По пути в больницу, набираю Стаса и сообщаю, что подруга очнулась. Он обещает приехать, как сможет. Я знаю, что он занят — пытается выяснить, что случилось и куда влезла Лерка с его сестрой. Возможно, подруга мне всё расскажет. Я очень сильно на это надеюсь, потому что боюсь, что и она тоже будет молчать.

К ней я попадаю через полчаса. Врач не задерживает меня в кабинете, встает сразу, как я захожу и любезно проводит до палаты Леры.

— Возможно, у вас получится что-то узнать. Следователям она сказала, что ничего не помнит, мне то же самое.

— Вряд ли бы она стала скрывать, зная, кто с ней это сделал, — замечаю.

— Кто знает, — доктор пожимает плечами, — возможно, это сделал кто-то, кого она захочет защитить.

Слабо представляю, как можно хотеть защитить того, кто не отправил тебя на тот свет, но с доктором не спорю. Молча иду за ним, остановившись лишь у двери, где все так же стоит охрана. Мужчины лишь окидывают меня взглядом, но не останавливают, позволяя пройти..

В палате меня оставляют одну. Лера лежит с закрытыми глазами, и я почему-то думаю, что она спит, но когда подхожу ближе, понимаю, что нет. Она шумно дышит и открывает глаза, пытается улыбнуться, но получается лишь оскал.

— Привет, — шепчу и сажусь у кровати, хватая ее за руку. — Как ты?

— Как фаршированная яблоками утка, — пытается шутить, едва шевеля губами.

Я сглатываю, чувствуя, как она сжимает мою руку. Едва ощутимо, но упрямо старается, чуть морщит лоб и поворачивает голову в мою сторону.

— Они ничего мне не говорят, — наконец, продолжает. — Я помню только как в меня стреляли.

— А кто это сделал, знаешь?

— Понятия не имею, — Лера облизывает пересохшие губы и с трудом сглатывает. — Он был одет в черное, в маске. Я даже не знаю, как он оказался в квартире, у меня ведь хороший замок и окна я всегда закрываю.

Она говорит прерывисто, с паузами, с тяжелым свистом, но не замолкает, продолжая строить догадки.

— Стас думает, что это как-то связано с его сестрой.

— С Олей? — растерянно переспрашивает Лера. — При чем здесь она?

— Я не знаю, — отвечаю честно. — Он говорит, что сестра куда-то влезла, а ты вместе с ней.

— Нет, — обескураженно мотает головой из стороны в сторону. — Ничего такого не было. Мы общались, да и то в последнее время не так близко, у меня мало времени было, я же салон расширяла. Я как-то не верю, что это с Олей связано, — пожимает плечами Лера.

— Меня допрашивали, — признаюсь ей. — Интересовались, были ли у тебя мужчины и показывали фотографию того, кто тебя принес. Ты его помнишь?

Видно, что подруга пытается вспомнить. Я терпеливо жду, что она что-то вспомнит, прояснит ситуацию.

— Я помню, что меня кто-то нес, — сообщает она. — Что-то шептал, помню, как бережно посадили в авто, а дальше тьма.

— Ты не знаешь, кто это был?

— Нет, — она пожимает плечами. — Но он спугнул того, кто в меня стрелял, — ее лицо проясняется, будто она вспоминает все, что произошло. — Тот мужчина, что меня спас не может быть тем, кто в меня стрелял, — сообщает Лера. — Это точно.

Я верю ей и пока решаю повременить с признанием о том, кто именно это был. Думаю, будет лучше, если Богдан встретится с ней и расскажет все сам.

Мы обе замолкаем, я безумно рада тому, что Лерка, наконец, пришла в себя. Теперь я уверена, она пойдет на поправку и выкарабкается, а того, кто с ней это сделал, полиция найдет.

— Я так и не сообщила Игорю, — говорю ей. — Хотела, но потом подумала, что лучше спросить у тебя.

— Я думаю, он и так знает, — ехидно произносит.

— Он не приходил, — замечаю, пока не понимая, к чему клонит подруга.

— Ты так наивна, Настя, — наконец, произносит она. — Если кто и виноват в случившемся, то только он, — Лера сглатывает.

— Не понимаю, но ведь вы разошлись, у него другая семья, а ты… — тараторю, но подруга меня перебивает.

— Знаешь почему мы развелись? — она горько усмехается. — Я не смогла родить ребенка, и он изменил мне. Переспал с какой-то там секретаршей и она залетела, прикинь? Сразу же! Он узнал, что у него будет сын, и мы развелись, но он вернулся через год, Настя. Говорил, что любит, что хочет, что все осознал, — по ее щекам стекают слезы, и я понимаю, что ничего хорошего это не предвещает, поэтому лишь крепче сжимаю ее руку.

— И ты ему поверила, — не спрашиваю, а утверждаю.

Кто, как не я, знала о ее чувствах. Она плакала у меня на плече, устраивала истерики и часто была на грани, говорила, что больше не может терпеть, а потом все просто прекратилось. Она будто переболела, но на самом деле просто вернулась к нему. Он снова заставил ее поверить, что любит. Сволочь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Поверила, — она кивает. — Он говорил, что уже на стадии развода с женой, что ребенка он заберет и мы будем жить втроем. Я была согласна даже на это! Господи, какая я дура, — шепчет обреченно. — Я узнала, что он не разводится, когда его жена пришла ко мне на третьем месяце беременности. Мы тогда уже около полугода были вместе, он ночевал у меня чаще, чем дома, приезжал на обед, ужин, у нас был второй медовый месяц, и я верила!

— Боже, — все что могу произнести, шокированная признанием подруги.

Я ведь даже не подозревала, понятия не имела, что у нее все вот так. Я думала, что Лерка просто не хочет отношений, не хочет замуж и ей хорошо одной, а оказывается, она никогда не была одна. Ее бывший не давал ей покоя и обманывал, бросался пустыми обещаниями.

— Она пришла ко мне, растерянная, заплаканная, — Лера тянется к щекам, чтобы вытереть слезы, но морщится от боли, и это делаю я. Смахиваю мокрые дорожки платочком и продолжаю слушать. — Я пригласила ее на чай, выслушала. Он никогда бы ее не бросил, потому что ему был невыгоден развод. Он собирался баллотироваться в депутаты и счастливый отец двоих детей вписывался в его образ куда лучше, чем мужчина, отбирающий у матери детей, чтобы вернуться к бывшей. Я в тот же вечер сказала ему, чтобы он убирался. Собрала его вещи в чемодан и выставила за дверь. Он пообещал, что я пожалею.

Видно, что ей трудно говорить. Еще бы. Она вся в иголках и на ее лице написана боль и страдания, но хуже всего от осознания, что это с ней сделал тот, кому она отдала и душу и тело. Подарила всю себя.

— Ты думаешь, это он? — мне все еще трудно поверить, что люди способны на такую низость. Особенно те, кто был нам близок. Я бы никогда такого не смогла сделать близкому человека, да и врагу тоже!

— Я уверена. И Оля тоже его рук дело. Она была единственной, кто знал обо всем. Я ведь тебе боялась рассказывать, у тебя ребенок, и он бы точно надавил, но он узнал о ней. Прочитал нашу переписку, ее советы. Поставил ультиматум, что я должна вернуться к нему, стать любовницей, как раньше, и никто не пострадает. Я не верила, что он доберется до Оли в Штатах, а она вернулась и он подстроил эту аварию.

— Но зачем ему убивать тебя? — непонимающе спрашиваю. — Он ведь хотел, чтобы ты была с ним.

— У меня была переписка, где он угрожал убить всех, кто ему дорог. Имя Ольги там фигурировало. Я последние дни практически никуда не выходила, но тогда мне нужно было поехать на работу, и я выехала. Вернулась поздно, забыв обо всем. Он уже был в квартире.

Я вижу, что ей трудно обо всем вспоминать, замечаю, с каким трудом она возвращается воспоминаниями к тому вечеру и прошу ее прекратить.

— Расскажешь потом, милая, это ведь не критично.

— Нет, — Лера мотает головой, полная решения пойти до конца. — Он выстрелил мне в ногу, потом в плечо, а дальше я не помню, потому что упала. Знаю, что было жутко больно, горело все тело.

— Тебе ведь опасно находиться здесь, — я мгновенно достаю телефон, чтобы позвонить Стасу и сообщить обо всем, но подруга опережает меня.

— Погоди. Мне не опасно. Он забрал мой телефон. У меня ничего нет, понимаешь? Ничего. Я не смогу доказать, что он как-то причастен к аварии с Олей и родителями. Я не опасна. Если бы он сомневался в этом, я была бы уже мертва. Послушай, — она уговаривает меня. — Он один из самых влиятельных людей в городе. На уровне с ним только его соперники в выборах. Если бы он хотел меня убрать, он бы уже это сделал.

— Но зачем вообще тебя трогать? Неужели нельзя было просто… — запинаюсь. — Забрать телефон, украсть его, не знаю, зачем столько издевательств?

Лера усмехается, горько, так, что я тут же понимаю — она знает, почему он поступил именно так.

— Он ведь хотел меня напугать, — она вздыхает. — У него получилось, — кивает. — Если он снова попросит быть его любовницей, вряд ли я откажусь.

— Боже, Лера, — выдаю на одном дыхании. — Ты должна все рассказать полиции, должна написать заявление и…

— И что? Узнать, что оно ничего не значит? Что у него и там всё схвачено? Он ведь сразу узнает о заявлении и тогда у меня внезапным образом остановится сердце. Брось, Настя, я в западне, меня едва чуть не убили, дальше только хуже. Я не стану рисковать.

— Но ведь должен быть выход, я поговорю со Стасом и он обязательно поможет.

— Нет! — Лера на удивление сильно хватает меня за руку. — Ты ни с кем не станешь говорить, поняла меня? Никого не будешь просить о помощи, я разберусь сама. Не смей подвергать Даню опасности. Или ты думаешь, что он остановится перед ребенком? Он чудовище, Настя, очнись!

Я задыхаюсь от ее слов, но все равно принимаю решение поговорить со Стасом. Возможно, можно что-то сделать. Я ведь не смогу просто забыть обо всем и смотреть, как она гробит свою жизнь. У Леры никого нет, кто бы мог помочь, а у Стаса, я уверена, есть связи.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — обещаю ей. — Не переживай.

Через полчаса я покидаю больницу. Лере ввели успокоительное, после которого она должна проспать до вечера, поэтому делать мне там больше нечего. Уходить, если честно, страшно, но я должна обо всем рассказать Стасу. Он так и не смог приехать на разговор, но забрать меня из больницы у него получается. Я сажусь в припаркованный напротив большого серого здания автомобиль, наклоняюсь, чтобы поцеловать Стаса и пропадаю в его объятиях.