паузу.

— Он давно вернулся. Ну, как давно. Недели две точно.

— Ты знала? — охаю я. — И ничего не сказала?

— Я не знала, как. Да и ты его, как огня боялась! — оправдывается подруга.

— А со страницей его что? С инстаграмом? — интересуюсь растерянно, ведь он действительно удалил свой аккаунт.

— Этого я не знаю, — честно отвечает. — Он удалил ее почти сразу после того, как уехал. Ты уже тогда не заходила, а мне Оля рассказывала, что брат, как с цепи сорвался по прилету, сам не свой был, ну и снес.



— Я вчера ни одной новости не нашла, — с разочарованием произношу. — Не знаешь, почему он вернулся?

Лера замолкает, смотря впереди себя и не говоря ни слова. Я предчувствую что-то плохое, но пока не могу понять, что и жду, что мне ответят.

— Ну же? — подгоняю ее. — Что такое?

— Ты не смотришь же новости, да?

— Стараюсь себя не расстраивать, — отвечаю честно. — А что там?

— Его родители разбились, — произносит она. — Олька в реанимации. Она прилетала сюда к ним на праздник, что ли и… они в аварию попали, когда из аэропорта ехали, — по щекам Леры текут слезы.

— Подожди, — хриплю я, пытаясь осознать услышанное. — Это означает, что…

— Что он вернулся навсегда, — кивает Лера. — Бизнес отца теперь на нем, — продолжает она. — Вряд ли он уедет.

Весь день я не могу сосредоточиться и взять себя в руки. Работа не идет, как я не пытаюсь наладить процесс. Ближе к вечеру набираю Макса и пытаюсь загладить свою вину и объяснить, почему я не брала трубку больше суток.

— Я думал, ты уже не позвонишь, — с укором произносит он. — Что случилось, Настя?

— Ничего, просто… столько всего навалилось.

Начинаю чувствовать себя героиней дешевой мелодрамы, где побитая судьбой девушка пытается справиться с проблемами и не обращается к своему парню. Навалилось действительно много и я могу назначить на завтра встречу, ужин, чтобы поговорить.

— Макс, я сейчас на работе, но звоню, чтобы завтра встретиться. Я приготовлю ужин, или сходим в кино. Мне правда безумно жаль, что все так вышло.