Кэролайн Линден - Правила соблазна

Спустя некоторое время он встал на колени, поставил ее на четвереньки и продолжил заниматься любовью, все так же неспешно, неторопливо изучая Селию. Дважды Энтони подвел ее к вершине блаженства, чтобы в последний момент отступить. И только когда она начала умолять его, он довел дело до конца. Селия тяжело дышала, рыдала и кричала от облегчения, а затем достиг пика страсти и Энтони. Оба в изнеможении рухнули на постель.

Когда они спокойно лежали вместе и их тела все еще оставались переплетены, а кровь быстро неслась по венам, Селия поняла, что именно привело ее сегодня вечером в комнату Энтони, что заставило остаться здесь, хотя он велел уходить, – любовь. Не легкомысленное влечение, которое она испытывала раньше, а настоящая любовь, глубокое, искреннее чувство. Это не хилое тепличное растение, каким была ее влюбленность в Берти, а прекрасный и крепкий цветок. Он не засохнет и не завянет в первую же бурю, но будет становиться все крепче с каждым пережитым испытанием, пока его корни не проникнут в глубину самого ее существа. Она никогда не сможет вырвать его, не уничтожив вместе с ним часть своей души. Селия была убеждена, что и Энтони испытывает к ней столь же сильное чувство. Ей не нужны были его слова, ведь он уже столько раз доказал ей свою любовь.

– Да, – прошептала Селия, даже не слыша собственный голос из-за биения сердца. – Да.

Он поцеловал ее в затылок, и его теплое дыхание заставило ее затрепетать.

– Что значит «да», милая?

– Да, – повторила Селия. – Я выйду за тебя.

Маркус выслушал ее новость, даже не моргнув.

– Желаю тебе большого счастья, – сказал он, целуя Селию в щеку.

Она просияла.

– Спасибо!

– Хочешь, чтобы я сообщил твоей матери?

– Нет, – ответила Селия, все еще широко улыбаясь. – Я знаю, она будет рада.

Маркус вскинул бровь, но ничего не сказал. Селия отправилась на поиски матери. Конечно, сначала Розалинда начнет сомневаться и возражать, но потом увидит, как счастлива дочь, и уступит. Так происходит всегда.

Услышав радостную новость, герцогиня некоторое время металась по комнате, стиснув перед собой руки, как в молитве, и встревоженно глядя на Селию.

– Дорогая, – осторожно начала она, – ты уверена?

– Да, мама.

Розалинда вздохнула.

– Тогда… но… не то чтобы мне не хотелось видеть тебя счастливой, но я волнуюсь…

– Знаю. Но ты должна доверять мне.

В глазах герцогини промелькнуло отчаяние.

– Я доверяю тебе. Правда. А вот ему нет.

– Ну же, мама, – с упреком произнесла Селия.

Розалинда резко опустилась в кресло напротив дочери и взяла руки Селии в свои.

– Прежде чем ты обвинишь меня в предвзятости, выслушай, – взмолилась она. – Селия, я твоя мать. Я уже видела, как несчастна ты была в браке, несмотря на уверенность в том, что Берти именно тот мужчина, которого ты любишь. Я не вынесу, если придется видеть тебя такой снова. Пожалуйста, выслушай мои опасения.

Селия подумала, что текущие обстоятельства не имеют ничего с общего с тем, когда она выходила замуж в прошлый раз, и невольно почувствовала раздражение: ну почему маме непременно нужно упоминать об этом сейчас? Но герцогиня была по-настоящему расстроена, и Селия не стала возражать, а просто кивнула.

Мать грустно улыбнулась.

– Спасибо. Я не хочу причинять тебе боль. Совсем наоборот. Но ты должна знать, дорогая, что мистер Гамильтон не респектабельный джентльмен.

– Не ты ли всегда советовала мне не прислушиваться к сплетням?

Розалинда слегка покраснела.

– Да. Советовала. И в основном это правильно, но в нынешней ситуации… Селия, ты не приезжала в Лондон четыре года и не знаешь, чем он занимался все это время.

– А ты?

– Конечно, я не стала бы обвинять человека на основании одних сплетен, – продолжала герцогиня, сделав вид, что не слышала вопрос. – Но многое из того, что мне известно – правда. Он не способен хранить верность, милая. Сомневаюсь, что он рассказал тебе обо всех любовницах. Я могу назвать четырех женщин, побывавших в его постели, и знай, это не те женщины, на которых женятся. Ходили слухи, вполне подтвержденные фактами, что он соблазнял богатых дам с целью получить доступ к их деньгам, а когда выкачивал из них все средства, просто исчезал. Его игорные пристрастия выходят за всякие рамки. Не секрет, что он завсегдатай самых скверных игорных домов и посещает их годами, в основном потому, что широко известно – он жульничает за карточным столом. Твоя крестная мать леди Трокмортон рассказывала мне, что всего несколько лет назад мистер Гамильтон оказался в таких стесненных финансовых обстоятельствах, что его едва не отправили в тюрьму Флит за долги. Лорд Трокмортон собственными глазами видел судебное предписание. Имеются даже свидетельства, что в прошлом году в Бате он убил человека после того, как они поругались во время игры в кости. Милая, неужели ты хочешь выйти замуж за такого мужчину?

Селия спокойно смотрела в глаза матери.

– В нем скрывается куда больше, чем тебе известно, – и при этом куда меньше. Если имеются доказательства убийства, почему он не в тюрьме? Если мистер Гамильтон столь несдержан в азартных играх, почему лорду Уильяму пришлось вчера уговаривать его сыграть одну-единственную партию в карты? И я думаю, если общество отвернется от каждого мужчины, у которого когда-то были долги, дамам не с кем будет танцевать.

Розалинда в отчаянии закрыла глаза.

– Я знала, – дрожащим голосом произнесла она. – Я так и знала! Он соблазнил тебя и чем-то очаровал, чтобы ты согласилась.

– С какой целью, мама? Состояние он себе уже сделал. Когда-нибудь мистер Гамильтон унаследует графство. – Селия помолчала. – Кроме того, он не пытался меня соблазнить.

Мать печально посмотрела на нее.

– Ты сделаешь его приличным человеком, – прошептала она. – Но доброе имя он не сможет ни унаследовать, ни создать себе заново. – Селия закусила губу. Розалинда подалась вперед и обхватила ладонями лицо дочери. – Я не переживу, если он разобьет тебе сердце.

– Пошли кого-нибудь за Дэвидом, – сказала Селия, осознав, что страхи матери слишком велики и их не получится развеять с помощью ее слов. – Если он, кто знает Энтони так хорошо, тоже обвинит его, я отложу свадьбу. Но если Дэвид поручится за мистера Гамильтона, тебе, мама, придется изменить свое мнение.

Герцогиня не особенно обрадовалась этому предложению, но все же кивнула, позвонила и велела вошедшей горничной:

– Сообщите лорду Дэвиду, что я хочу видеть его немедленно. – Та присела в реверансе и вышла. – Но я не уверена, что мнение Дэвида объективно, – пробормотала она.

– Но и твое тоже, – улыбнулась Селия. – Да и мое.

Когда Дэвид вошел, Селия встала.

– Дэвид, нам необходимо узнать твое мнение.

– О чем? – непринужденно спросил он.

Селия вдруг вспомнила, как яростно ее брат набросился на Энтони в тот вечер, когда их застали в библиотеке, и забеспокоилась.

– О мистере Гамильтоне, – сказала Розалинда, и дочь почувствовала к ней благодарность за то, что та больше ничего не добавила.

Взгляд Дэвида метался от Селии к Розалинде и обратно.

– Зачем? Что он натворил?

– Ничего, – сразу ответила Селия, увидев, что мать уже готова все рассказать. – Ты знаешь его лучше всех. Какой он человек?

Брат продолжал внимательно смотреть на нее.

– Он порядочный малый.

– И все? – взорвалась она. – Ты знаком с ним пятнадцать лет, но это все, что ты можешь сказать?

– Нет, – ответил Дэвид. – Но мне кажется, тебе тоже есть что сказать, и если промолчишь ты, то и я тоже.

Селия сердито посмотрела на него, а Розалинда с откровенным удовлетворением выдохнула.

– Он сделал Селии предложение.

– А. – Дэвид кивнул. – И, полагаю, Селия согласилась, а ты хочешь, чтобы она ему отказала.

– Мы бы хотели услышать твое мнение, – любезно произнесла герцогиня. – Честный ли он человек? Добрый ли? Респектабельный?

Дэвид довольно долго молча смотрел на Селию.

– Да.

Селия с облегчением выдохнула. Розалинда с возмущением набрала полную грудь воздуха.

– Что?

– Он честный, – повторил Дэвид. – Хотя не всегда по отношению к тем, кто повел себя с ним бесчестно. Если задать ему прямой вопрос, он ответит в том же духе. Как ни странно, Гамильтон очень спокойный человек. В основном себе на уме, но я думаю, причина в том, что отец вышвырнул его из дома в пятнадцать лет. Чертовски талантливо обращается с деньгами, и как только накопил достаточное количество, считай, состояние было у него в кармане.

– А что насчет азартных игр? – вскричала герцогиня. – И долгов?

Дэвид слегка смутился.

– Он не хуже, чем я. Но более удачлив. Думаю, долги появились из-за вложений, ведь потребовалось некоторое время, чтобы начать преуспевать. Я вот что скажу: если бы мне когда-нибудь потребовалось превратить сотню фунтов в пять сотен, я бы без колебаний отдал деньги ему.

– Он не респектабелен! – Розалинда выпрямилась во весь рост, словно произнесла решающее слово. – И ты не можешь это отрицать.

Дэвид пожал плечами.

– Что такое респектабельность? Не его вина, что в юности сплетни так и липли к нему.

– Его поступки… – начала мачеха.

– Он порядочный малый, – повторил Дэвид. – Я не понимаю, почему сплетники так и вьются вокруг него. Я никогда не видел, чтобы Гамильтон лгал, мошенничал или обманывал чье-то доверие. Кроме того, он никогда не играл с чувствами леди. Если Гамильтон сделал Селии предложение, значит, он любит ее.

При этих словах на душе у Селии стало тепло и радостно. Она просияла, посмотрев на него, и он ответил ей ласковым взглядом.

– Тогда почему ты ударил его в тот вечер? – Герцогиня с отчаянием посмотрела на Дэвида.

Его улыбка увяла, и он откашлялся.

– А… это. Я удивился и отреагировал слишком поспешно.

Розалинда закрыла глаза, признавая свое поражение. Селия прикусила губу, чтобы скрыть ликование.