— В смысле совместимость влияет на репродуктивные способности пары? — переспросила я, уточняя собственные появившиеся подозрения.


— Что-то вроде этого, — кивнул тот.


Фух, не очередной способ меня захомутать на благо чьих-то матримониальных планов! Всего лишь тесты, которых делают всем время от времени. А я-то уж… действительно испугалась. Хватит мне и одного неправильного муженька. Гарем я заводить не собиралась. Мысленный поток с легкого перепуга, не иначе, понеслись совсем в другом направлении… Интересно, а деки вообще заводят себе гаремы?.. Хотя-я-я, вряд ли, с их дефицитом женщин впору устраивать матриархат и собирать по несколько мужчин под крыло каждой декийки.


Пришлось срочно тряхнуть головой, отгоняя собственные мысли. День был долгим и я действительно устала, раз в голову такое лезет. Простые тесты мы переживем. Да и мужчина показался мне вполне адекватным. Наверняка не захочет идти на конфликт со своим правителем только из-за какой-то женщины. Интересно, а с правителем у меня какой процент совместимости?..

— … а почему мне такого же теста не сделали при встрече с правителем? — с подозрением уточнила, — Может у нас с ним вообще полная несовместимость и зачем тогда я ему нужна?..


В голове же всколыхнувшаяся на адреналине мысль погнала со скоростью звука дальше, набирая обороты и заставляя думать совсем уж о странных вещах.


— … в гарем второй, десятой или еще какой-то там женой я ему не дамся, — с губ сорвалось раньше, чем задумалась о том, что произнесла.


— У нас нет гаремов, — ухмыльнулся отошедший от меня на шаг деки и продолжил, — просто в последнее время наши мужчины принялись заводить себе пару наложниц — престижно и дает разнообразие, — последние слова он словно выплюнул, показывая тем самым свое отношение к такому положению дел.


— Тем более, — со всей категоричностью и даже с ноткой облегчения от представившейся возможности избавиться от навязанного непонятно-какого-брака, — я не…


— У тебя с Тиранумом Сэйем совместимость более пятидесяти процентов — не дали закончить мне фразу, — этого более чем достаточно, чтобы родить одного-двух наследников. Наложницам же у нас специально имплантируют противозачаточный чип, который она после окончания контракта сможет достать и жить дальше создавать семью с кем-то другим.


Глянула на деки с подозрительностью. И откуда у них образцы моей кровушки для сравнения?


— Не смотри на меня так, — еще один хмык. Раздражает, — правитель Цукаты ничего не делает просто так. У него еще до вашего прибытия были данные ваших медицинских карт. Так что…


Так что он, как я и подозревала раньше, спланировал захват заранее. Еще и как по нотам разыграл наш маневр по защите корабля. Вдоль позвоночника ощутимо прошелся неприятный холодок.


Хорошо, что от плохих мыслей вовремя отвлекли. Подумаю об этом завтра, на свежую голову…


— Но почему у нас о подобном не слышно? — тихо переспросила о новых веяниях на Цукате, молчавшая до того Шелли.


— Это не афишируется, — всё ещё стоявший слишком близко от меня деки качнул головой, будто отгоняя нехорошие или грустные мысли, продолжил, — а во-вторых, эти женщины очень дороги. В Альянсе есть два брачных агентства, которые имеют эксклюзивные договора с Цукатой. Они подыскивают подходящих девушек, желающих заработать и заключают контракт. Стоит это, я уже говорил, безумно дорого, потому и позволить себе могут только единицы.


— А как же… — переспросила его, — … я читала, что для деки его избранница — самое главное, что может быть. Как тогда в эту картину вписываются наложницы?


— На Цукате многое изменилось за последнее время, — с легкой грустью ответил мужчина, — и не все изменения в лучшую сторону.


Растерянно посмотрела на ректора — тот лишь качнул головой, позволив такой же грустной улыбке коснуться собственных губ и отвернулся к окну.


В голову пришла относительно здравая мысль о том, что стоит попозже поговорить с бабкой Гердой. Она женщина умная: сразу скажет дура я параноидальная, которая сама себя накрутила до такой степени, что скрипа собственных дверей боится или нет. Не нравятся мне открывшиеся факты о Цукате.


— Ладно, — вставая из-за большого письменного стола, сказал ректора, — идите спать. Даю вашей группе еще один день для подготовки к началу учебного процесса. Раз уж такая каша началась.


— Вам, — он обратился к Улгуми, — комнат в учительском крыле предоставить пока не могу, — потом пожевал немного нижнюю губу и продолжил, — есть одна пустующая комната для студентов… — он немного замялся, — … в женском общежитии. Как раз напротив комнат ваших подопечных.


— Меня такой вариант вполне устроит, — кивнул головой деки, — и замены ей предоставлять не надо.


— Да уж, — едва слышно пробормотал ректор, — еще бы его не устроило, — и уже нам с Шелли, — всё, идите отсыпаться и не забудьте завтра связаться со студенткой Зуда, чтобы выяснить все о состоянии сестры правителя.


Мы кивнули и уже собрались идти к выходу, как я вспомнила самое главное.



— Вот, держи, — пыталась всунуть обратно в руки Улгуми его комм. Вернее, попыталась снять его, но он — гад! — как приклеенный сидел на запястье.


Возмутиться не успела — руку перехватили и чуть сжали, призывая остановиться:


— Пусть он у тебя пока останется, — и помолчав добавил, — мне так будет спокойнее.


От чего ему там может быть спокойно, не спрашивала. Ну хочется этому… ненормальному отдать свою дорогую игрушку кому-то другому — и ладно. Его проблемы. Взбесило другое.


Честно говоря, вся эта ситуация начинала меня злить. Хрымовы женихи, выпрыгивавшие из ниоткуда, как анура (бесхвостое земноводное, проще говоря — жаба. Прим. автора) из-под болотной кочки. Неприятности, которых я не просила, сыплющиеся на мою несчастную голову, как из рога изобилия сладкие плюшки. Да я еще учиться в академии не начала, а ее руководитель меня уже, наверняка, тихо ненавидит! И если так пойдет и дальше скоро будет ненавидеть громко, посылая все кары небесные на меня и тот день, когда в мою светлую голову пришла идея учиться в его заведении.


Хотелось рвать и метать. Жалко, сил добраться до спортзала уже не было. Ну правда, не делать же мне боксерскую грушу, превращая его морду лица в малоприятное месиво, из моего так называемого охранника?!


Бушующий внутри гнев набирал свои обороты и подступающая истерика (первая в моей жизни, хочу заметить) совсем не способствовала его утихомириванию. Видимо, именно эта попытка мной манипулировать, маленькая деталь из всей дерьмовой кучи неприятностей, и стала последней каплей, после которой начался срыв.


Деки я ничего не сказала. Боялась, что если открою рот — меня понесет так, что остановить уже будет невозможно. И все мои гнев, ярость, обида, усталость и просто женское «не могу больше так» вырвутся нескончаемым потоком, уничтожая всё вокруг, а денег на ремонт в кабинете ректора — не говоря уж о восстановлении порченного личного имущество стонца, — у меня не было.


Сцепила зубы крепко, до скрежета. Чуть заметно кивнула Таду Рэму. Отвернулась и с ровной, будто кол проглотила, спиной двинулась в сторону дверей.


Нас учили самоконтролю. С раннего детства ставили в жесткие рамки, воспитывая внутренние границы, которые нельзя пересекать. Которые, как последний шанс на выживание, опускают все барьеры и ты теряешься внутри собственной яростной стихии.


Боевой транс берсерка — не то наследие, с которым можно жить в беспечности. И я чувствовала, что подступила к грани.


Идет ли кто-то за мной еще — я не следила. Загруженный в комм еще днем во время ожидания своей очереди в медблоке, навигатор четко отдавал голосовые команды для продолжения моего пути к собственной комнате. И я шла. Быстро, не отвлекаясь ни на минуту ни на что, несу сама себя как самый драгоценный сосуд, боясь расплескать свой гнев. Остальные ведь не виноваты в моем состоянии. Никто не виноват… и виноваты все вместе, понемногу — камушек к камушку подкидывая в мою чашу терпения все свои совершенные большие и мелкие пакости.


В комнату ворвалась вихрем. И тут же пожалела, что прогресс со своими автоматическими дверями лишил меня такой замечательной возможности спустить пар, громко хлопнув двери. Резко развернулась на сто восемьдесят градусов… Вход с тихим шелестом закрывался. По другую стону, напротив меня в коридоре застыло встревоженное лицо Шелли и совершенно спокойное, как каменное, Улгуми.


Захотелось показать ему тот самый жест (плохие мальчики меня бы поняли)… но, я же приличная девочка, мне бабка Герда еще в детстве знатную промывку мозгов устроила на тему, что можно и нельзя делать приличным девочкам. Хорошо так промыла. До состояния рефлексов. Так, что я даже в невменяемом состоянии стою — смотрю, жду пока закроются двери, мечтаю заорать, высказывая все, что я думаю о некоторых в частности и о ситуации в целом…

В комнате было пусто. А еще тоскливо, стоило только кинуть взгляд на сиротливо стоящие сумки Гретки, половины её багажа, на койке напротив. Без нее было… не то, если вы понимаете, о чем я.


Контрастный душ не помог. Сон не шёл, а в спортзал, как думалось раньше… Вряд ли он на ночь открыт и в свободном доступе для всех. Бурлящая внутри негативная энергия требовала выхода. И что мне оставалось?


Легла на спину в проходе между кроватями на пол, носками ног зацепившись за нижний край перекладины между литыми ножками большого стола на два рабочих места; закинула руки за голову, сцепив пальцы в замок и… начала качать пресс, поднимая и опуская собственный торс на прохладную ровную поверхность.