Селия сжала губы и казалась в высшей степени раздраженной.

– Ты должен вышвырнуть их из дома.

– Понятно. А потом?

Впервые ее самообладание дрогнуло. Она посмотрела на Дэвида, затем снова на герцога.

– И вы оба не должны ничего рассказывать маме.

– Не думаю, что придется. Найдутся желающие с радостью сделать это за нас.

Едва он успел договорить, как в коридоре послышался обеспокоенный голос вдовствующей герцогини. Мгновение спустя она ворвалась в библиотеку и остановилась за спиной у герцога.

– Селия… где Селия? – задыхаясь, спросила Розалинда, прижав руку к груди. Ее взгляд нашел дочь, прежде чем кто-либо успел ответить на вопрос, затем она увидела Энтони, стоящего без сюртука. Даже при столь тусклом освещении было заметно, как вспыхнуло лицо герцогини. – Что ты наделал? – закричала она.

– Мама, успокойся, – твердо произнесла Селия.

– Успокойся? – Голос герцогини стал еще выше. – Когда этот… этот мерзавец обесчестил мою дочь?

– Розалинда, – предостерегающе произнес герцог, услышав, как ахнула Селия. Герцогиня резко повернулась к нему.

– Маркус, ты наверняка не допустишь, чтобы этот… этот охотник за приданым соблазнил и погубил твою сестру?

– Мама, не надо, – вмешалась Селия.

Эксетер снова перевел взгляд с мачехи на Гамильтона.

– Не все в моей власти.

– Уж это точно в твоей! – Герцогиня пронеслась через всю комнату, схватила дочь за руку и потянула ее к себе. Селия споткнулась. – Держись подальше от моей дочери!

– Мама, прекрати!

– Розалинда, – снова предостерег Эксетер.

– Я не… – начал Энтони, пришедший в ужас при мысли, что кто-то может и правда счесть, будто ему нужны деньги Селии. Уж в этом он точно неповинен. Возможно, только в этом.

– Ты не?.. – воскликнул Дэвид. – Теперь ты еще и лжешь?

Прежде чем Гамильтон сообразил, что друг намеревается сделать, кулак Дэвида уже врезался ему в челюсть. Поскольку Энтони даже не успел заслониться, удар оказался сокрушительным. Его голова дернулась, зубы клацнули, и сам он, потеряв равновесие, рухнул на пол.

– Дэвид, прекрати! – завизжала Селия, пытаясь вырваться из рук матери.

– Вставай, – прорычал Дэвид. – Прими выволочку, как мужчина, Гамильтон.

– Молчать! – Голос Эксетера хлестнул, словно кнут. – Розалинда, возьми себя в руки. Дэвид, довольно.

Вдовствующая герцогиня прикрыла рот рукой и отпустила дочь. Селия протиснулась между братьями и взволнованно склонилась над Энтони. Поверх ее плеча он увидел, что Дэвид все еще гневно смотрит на него, но уже с разжатыми кулаками. Гамильтон осторожно встал, ощупывая челюсть.

– Все в порядке, – негромко сказал он Селии. Она немного успокоилась и слегка кивнула ему.

Герцог опустил вскинутую вверх руку, убедившись, что все замолчали.

– Чтобы не спешить и не ошибиться с выводами, что только ухудшит положение, давайте попытаемся призвать на помощь хоть какое-то подобие здравого смысла. Дэвид, освободи коридор. Розалинда, я уверен, ты хочешь заверить наших гостей, что никакого скандала не предвидится.

Взгляд полных слез глаз герцогини опять метнулся к дочери, стоящей рядом с Гамильтоном, но она все же кивнула, гордо выпрямилась и вышла из комнаты вместе с Дэвидом, тоже сумевшим изобразить на лице хмуро-доброжелательное выражение.

Эксетер повернулся к ним спиной. Энтони подумал, что он, пожалуй, предпочел бы яростное бешенство Дэвида холодной, безжалостной властности герцога. По крайней мере, ему известно, чего можно ожидать от Риза. Герцог внимательно посмотрел на Гамильтона. Энтони не знал, что ему сейчас стоит делать: начать извиняться, объясняться или просто писать завещание.

– Уж не знаю, какого результата вы ждали от сегодняшнего вечера, но, похоже, его придется пересмотреть. – Эксетер указал рукой. – Садитесь.

Гамильтон сел на стул. Селия опустилась на софу. Герцог скрестил на груди руки, переводя взгляд с Энтони на Селию.

– В других обстоятельствах я бы не стал вмешиваться в столь личное дело, но, кажется, сегодня всю приватность выбросили в окно. Что предлагаете делать?

Какое-то время оба молчали. Энтони краем глаза посмотрел на Селию. О чем она думает, сидя здесь, опустив голову и крепко стиснув в кулаки лежавшие на коленях руки? Вырез ее платья чуть сбился набок, он видел ложбинку между ее грудями и вдруг так сильно снова ее захотел, что тут же почувствовал себя последней скотиной. Если бы только у него имелся ключ к ее сердцу…

– Ну? – спросил Эксетер. – Селия? – Она закусила губу, но промолчала. – Гамильтон?

– Я могу уехать, – сказал он, откидываясь на спинку стула и чувствуя, как его желудок завязывается в тугой узел. Видимо, стоит покончить с этим как можно быстрее, раз у Селии нет никаких предложений. – В течение часа.

Она повернулась, глядя на него огромными, изумленными глазами, и Энтони подумал, не испытывает ли Селия облегчение, услышав, что он предложил это так просто. Безусловно, ей придется помучиться, но скорее от жалости, ведь ее соблазнил и обесчестил печально знаменитый Энтони Гамильтон. Люди станут шептаться, что он воспользовался ею, пока она была уязвима в своем горе. Но зато Селия будет свободна и не привязана к мужчине, которого не желает.

– Нет, – отрезал Эксетер. Гамильтон, насторожившись, резко перевел взгляд на него. «Почему нет?» – захотелось спросить ему. Наверняка они все хотят, чтобы он уехал после такой-то сцены… – Это погубит репутацию Селии, – продолжал герцог все тем же ровным тоном. – Я не могу этого допустить.

– Маркус, я не ребенок! – взорвалась Селия.

– Я и не отношусь к тебе как к ребенку.

– В таком случае ты не можешь заставить его остаться и жениться на мне!

– Я не говорил, что он должен жениться или что ты должна за него выйти, – заметил Эксетер. – Я сказал, что он не должен уезжать посреди ночи, как вор, боящийся, что его поймают. – Он пересек комнату и остановился напротив сестры. – Но ты должна знать, что это может спровоцировать ужасный скандал.

– Который касается только меня, – заявила Селия. – Семья не будет опозорена.

К удивлению Гамильтона, герцог рассмеялся.

– Вряд ли ты будешь первой, кто опозорил семью. Дэвид натворил больше, чем ты можешь себе представить. Тебе его никогда не переплюнуть, как ни старайся. И даже я внес свой вклад. Но все-таки я предлагаю тебе подумать о собственном имени и будущем. И мистеру Гамильтону тоже. Решать нужно не только тебе. Вероятно, вам требуется какое-то время, чтобы обсудить это вдвоем. – Он еще раз сочувственно улыбнулся сестре и направился к двери.

– И… и ты согласишься с моим решением? – неуверенно спросила Селия.

Герцог вскинул бровь.

– Разве так было не всегда?

Она прикрыла рот со смущенным видом. Эксетер многозначительно посмотрел на Энтони и вышел, закрыв за собой дверь. В комнате наступила полнейшая тишина.

– Мне очень жаль, что так вышло, – натянуто проговорила Селия.

– Не стоит жалеть. – Гамильтон вздохнул; его слегка мутило. Еще сегодня днем они были друзьями, вечером стали любовниками, а теперь едва могли смотреть друг на друга и не знали, как начать разговор.

Какой я болван, мысленно выругал он себя. Разве не знал, что так все и будет?

– Это я виноват…

– Пожалуйста, пусть уже все прекратят брать вину на себя! – рявкнула Селия, вскочив на ноги. – Я вовсе не невинная жертва!

– Я услышал голоса в коридоре, – сказал Энтони. – За минуту до того, как они вошли. Если бы я начал действовать…

– Ой, да кому какое дело, что они вошли! – Селия прижала ладони к вискам и стала расхаживать взад-вперед перед софой. – Это я виновата, что предоставила им такое зрелище. – Гамильтон издал негромкий звук, и она резко развернулась, устремив на него взгляд. – Ты что, не согласен? Разве ты пришел бы сюда, если бы я не попросила встретиться здесь со мной? Разве ты… – Она осеклась. – Но что нам делать теперь?

Да, это вопрос. Энтони знал, что правильного ответа у него нет. Если они не поженятся, все станут шептаться, что Селия всего лишь очередная вдова распущенных нравов, готовая согласиться на любое предложение. Если они поженятся, то не потому, что она этого хочет, а потому, что вынуждена из-за собственной неосмотрительности. Что одно, что другое, но его сердце будет день за днем умирать.

– Мой брак вовсе не был ужасным, – внезапно сказала Селия. – Берти никогда меня не бил и не запирал на ключ. Он просто… – ее голос дрогнул. – Он просто меня не любил.

Гамильтон знал слова, которые ее успокоят… возможно. Берти когда-то тоже говорил, что любит ее. Но Энтони не мог произнести этих слов, да и вряд ли Селия в них поверит.

– Это его недостаток, а не твой.

Она вскинула руку, чтобы он замолчал.

– Не надо. Я не нуждаюсь в жалости и утешении. Я сама решила выйти за него. Я… – Селия помолчала. – Я сделала плохой выбор. Думала, что люблю такой любовью, которую описывают поэты, романтическое, глупое чувство.

Гамильтон колебался, не зная, что сказать или сделать. Селия некоторое время молча смотрела на него, и между бровей у нее показалась морщинка.

– Я не могу повторить ошибку, – сказала она, обращаясь, скорее, к себе. – Не могу выйти за тебя только из-за случившегося сегодня вечером. Не могу согласиться на предложение только потому, что иначе мой брат тебя пристрелит. Замуж нужно выходить по разумным причинам.

Энтони открыл рот, слегка оскорбленный тем, что первым возражением против брака она назвала занятия любовью, а вторым – своего брата, но вовремя остановился. Он сам не мог придумать ни одной причины, по которой любая женщина, уж не говоря о Селии, могла бы выйти за него замуж. Так что Гамильтон закрыл рот и постарался стереть с лица всякое выражение, дожидаясь ее вердикта.

– Не могли бы… не могли бы мы попытаться? – спросила Селия слегка дрожащим голосом. – Продвигаться вперед по чуть-чуть и оценивать, подходим ли мы друг другу, а затем уже принимать решение?