— А хочешь? — тут же спрашиваю ее и разворачиваю к себе за бедра.

— Что?

— Обещаний, — спокойно говорю.

— И каких же? — гордо вскидывает голову и смотрит на меня.

— Например, что я обязательно женюсь на тебе, — я улыбаюсь от это ванильной фигни, но понимаю, что ей это нужно.

Все женщины этого хотят и ждут, но с другими у меня почему-то не было желания что-то обещать.

— Что буду только твоим, — продолжаю, улыбаясь. — Что не стану смотреть в сторону ни одной другой девушки.

— Я думала, что после обещания жениться все остальное прилагается, — скромно замечает и смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

— Прилагается, — киваю и чувствую до боли сильное желание ее поцеловать.

Тянусь к ней, хотя жду, что она вот-вот меня оттолкнет, но она спокойно сидит и ждет, упирает руки в матрас и отвечает на поцелуй, когда я касаюсь ее губ своими. Она не выдерживает первой, касается моей шеи и плеч, чтобы хоть куда-то деть руки и сладко стонет мне в губы. Пора заканчивать, потому что где-то в детской сидит Тимофей и явно не понимает, почему его бросили так надолго.

— Лиза была до тебя, Насть, — произношу, отстраняясь. — Между нами не было ничего серьезного.

— Как с теми девушками из отеля? — тут же напоминает.

— Да, как с ними, — киваю. — Послушай, они тоже давно в прошлом. У меня не было никого с того самого дня, как я помог тебе доехать до больницы с родителями. И надеюсь, что дальше у меня будет только одна девушка.

— И какая же?

— Ты, любопытная, — щелкаю ее по носу. — Там это… Лиза уволилась прямо несколько минут назад, а Тимофей сидит в детской и скоро пойдет нас искать. Может, сходим к нему вместе?

— Ты оставил ребенка в детской одного? — удивляется она и тут же вскакивает на ноги. Так неожиданно, что я едва успеваю отстраниться и не упасть. — Пошли к нему. Скорее!

Глава 31

— Ты сможешь уложить его? — спрашивает Стас спустя час, когда Тимофею как раз приходит время спать.

Мы с малышом более менее подружились, но он все еще с опаской на меня посматривает и неохотно идет на руки. Как его уложить спать, не имею ни малейшего понятия. С Даней куда проще. Он мой ребенок и я уже знаю, как правильно это делать именно с ним.

— Попробуем вместе?

Стас кивает, и мы предлагаем Тимофею лечь в кровать, предварительно приняв душ. Он быстро соглашается, раздевается и бежит в ванную с довольной мордашкой. Видимо, он тоже чувствует, что пришло время ложиться и с удовольствием идет готовиться ко сну.

Искупав Тимофея, беру книжку с полки и сажусь у кровати. Стас никуда не уходит, приземляясь на противоположной стороне. Пока читаю малышу, все время думаю о Дане и переживаю, чтобы он не проснулся. Видимо, тревога сильно написана на моем лице, потому что Стас тихо говорит о скором возвращении. Тимофей не нервничает, но заметно, что немного напрягается. Оно и понятно, я для него совсем посторонняя тетя и он еще не знает, что я не сделаю ему ничего плохого.

Стас возвращается быстро, садится на свое прежнее место, кладет широкую ладонь на ножку Тимоши и ободряюще ему улыбается.

— Я оставил дверь открытой, мы его услышим, — шепотом уже мне.

Я с благодарностью улыбаюсь Стасу и продолжаю с выражением читать. Спустя полчаса Тимофей крепко сопит, а я ставлю книжку обратно на полку.

— Мы так и не выпили чаю, — улыбается Стас, подпирая голову рукой и упираясь о матрас кровати. — Может, посидим на кухне?

Причин для отказа я не нахожу, поэтому киваю и поднимаюсь с пола, куда устроилась, чтобы почитать Тимофею. Мы вместе со Стасом выходим из комнаты, тихо прикрываем за собой дверь и направляемся на кухню. Вся неловкость между нами куда-то улетучивается, когда я начинаю чувствовать себя в доме женщиной. Здесь больше никого нет, и я с удовольствием открываю тумбочки, достаю чай, сахар, нажимаю кнопку на чайнике и удовлетворенная поворачиваюсь.

Стас стоит прямо позади меня в нескольких десятках сантиметров. Его руки запущены в карманы, а сам он, прислонившись к барной стойке, смотрит на меня с интересом.

— Что? — не выдерживаю его взгляда и чувствую, как щеки покрываются румянцем от его пристального взгляда.

— Ты красиво здесь смотришься, — он пожимает плечами и делает шаг, сокращая расстояние между нами. — Мне нравится, когда ты находишься в моем доме.

В нос тут же ударяет запах его дорогого слегка терпковатого парфюма, я цепляюсь руками за столешницу сзади и вжимаюсь в нее настолько, насколько это вообще возможно. Стас со звоном перемещает чашки за моей спиной в сторону, отодвигает греющийся чайник, а после фокусируется теплым взглядом на мне. За считанные секунды он кладет руки мне на бедра и подсаживает на столешницу, коленом разводит ноги в стороны и помещается между ними, прижимая меня к себе за талию.

Я тут же кладу руки ему на плечо и обвиваю ногами за талию. Где-то внутри рождается убеждение, что так правильно, хотя я все еще чувствую неловкость и стыдливость в его присутствии. Мы провели ночь вместе, он видел меня голой, и я родила от него сына, но, кажется, так и не разучилась краснеть, когда он смотрит так выразительно и будто хочет по меньшей мере съесть.

— Так тебе сколько сахара и какой чай? — спрашиваю, кокетливо приподнимая брови. — У вас тут самый разный… фруктовый, лимонный, с мелиссой и…

Он запечатывает мой рот поцелуем. Просто жестко фиксирует голову, ухватившись рукой за затылок, и сминает мои губы во влажном поцелуе. Задохнувшись, отвечаю ему с не меньшей страстью, к своему стыду, с моего рта срывается стон, когда Стас прижимается сильнее. Наверное, вот так выглядят идеальные отношения. Пока дети спят, родители, спрятавшись на кухни ото всех, просто поглощены друг другом.

И пусть ветер за окном шумит все так же громко, а капли дождя по-прежнему барабанят в окно, мне так хорошо рядом с этим мужчиной, что я забываю обо всех проблемах. О маме, которая никак не хочет меня понять, о Максе, который почему-то решил, что имеет право решать за двоих, и о Викторе Павловиче, который последние дни обрывает мой телефон. Я не беру трубку, потому что и так знаю, что ничего хорошего после того, как Стас врезал ему у ресторана, не услышу.

Чайник закипает, сообщая нам об этом характерным хлопком, но даже это не останавливает нас от того, чтобы продолжить целоваться, не обращая совершенно никакого внимания на происходящее вокруг. Мне трудно понять, что в голове у Стаса, но я полностью посвящаю себя этому мужчине. Сейчас мне кажется, что одно его возвращение посеяло между мной и Максимом холод. Я итак его не любила, а тут еще тот, о ком я мечтала три года назад, за кем наблюдала издалека и грезила, что когда-нибудь рожу от него ребенка.

Я ведь даже не отдавала себе отчет в том, что медленно влюбляюсь в Стаса. И когда он уехал, чувства не прошли, не улетучились и попросту никуда не делись. Они затихли в предвкушении, замаскировались ожиданием маленького чуда, которое должно было у меня появится, а потом перебрались к сыну, но часть всегда оставалась в сердце.

Я слишком отчетливо это понимаю, когда он отстраняется лишь на несколько сантиметров, а я уже чувствую разочарование и потребность в нем. Кладу руки на его щетину, подушечки пальцев тут же царапают острые волоски, но я даже не пытаюсь одернуть руки, наоборот, с удовольствием ощущаю, как начинает жечь нежную кожу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Ты… чудная, — Стас улыбается, ничуть не желая меня обидеть.

— Чудная? — переспрашиваю у него.

— Особенная. Не как другие. Ты так на меня смотришь, будто знаешь меня давно. Признавайся, следила когда-то за моим инстаграмом?

— Следила, — киваю, потому что не хочу ему врать. — Давно, когда он у тебя еще был.

— Ты сразу поняла, кто я, когда мы впервые встретились в отеле.

Я киваю и все еще держу ладони у него на щеках, перебираюсь ими ему на шею, завожу руки за затылок и зарываюсь в его мягкие коротко стриженные волосы.

— Мне показалось, что я сплю, — отвечаю честно. — Тебя ведь давно никто не видел, соц. сети ты удалил, — я пожимаю плечами и смотрю прямо в бездну его глаз. — Я подумала, что это просто кто-то похожий.

— А потом я назвал имя, — с шуткой произносит.

— Да, потом это.

Я не хочу скрывать от него то, что когда-то давно наблюдала за ним в инстаграм. В нашу первую встречу я сделала вид, что не понимаю, о чем он, о какой популярности речь, и он поверил. Сейчас мне не хочется врать ему хотя бы в таких мелочах, потому что между нами стоит тайна куда серьезнее. У меня язык не поворачивается назвать мое молчание ложью. Я просто… не договариваю, не хочу рассказывать ему обо всем и эгоистично выкраиваю для себя время, чтобы понять, что между нами.

— Знаешь, обычно когда я узнавал, что девчонки мои фанатки, я сразу же прекращал общение.

— Эй, — толкаю его в плечо. — Кто тебе сказал, что я твоя фанатка? — искренне возмущаюсь, потому что фанаткой я и правда не была, просто… он мне до жути нравился.

Он смеется, а я спрашиваю:

— Почему переставал общаться?

— Потому что… с ними сложно, — он вздыхает. — Они рисуют себе мужчину, которого видели на видео, внимательного, с широкой улыбкой и добрыми глазами, а потом… их ждет разочарование. Они понимают, что жизнь со мной не инста-сказка, что я бываю в плохом настроении, что у меня скверный характер и вообще, я не нанимался сутками возить их на курорты.

— У тебя скверный характер? — искренне интересуюсь.

— Самый, что ни на есть, — он активно кивает головой и улыбается. — Ты просто почему-то положительно на него влияешь.

— На кого? — задаю вопрос и мой взгляд, честное пионерское, сам опускается вниз… туда, где наши тела крепко прижаты друг к другу.