— Ты выглядишь не очень свежей, девочка. Я оставила тебе завтрак. Все еще мутит по утрам?

Тронутая искренней заботой, Мейрин положила руку на живот.

— Если честно, то да. И есть почему-то совсем не хочется.

Кухарка с пониманием кивнула:

— И когда же собираешься сказать лэрду, что носишь его ребенка?

— Скоро. Просто хотела убедиться наверняка.

Герти закатила глаза.

— Милая, ни одного больного на свете не тошнит так долго и так регулярно. Как правило, за это время все успевают или выздороветь, или умереть.

Мейрин улыбнулась:

— Да, пожалуй. И все же мне бы не хотелось ошибиться и обмануть ожидания лэрда. На плечи этого малыша ляжет слишком серьезная ответственность.

Герти была тронута:

— У тебя доброе сердце, девочка. Наш клан многим обязан твоему появлению. Все так рады, что порой даже страшно становится.

Смущенная благодарностью, Мейрин поспешила перевести разговор в другое русло:

— Не устроить ли нам пир по поводу прибытия щедрых запасов? В последнее время рацион сузился до жаркого из кроликов. Воины наверняка обрадуются и оленине, и овощам. Думаю, можно позволить себе небольшой праздник — от этого наши кладовые не оскудеют.

Герти радостно улыбнулась и одобрительно похлопала госпожу по руке.

— Сказать по правде, я и сама об этом думала. Даже собралась испечь пироги с олениной — разумеется, с твоего позволения. Макдоналд привез несколько мешков соли, так что теперь можно не экономить каждую крупинку. Будет очень вкусно!

— Замечательно! Доверяю тебе составить меню. А мне пора: я обещала Криспену, что непременно схожу с ним на озеро, чтобы покидать камешки.

— Подожди минутку, дам с собой свежего хлеба. И желудок успокоится, и вместе подкрепитесь.

Герти завернула в чистую тряпицу несколько маленьких буханок и с добрым напутствием протянула госпоже.

— Ну, с Богом! Желаю хорошо провести время.

— Спасибо, — поблагодарила Мейрин и ушла разыскивать Криспена.

Настроение было чудесным: к предвкушению приятного разговора с мужем добавилась радость по поводу грядущего благополучия клана.

Солнце уже поднялось высоко и заливало мир радостным светом. Мейрин остановилась, на миг зажмурилась, а потом проводила взглядом Макдоналдов: те вереницей ехали по мосту на противоположный берег озера. Юэна нигде заметно не было: очевидно, он уже успел заняться другими делами. Мэйрин повернула за угол и внимательно посмотрела по сторонам в надежде увидеть Криспена. Оказалось, что мальчик в полном одиночестве стоит у кромки воды: маленькая фигурка четко вырисовывалась на фоне голубого неба. Он упорно кидал камень за камнем, а потом пристально следил за расходящимися по темной поверхности кругами. Порой, когда «блинов» получалось особенно много, над озером разносился чистый, звонкий смех. Разве может быть что-нибудь прекраснее детской радости?

Настанет день, и старший брат приведет сюда маленького человечка — может быть, братика, а может быть, сестричку. Они будут вместе играть и так же чудесно смеяться.

Мейрин с улыбкой пошла туда, где стоял Криспен, по пути не забывая подбирать с земли подходящие плоские камешки. Скоро в ладонях собралась почти целая дюжина отменных снарядов.

— Мама!

Этот восторженный возглас неизменно дарил Мейрин счастье.

Мальчик бросился навстречу, и она обняла его и поцеловала. Камни рассыпались, и Криспен со смехом стал их собирать, попутно восхищаясь самыми красивыми.

— Я хочу бросить вот этот.

Он показал безупречно плоский и гладкий голыш.

— Что ж, давай. Спорим, что больше восьми «блинов» не получится?

Изумрудные, как у отца, глаза загорелись азартом.

— Еще чего! Я и девять могу!

— Ну и хвастун! Дела важнее слов: докажи, тогда поверю.

Криспен сосредоточенно нахмурился, прицелился и ловко метнул голыш в озеро. Камешек коснулся воды и быстро поскакал к противоположному берегу.

— Один! Два! Три! — Он на миг замолчал, чтобы перевести дух, но продолжал считать. — Шесть! Семь!.. Восемь!.. Девять!

Криспен обернулся и гордо доложил:

— Ровно девять!

— Рекорд, ничего не скажешь, — подтвердила Мейрин.

— Теперь ты, — приказал мальчик.

— Разве я смогу тебя победить?

Он гордо выпятил грудь и самодовольно улыбнулся, однако тут же ободряюще протянул руку.

— Я уверен, что ты справишься отлично… для женщины.

В ответ Мейрин взъерошила его и без того вихрастую голову.

— Хватит слушать разговоры дяди Кэлена! Из-за них, когда вырастешь, леди будут на тебя обижаться.

Криспен поморщился и насмешливо высунул язык.

— Все девчонки просто ужасные. Конечно, кроме тебя, мамочка.

Мейрин рассмеялась и снова обняла своего верного обожателя.

— Если бы ты знал, до чего приятно сознавать, что сын не считает меня ужасной девчонкой!

Криспен сунул в руку Мейрин абсолютно плоский круглый камень.

— Вот, попробуй этот.

— Что ж, ответственность серьезная. В моих руках сейчас — честь всех женщин Шотландии.

Криспен радостно захихикал, а Мейрин прицелилась, сделала несколько пробных движений, слегка склонилась и метнула камень как можно дальше. Он улетел почти на середину озера и весело запрыгал по воде.

Криспен считал каждый круг.

— Восемь! Мама, ты набрала целых восемь очков! Это же просто здорово!

— Ура! Победа!

Они обнялись и принялись кружиться — до тех пор, пока без сил не рухнули на траву. Но прерывать веселье все равно не хотелось; Мейрин начала щекотать малыша, а тот едва не задыхался от смеха.

Они не знали, что с вершины холма за их игрой наблюдают трое. Гэннон и Кормак стояли здесь уже давно, а Юэн только что подошел. Двое дорогих и любимых — жена и сын — восторженно барахтались на траве, а их счастливые возгласы разносились по всей округе. Вождь с улыбкой возблагодарил небеса: так много счастья сразу. Пусть бесчисленные опасности омрачают жизнь — он все равно будет хранить в душе светлые мгновения.

Любовь превыше всего.


Юэн устало поднялся по лестнице и неслышно вошел в комнату. Посмотрел на спящую жену и почувствовал, как отступает груз забот.

Мейрин лежала лицом вниз, раскинув руки и заняв почти всю кровать. Она даже спала точно так же, как делала все остальное — безоглядно и размашисто.

Маккейб разделся и осторожно лег рядом. Не открывая глаз, жена тут же уютно устроилась в объятиях. В последние дни она часто выглядела усталой, да и тошнило ее часто; впрочем, сама она, кажется, думала, что муж ничего не замечает.

О беременности она до сих пор не сообщила — то ли потому, что не хотела волновать неважным самочувствием, то ли просто не успела понять, в чем дело.

Юэн провел ладонью по ее теплой спине, вспоминая, как днем Мейрин и сын кидали в озеро камешки. Нежно прикоснувшись губами к чистому лбу Мейрин, он улыбнулся.

Жена пошевелилась и приоткрыла сонные глаза.

— А я уже решила, что ты сегодня совсем не придешь.

Юэн провел рукой по ее волосам.

— Как видишь, пришел и даже не очень поздно. Это ты почему-то легла спать раньше обычного.

Мейрин зевнула, прижалась к мужу всем телом и положила голову ему на грудь.

— Ну что, заключили соглашение относительно брака Аларика?

Юэн намотал на палец темную прядь.

— Да. Аларик наконец-то дал официальное согласие.

— Тебе его будет не хватать.

— Еще бы! Брат — моя правая рука. Но зато сам он получит возможность управлять собственными землями и собственным кланом.

— А Рионна? Ее-то это замужество устраивает?

Маккейб задумчиво наморщил лоб.

— Честно говоря, понятия не имею, что именно устраивает дочку Макдоналда. Решение принято, и ей придется исполнить долг.

Мейрин недовольно надулась, однако сегодня Юэну спорить не хотелось. Он нежно поцеловал ее и посмотрел в глаза.

— Я бы предпочел обсудить кое-что другое, жена.

Мейрин слегка отстранилась и взглянула на Юэна скептически:

— Что же именно, муж?

— Ну, например, хотел бы услышать, когда ты намерена сообщить мне о ребенке. Ведь ты беременна.

Синие глаза Мейрин вспыхнули теплым счастливым светом.

— А ты откуда знаешь?

Юэн хмыкнул:

— Ты спишь больше обычного. Когда я ложусь, тебя уже не добудишься. Да и еда, кажется, в твоем желудке надолго не задерживается.

Мейрин брезгливо поморщилась.

— Мог бы и не объявлять, что заметил мою тошноту.

— Пора бы уже догадаться, что от меня ничего не скроешь. Каждое твое движение имеет ко мне самое непосредственное отношение, а потому впредь хотелось бы слышать правду из первых уст.

— Сейчас я хорошо себя чувствую, — прошептала Мейрин.

Юэн вопросительно поднял бровь и снова поцеловал жену.

— Насколько хорошо?

— Не знаю. Думаю, что для того, чтобы стало совсем хорошо, необходимо немножко любви.

Маккейб провел пальцем по ее теплой от сна щеке.

— Как бы там ни было, а хорошее самочувствие — это главное. Клан не будет знать, как жить и что делать, если госпожа не сможет изо дня в день доводить подданных до безумия.

Мейрин сжала кулачок и ткнула в грудь, а Юэн крепко прижал ее к себе. Мэйрин засмеялась…


В противоположном конце коридора Аларик плотно закрыл дверь, чтобы смех госпожи не нарушал тишину его одинокой комнаты, сел на край узкой кровати и посмотрел в окно, где на темном небе безучастно сияли холодные серебряные звезды. Он завидовал брату и его счастливому браку. Такой жены, как Мейрин, не найти во всем белом свете.

Он не покривил душой, когда заявил, что не готов жениться. Возможно, не будет готов и впредь… а все потому, что, едва увидев, как Юэн с первого взгляда по уши влюбился в невесту, сказал себе, что на меньшее счастье никогда не согласится. Вот только его никто не спросил. Клан требовал жертвы, а брат нуждался в помощи. Отказать Юэну Аларик не мог.