Шейн забыл про все на свете после разговора с адвокатами в своем номере в отеле «Эмбасси гранд». После «Хрустальной туфельки» он предпочел не ехать домой, так как любой гостиничный номер подошел бы ему больше для встречи с адвокатами, подписания бумаг и так далее. Ему не надо было продавать что-то или делать деньги на чем-то. Даже если бы он захотел, это было не для него. Но люди, с которыми он встречался и которых наняла еще его бабушка, отдали бы последнюю каплю крови за любую сделку, неважно, какова прибыль.

После всей этой кутерьмы Шейн намеревался переехать в Фо-Стоунс на следующей неделе. Ему еще предстояло разобраться с кое-каким семейным имуществом, но он оптимистично полагал, что убьет на это пару дней, не больше, и сразу же улетит, куда захочется.

Никогда еще Шейн так не ошибался. Очевидно, Александра не построила бы такую империю, переложив все заботы на подчиненных и надеясь, что все будет хорошо. Но, хуже того, она предусмотрела все и распределила обязанности между сотнями личных помощников, которые докладывались ей о ходе дел каждую чертову минуту и на команду «прыгай» всегда покорно отвечали «как высоко?».

А теперь все они возмущенно накинулись на него. И только на него. Шейн рассеянно перелистал папки и подумал, что, если бы он приказал им спрыгнуть с крыши, они бы так и сделали. Стало бы гораздо легче.

Была среда. Он спал всего девять часов, считая с вечера воскресенья, когда был вынужден встретиться с адвокатами, столпившимися на пороге через час после его звонка. Наивно полагая, что такое быстрое развитие событий ускорит его отъезд, Шейн впустил их.

Это была первая из его многочисленных ошибок. Задолго до конца встречи у Шейна стало двоиться в глазах от усталости. Сложность была в том, что служащие Александры были пешками, каждая отвечала за свой вопрос, но не было ни одного руководителя. Встреча с адвокатами убедила его, что Фрэнк или Стив, по сути, правы. Бабушка четко дала понять: корпорацией «Морган индастриз» будут управлять только Морганы. Отличный способ завести друзей среди тех, кто ему теперь подчиняется. Шейн прекрасно понимал их негодование.

Почти всей доставшейся ему недвижимостью, помимо родового особняка в Фо-Стоунс, семья Морганов владела с тех времен, когда Джордж Вашингтон пересек Потомак. Видимо, Александра, готовя для него эти сети, полагала, что Шейн слишком умен, чтобы сопротивляться.

Что ж, Большая Алекс опять недооценила младшего Моргана. Может, это займет больше, чем пару дней, но он это сделает – избавится от каждого факса, от каждого самолета и от каждого пони для игры поло. Шейн ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Вот только надо разобраться, как это все сделать.

Нужно было подольше побыть в «Хрустальной туфельке». Черт, надо было там просто поселиться. В любом случае, поразвлекся бы немного.

– Развлечься, – произнес он как-то тоскливо, – вот это идея.

Шейн думал о том, чем занимался, когда инсульты, следовавшие один за другим, унесли жизнь одной из самых влиятельных женщин вашингтонского общества. Последние полгода Шейн провел в южной части Тихого океана, занимаясь добычей жемчуга. Платили немного, почти ничего, но местные жители были самыми счастливыми людьми из тех, кого он только встречал в жизни. Еда была простая, но в изобилии, и это казалось раем.

Большая Алекс никогда бы не поняла, что счастье может быть таким всеобъемлющим. Разумеется, кто он такой, чтобы объяснять им: Святой Грааль, за которым они постоянно гонятся, – лишь глупая побрякушка. То, что он не употреблял «Тик-так», не имел пристрастия к антидепрессантам, не посещал личного психиатра, не означало, что он был счастливее других.

Щейн перевел взгляд на телефоны на краю стола. Вспомнил, когда в последний раз был действительно счастлив. На заднем сиденье лимузина. Целая вечность прошла после этого. Ему стало интересно, как там Дарби.

Это действительно было смешно. Он тут сидел... и даже еще не разобрался с личными помощниками. А еще был особняк, прислуга и много другого: машины, яхты, хоккейная команда. Взгляд Шейна задержался на телефоне. Та, с которой он больше всего хотел поговорить, ничем не могла ему помочь. Не знала она, каково нырять за жемчугом, веселить публику на техасском родео, путешествовать на плотах в Патагонии, работать лыжным инструктором в Альпах. Он бы многое отдал за возможность вернуться к одной из своих прежних работ. Но, вспомнив о Дарби на секунду, Шейн уже не мог прекратить думать о ней. Или не хотел.

Он улыбнулся еще шире. К этому моменту она, наверное, уже готова позволить своему папочке оставить сестру без гроша. Интересно, как за ее суровой внешностью могли прятаться нежные чувства? По крайней мере, к сестре.

Завтра она поедет из «Хрустальной туфельки» к своему скандинаву, чтобы потом еще три дня крутиться в высшем обществе Вашингтона. Если бы Шейн хотел, он легко мог бы составить им компанию. А он хотел, даже твердо решил это сделать. Он мечтал снова увидеть ее. С тех пор как она скрылась за дверьми «Хрустальной туфельки», он ничего не слышал о ней. Его пальцы застыли над клавишей интеркома, сообщавшего, что пришло время новой встречи.

Вместо этого Шейн схватил телефон, представляя себе выражение лица Катберта, тщетно к нему взывающего. Сейчас было не до него. Впервые задень искренне улыбнувшись, Шейн выдернул провод интеркома из розетки. Потом снова взял телефон.

– Соедините с корпорацией «Хрустальная туфелька», пожалуйста. Позовите Мерседес Браунинг... подождите... нет, лучше Вивьен де Палма. – Он дождался, пока секретарша повторит его просьбу. – Да, все верно. Еще... – он открыл папку, – узнайте, звонил ли Шелдон Вернер моему помощнику насчет завтрашней встречи. Благодарю.

Прежде чем решиться насчет «Селентекса», он хотел узнать, скольких людей это так или иначе может затронуть и что будет, если другая компания перехватит эту сделку у него из-под носа. Шейн уставился в потолок, затем в пол.

– Спасибо, Большая Алекс. Ты сделала невозможное. Я не только ношу костюм, но меня волнуют короткие сроки поступления дохода, и я стараюсь укрепить кадровую инфраструктуру. – Он вздохнул: – Боже, покарай меня за это.

В дверь постучали, и в кабинет заглянул Линус Катберт. Его лицо выражало одновременно крайнее презрение и желание расцеловать босса во все интимные места.

– Мистер Морган, подошло время следующей встречи. – Он помедлил. – И еще мне кажется, что ваш интерком неисправен.

Настоящий подчиненный, подумал Шейн и улыбнулся:

– Да, я оторвал от него шнур.

Мгновенно преодолев удивление, Линус спросил:

– Но, сэр, как же я...

– Мне больше по душе дымовые сигналы, старина. Кстати, отмени эту встречу. Извинись перед ними. Потом отмени все, что запланировано на следующие два часа. Я, пожалуй, выйду, пройдусь.

– Пройдетесь? – пролепетал Линус.

– Знаю, тебя это, наверное, потрясет, но за этими стенами существует целый мир. Мир, полный смеха и улыбающихся людей, которые не тратят все свое время на работу. Может, ты тоже захочешь взглянуть на него. Как раз когда отменишь мои встречи. Да, еще: выясни, как открыть шкаф с документами в личном кабинете Александры. – Шейн еще пока не выяснил, что там находится, но вдруг эти документы прольют свет на ситуацию с «Селентексом». И бог знает, на что еще. Он почти вздрогнул.

– Это личный сейф. Только ваша бабушка знала комбинацию.

– Тогда вызови слесаря. Когда я вернусь, этот сейф должен быть открыт.

Зазвонил личный телефон Шейна. Вивьен. Слава богу. Линус выскочил в коридор, и Шейн опять уселся в кресло. Если он здесь главный, пора вести себя соответствующим образом. И первое его решение – увидеть Дарби Ландон. Сегодня.

Маникюр, укладка, эпиляция, макияж. Волосы перекрашены в более темный оттенок. Ограбление банка потребовало бы меньше усилий. Более того, Дарби обнаружила, что все эти изменения были не так плохи. Даже очень не плохи.

Это касалось и тех идиотских лекций, которые она великодушно – как она думала – прослушала, например: «Интимное расположение сорока персон за столом», или «Десять наихудших блюд», или «Как устроить великосветскую вечеринку», то есть «Как сделать дело, если ты не блистаешь умом». Занятия, конечно, назывались по-другому, но какая разница? Все это было для нее китайской грамотой. Как Пеппер, черт ее дери, могла во всем этом разобраться?

Дарби начала понимать, что ее младшая сестричка наверняка была гораздо умнее, чем можно было подумать. Девушка, способная справиться с их отцом и запомнить эти бесконечные правила, была либо актрисой, достойной «Оскара», либо гением, создающим космические корабли. Да только расположить за столом сорок человек – задача, посильная исключительно боевым генералам.

Сама Дарби не могла с этим справиться. Или хотя бы ненадолго притвориться, что может ради сестры. Но, честно говоря, Дарби абсолютно не было дела до того, нужно ли класть на стол нож для улиток ровно в двенадцать часов или в четыре.

Садисты из «Хрустальной туфельки» пошли еще дальше. Они захотели, чтобы Дарби прошлась по магазинам. Добровольно. По нескольким магазинам.

Выйдя из пятого магазина, Дарби едва держалась на ногах. К двенадцатому ее ноги, даром что были одеты в старые добрые ковбойские ботинки, совсем онемели. Она уже собиралась дать взятку Мелани (Беверли приставила к ней «личного консультанта по стилю»), но та была неподкупна. Если бы Мелани просто показывала Дарби на вещи и говорила: «Купи это, это и это», она бы так и делала, недовольно ворча.

Но не-е-ет! Ей предстояло самой подобрать гардероб. Метод состоял в том, что так она должна выработать свой образ, чувство «стиля» и понять, какие вещи ей идут.

Дарби не хотелось говорить своей спутнице, что одежду ее «стиля» легче всего найти на распродаже в магазине рабочей одежды. И не обязательно в женском отделе. Ее стиль был для конюшни, а не для высшего общества.

– Нам повезло, – защебетала Мелани, когда они зашли в магазин «Нордсторм», – здесь распродажа шелка.