Теперь уже я ухмылялась, поглядывая на потерянного капитана с несчастными глазами, так и сигнализировавшими о призыве о помощи.


Жаль, передышка длилась недолго, и дорогая маман снова переключила своё внимание на мою персону.


— Ты действительно готова сделать это? — в глазах отчетливо видна была боль, что доставило ей мое предыдущее утверждение.


— Ты же всё знаешь, — не подтверждала я ни своим «да», ни отрицала своим «нет».


— Ну, что ж, — мама стала непривычно собранной и серьёзной, а я затаила дыхание.


Если она скажет, что принимает мой отказ… Если она только скажет…


Ничего не понимающий Олмек Шорт все так же переводил свой взгляд с нее на меня и обратно. Даже Гретка замерла и, кажется, тоже не дышала. Напротив нас всё вроде бы замерло. Вся многочисленная родня, собравшаяся и особенно яростно старавшаяся выразить своё мнение о сложившейся ситуации — замерла, словно группа статистов на сцене.

Вот, родительница обвела всех взглядом: задержалась немного на папе, который всё это время молчал, давая выпустить жене пар, но теперь подошёл, встав рядом и пожал плечо, чуть качнув головой. Повернулась к бабе Герде, которая сейчас совсем не выглядела на свой возраст — куда только делись и её сутулость, и старческий прищур, и даже многочисленные морщины на красивом лице. Она, будто, расправив плечи, стала выше ростом; намного моложе своих лет и теперь уже никто не мог бы её назвать бабкой. Но и этот поединок взглядов закончился — мама повернулась ко мне:



— Ты права, Дана, моя дочь уже выросла… — в груди всё сжалось от боли, неужели она… Мама тем временем продолжала, — и она у меня достаточно разумна, чтобы разобраться в сложившейся ситуации и вернуться домой.


Внутри будто что-то тяжёлое лопнуло, оставляя после себя только легкость и неимоверную радость, благодарность за её понимание и поддержку.


— Мама…


— Возвращайся поскорее домой, дорогая, — её галопроекция, теперь уже вместе с отцом, подошла ко мне максимально близко и продолжила шептать, — и, если кто-то будет мешать тебе вернуться на каникулы домой, не переживай — дом, — мама многозначительно поиграла бровями, — приедет к тебе в любое место, где бы ты не находилась.


— Мать права, — наконец пода голос отец, довольно, я бы сказала, даже предвкушающе улыбался, — мы давно уже не делали таких глобальных вылазок всем семейством. Да и с будущими родственничками, — последнее слово было произнесено с таким тоном, что мне заранее становилось жалко еще не состоявшуюся родню, но уже так крупно попавшую.


— Что ты там рассказывала, — «проскрежетала», внося свою лепту, из своего кресла слишком довольная, вновь преобразившаяся в старуху, бабка Герда, — у них там жёсткий патриархат? Чуде-е-есно! — под конец пропела она.


Честно, прозвучало жутко.


За спиной ехидно зафыркала Гретка. И я её понимала, если дорогие родственники захотят, то любому могут испортить жизнь одним своим присутствием. От сердца отлегло. Если уж мои родные согласились с тем, что мы пока побудем в статусе невест, то и близкие остальных девчонок им в этом не откажут.


Сеанс связи к Рудонусом уже подходил к концу, родные стали прощаться, сразу по несколько человек исчезая из зоны видимости. Вскоре даже родители скрылись из виду и только бабка продолжала сидеть, ожидая чего-то.


Вот она повернула чуть в сторону голову, прислушалась вроде к чему-то, сама себе кивнула и с кряхтением, опираясь на трость, стала подниматься со своего посадочного места.


— Подойди поближе, — поманила она меня тонким, с чуть опухшими суставами, пальцем.


— Ба, — оглянулась я, понимая, что старшая родственница всего лишь ждала, пока останется одна и никто не услышит наш разговор.


Ну, из родных, может, никто и не услышит, но тут… Оглянулась еще раз — на капитанском мостике кроме меня еще находились, собственно, сам капитан, подруженция дорогая, на нижнем уровне рубки еще и первый, второй пилот да навигатор. Последние может и сидели дальше остальных, но кто их знает? Может у них суперчувствительные локаторы, вместо ушей?


— Иди-иди, — уже настойчивее прошептала та, не обращая внимания на мои многозначительные взгляды.


Сделала еще пару шагов, подойдя на максимально возможное расстояние к ее галопроекции.


— Не верь никому, — настойчиво и очень тихо заговорила она на древней помеси немецкого и польского, — слышишь, никому!


Я и забыла совсем, что у нас с ней с детства есть «секретный» язык. Это была наша тайна. Так смешно было играть с ней в шпионов и разговаривать на языке, который никто не понимал. Даже мама. Вот и сейчас пригодился мой детский секрет.


— Но, ба?! — я, честно говоря, была в растерянности, что значит «никому не верь»? — тут же Гретка и вообще.


— Тебе уши почистить? — бабуля, видимо, серьезно разозлилась, раз снова с ней стали происходить непонятные возрастные метаморфозы.


— Не надо, — буркнула в ответ и тут же, не удержавшись, добавила, — обидно мне ваше недоверие дорогая панна. Вон и подруга моя ни за что ни про что пострадала.


— Паясничать будешь, когда расхлебаешь кашу, которую заварила, — баба Герда своих позиций не сдавала, — а пока смотри в оба. — и тут же решила немного продемонстрировать степень своего возмущения о сложившейся ситуации, — Дана, тебе всего лишь надо было добраться до Академии без приключений, поступить и выучиться! Ничего нельзя доверить! Всё время, куда-нибудь влезешь!


Даже несмотря, что это была всего лишь голографическая проекция бабы Герды, но даже в таком своем виде взгляд ее пронял меня основательно. Настолько, что даже не понимая ее мотивов, готова была подчиниться.


— Я поняла, ба, — в итоге пробормотала себе под нос, опустив голову, — я буду внимательной, — и не удержавшись добавила тихо под нос, — и это не я влезаю — они сами, проблемы эти, меня находят.


— Я надеюсь, — уже мягче прошептала она, решив проигнорировать последнюю часть моего спича, — ты единственная из моих потомков переняла от меня характер и способности. Я прекрасно понимаю, что тебе будет тесно пока на нашей планете. Только найдя свое счастье, ты успокоишься.


— Может я уже, — все еще недовольно, немного по-детски, проворчала.


— Может, — не стала спорить она, — но узнаем это мы с тобой значительно позже. Береги себя.


Кивнула ей:


— Ты тоже, ба, — и добавила, — я тебя люблю.


Баба Герда отвечать ничего не стола, просто обвела аккуратно полупрозрачной ладошкой мою щеку, будто гладила и исчезла.


Ну вот, закончили. Оглянулась назад. Капитан наблюдал за мной задумчиво, будто что-то непонятное увидел для себя. Гретка же наоборот, судя по взгляду, ее просто разрывало от любопытства, которое я, к сожалению, в это раз утолять не намерена. Все же дала бабе Герде слово.


Последующее общение со всеми желающими заняло у меня намного меньше времени и нервов. Сначала был главнокомандующий, которого я почему-то со слов подруги сначала приняла за нашего командующего флагманом сопровождения лайнера. Представившийся мужчина был и, как наш капитан, альвиец настойчиво интересовался есть ли у нас претензии к правителю Цукаты и имеем ли желание начать разбирательство происшествия в межгалактическом суде Альянса. Глядя на его серьезную, чуть перекошенную, физиономию поняла, что даже если б нас тут всех в гаремы позабирали — военных действий с Цукатой старались бы избежать. Почти на все вопросы я отвечала отрицательно, но осадочек на душе остался.


С последним по счету собеседником — Императором, — разговор длился и еще короче. Его величество сожалело, что во время проведения конкурса такого масштаба под эгидой Земли, девушки и я в том числе подверглись опасностям. Правда о компенсации не произнес ни слова. Так что… Долго уверять его в том, что мы нисколечко не держим его зла, не пришлось. Ему вообще, по-моему, безразлично было наше отношение к произошедшему. И проявление беспокойства было связано исключительно с навязчивым опасением министра экономики о выдаче по страховке больших платежей за произошедшее с участницами конкурса.


Казалось, этот день никогда не кончится. Поэтому ничего удивительного, что, добравшись наконец-то до своей койки, я не сдержалась — со стоном опустилась на кровать и вырубилась. Обед, ужин… все остальное пролетело мимо меня и в следующий раз глаза открылись уже под утро. Свет на лайнере еще не перешел к дневному освещению помещений, так что я могла спокойно добраться до пустующей столовой и замереть на её пороге.




В самом деле, в помещении кое-кто уже был: ночная смена как раз заканчивала свой то ли завтрак, то ли ужин. А рядом с раздатчиком торчал незабвенный Олмек Шорт, капитан этого корыта, с которым я, наверное, никогда не распрощаюсь. Смыться обратно не удалось — желудок, предатель, именно в этот момент решил подать голос и громко заявил о своих намерениях чем-нибудь плотно поживиться.


— Присоединяйтесь, Дана, — приглашающим жестом указал на свой столик капитан, развернувшийся на звук издаваемых моим животом-чревовещателем рулад, — а я вот решил набрать побольше, чтобы потом из каюты как можно дольше не вылазить. Все же почти двое суток без сна. Утомили, знаете ли, меня эти приключения. Хочется чего-то менее… насыщенного событиями в жизни.


— Тогда вам, хер капитан, придётся расстараться и прибыть в конечную точку нашего путешествия пораньше, чтобы побыстрее сбагрить нас, девушек, — устало, немного грустновато улыбнулась ему и принялась уже сама набирать себе тарелок со всякой снедью, можно сказать, почти в промышленных масштабах.