Я не хочу говорить, что это может быть простым совпадением, что он просто захотел помочь, потому что в такую человеческую доброту даже сама верю с трудом. И мама прекрасно это осознает, усмехается и разводит руками, дескать, я же говорила.

— Ты это “не люблю” брось, — подытоживает мама, ставя жирную точку в конце своей тирады. — Стерпится — слюбится.

Она произносит последние два слова, а я вдруг понимаю, что спросила ее мнения, чтобы окончательно понять для себя — мое счастье для нее ничего не значит. Просто по какой-то причине она не любит меня так, как мать должна любить своего ребенка. И ей абсолютно безразлично, что я буду несчастна рядом с Максимом, главное, он будет доволен, а она перестанет беспокоиться о той, которая всю жизнь поступала не так, как ей того хотелось.


Глава 22

Наш разговор прерывает врач, пришедший к отцу на осмотр. Я быстро семеню за ним, готовая выслушать целую тираду о том, что маленьким детям в палате находиться не положено, но он и бровью не ведет. Напротив, подходит к Дане, протягивает ему руку, чтобы поздороваться, и улыбается. Значит, все же детей приводить разрешено и женщина внизу меня обманула, еще и не постеснялась взять денег? Я шокировано распахиваю глаза и в который раз удивляюсь бесчеловечности и жажде наживы. У людей горе, а они…

— Как самочувствие? — спрашивает доктор у отца. — Одышка, боли в грудине, покалывания есть?

— Нет, — бодро отвечает папа. — Можно мне домой? — задает вопрос, интересующий его больше всего.

Папа, сколько я помню, не любил находиться в больнице и дня, всегда уходил домой, едва ему становилось лучше. Правда, видно, что сейчас он заметно нервничает и следует всем предписаниям врачей. Даже таблетки и тем пьет самостоятельно и без напоминаний, а раньше бы сказал, что с нас просто сбивают деньги.

— Теоретически я могу вас отпустить, анализы у вас хорошие, динамика мне нравится, но потерпите еще несколько дней. В понедельник выпишут.

Папа кривится и вздыхает, но с врачом соглашается, видимо, не на шутку испугавшись за свое здоровье. Не уверена, что мы с мамой позволили бы ему уехать. Я и сама только за то, чтобы он остался под присмотром врачей. Особенно на выходные.

Когда врач уходит, папа планирует на среду шашлыки.

— Сам не поем, но вам приготовлю, знаю ведь, как вы их любите.

— Отличная идея, — оживляется мама. — Соберемся большой дружной семьей, да, Стася?

Мама говорит с нажимом, и я киваю. Не потому, что собираюсь звать Максима, а потому что сейчас я думаю больше о здоровье отца, чем о предстоящем собрании. Да и разубеждать маму в том, что будут те самые “семейные посиделки” н спешу. Не сейчас. Мне куда важнее дать отцу почувствовать себя как прежде. Он ведь наверняка не хочет, чтобы мы с траурными лицами смотрели на него, поэтому шашлыки — здоровская идея.

Мы сидим еще десять минут и собираемся, Даня уходить не хочет, но я все же забираю его под предлогом, что дядя будет ругаться и попросит нас больше не приходить.

Очутившись дома, первым делом набираю Лерку, чтобы попросить ее посидеть завтра с сыном.

— Да не вопрос, я как раз свободна. А ты куда, расскажешь?

— Об этом я как раз и хотела поговорить. Ты не одолжишь мне свое платье?

— Какое из? — хохочет Лерка. — Так куда намылилась?

— Я же говорила, что отпуск взяла.

— Ну, допустим.

Подруга по ту сторону ждет ответа, а я молчу, думая, что сказать, чтобы она сейчас же не сорвалась ко мне. Лерка легкая на подъем, если узнает, что начальник поставил мне условие провести вечер в его обществе, может это неправильно понять и тогда я уже точно не отделаюсь от долгих объяснений и оправданий, а завтра еще и отчитываться буду.

— У меня с Максом встреча.

Зажмуриваюсь, представляя, как подруга закатывает глаза и выбирает платье пострашнее.

— А, — разочарованно фыркает. — Я думала снова с Лебедевым. Ты с Максом платье и попроще надеть можешь, — рекомендует подруга.

— Ле-е-е-ер!

— Ладно, привезу я. Когда тебе нужно? Часов в пять?

— Я пока точно не знаю, перезвоню тебе, как узнаю.

— Хорошо. Выбрать на свой вкус?

Прекрасно зная, какой у подруги вкус, выберет она что-то откровенное и в итоге я пойду в том, что есть у меня.

— Давай скромнее.

— Скучная, — фыркает на прощание.

Я отключаюсь и решаю позвонить Виктору Павловичу, чтобы узнать, в каком часу мы завтра выезжаем. После нескольких гудков, мне отвечает сонный хриплый голос.

— Здравствуйте, — сбивчиво начинаю. — Мы с вами договаривались о встрече. Во сколько мне быть готовой?

Молчание в ответ напрягает, от чего я сильнее сжимаю телефонную трубку и смотрю впереди себя, изучая обои на стене. Я бы с радостью отказалась куда-либо ехать и осталась дома, но не думаю, что Мамаев оценит мой отказ.

— А, Соколовская, — произносит, позволяя моим плечам расслабиться и спокойно поникнуть. — В пять будь готова. Нам на шесть прийти нужно, но не мешает обсудить некоторые детали нашего… кхм… романа.

— Да, конечно, — энергично киваю головой, будто собеседник может меня увидеть.

— Надеть из приличного есть что, или денег скинуть?

Его голос звучит так, что я сглатываю и заставляю себя вогнать ногти в ладони, чтобы не огрызнуться. Он считает меня нищенкой? От унижения хочется провалиться сквозь землю и позвонить Лерке, сказать, чтобы не приносила платье. Пойти в том, что есть. Не знаю, что хочу этим доказать, но отчего-то это желание настолько сильно, что я с трудом его сдерживаю. Как и жажда бросить трубку, отказаться, написать заявление на увольнение, потому что меня, оказывается, не считают за нормального человека.

— Есть. До встречи.

Я быстро бросаю трубку и почему-то злюсь. Понимаю, что у него есть причина считать меня той, кто не имеет дорогой брендовой одежды. Все же именно Мамаев выплачивает мне зарплату. И вряд ли он не понимает, что у меня нет возможности купить дорогую вещь, но зачем об этом говорить так унизительно? Неужели нельзя быть немного человечнее и не напоминать человеку, что он находится на несколько ступеней ниже?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


На эмоциях швыряю телефон на кровать слишком сильно, от чего он делает несколько прыжков и падает на пол. Я тут же бросаюсь к нему и с сожалением смотрю на паутину, тут же появившуюся на экране. Хочется взвыть. У Виктора Павловича завтра будет очередная возможность убедиться в том, что он идет на встречу с той, у кого даже нет нормального телефона. И ведь возможности купить новый сейчас нет.

Я сижу в какой-то прострации еще некоторое время, после укладываю Даню спать и сажусь за ноутбук. Решаю поискать вакансию удаленного бухгалтера. Пусть за небольшие деньги, но за то время, что нахожусь дома, смогу подзаработать, а потом можно будет выполнять отчеты в свободные от смен дни.

Воодушевившись этой мыслью, начинаю шерстить сайты, где обитают фрилансеры. Раньше я уже искала подработку, но тогда подвернулась возможность устроиться в отель, и я прекратила поиски, сосредоточившись на одной вакансии. После унизительных слов директора, решаю не сдаваться и сижу до полуночи в поисках. Откликаюсь на несколько вакансий, высылаю свое резюме и, удовлетворенная собой, забираюсь в кровать под одеяло.

На следующий день Лерка приезжает в три, задумчиво смотрит, как я одеваюсь и, к моему удивлению, ничего не спрашивает. Хотя должна! Она привозит несколько платьев. Одно — красное, длиною до колена, обтягивающее, с глубоким декольте и небольшими складками по бокам. На моих худых бедрах смотрится красиво, но я решаю померить еще. С огненно-рыжим оттенком волос смотрится слишком откровенно. Пожалуй, на такие подвиги я пока не способна.

Следующее черное, чем-то схоже с тем, что я надевала на встречу со Стасом, но более открыто спереди и полностью закрыто сзади. Последним Лерка достает что-то в чехле. Глядя на фирму, мне сразу хочется остаться в том, что на мне надето, но мои попытки отказаться подруга тут же отметает:

— Ой, перестань, порвешь, считай, подарок на Новый год получила.

В этом вся Лера. Если подарки — обязательно дорогие. Я ни разу не могла ей ответить тем же, да и не пыталась, понимая, что не дотягиваю. Мой доход за месяц приравнивался к цене одного ее платья, поэтому в нашем тандеме я всегда отвечала за уют. Несмотря на то, что у Леры множество друзей и знакомых, которые устраивают праздники в загородных коттеджах, новогоднюю ночь она проводит с нами.

Родители Леры погибли в авиакатастрофе и она фактически выросла в детском доме, но несмотря на это — не отчаялась, хорошо училась, поступила на бюджет, а там — ведение блога, полезные знакомства, замужество. Лера всегда умела общаться с мужчинами и получать от них то, чего хотела. Осуждала ли я ее? Ни разу, сколько мы знакомы. У нее тяжелый путь, отсутствие поддержки родителей, трудное взросление в детском доме. Она имеет право желать жить лучше и ей это удалось.

— Вау! — охает подруга, когда я надеваю последнее платье.

Оно темно-зеленого цвета, с V-образным декольте, усыпанным камнями и открытыми плечами.

— Без лифчика — то, что надо, — заключает подруга и смотрит на меня с восхищением.

— Лер, — я скептически осматриваю себя в зеркале.

Мне безусловно нравится то, что я там вижу, но сомнения все равно грызут меня изнутри. Я не ношу таких вещей в обычной жизни. Да что там, у меня даже туфель под платье нет. Да и украшений.

— Что Лер? Я знала, что ты его выберешь, поэтому вот, — она достает из сумки большую коробку, извлекая оттуда туфли на каблуке. — И это тоже не зря взяла, — подруга вытаскивает из небольшой бархатной коробочки колье и прикладывает его к моей шее. Выглядывает из-за спины, застегивает цепочку и кивает: — Да, это шикарно!