– А с этим ты тоже завязала?

После быстрой ходьбы легкие еще не пришли в норму, поэтому Джуно утвердительно кивнула:

– А как же. Просто смешно, как легко человек может обходиться без того, что совсем недавно казалось жизненно необходимым, – и она многозначительно улыбнулась.

Он удивленно посмотрел и спрятал сигареты в карман, тоже не закурив. Джуно испытала легкую досаду: она рассчитывала, что сможет затянуться выпускаемым им дымом: курение сэконд-хэнд. В зале практически никто не курил – стильная публика, помешанная на здоровом образе жизни и тренажерах. Нетренированные ноги Джуно устали даже после небольшой прогулки пешком. Она осмотрелась в поисках свободного стула возле стойки, но все места были заняты.

Зал бара «Око» был пышно и стильно оформлен – как гостиная французского замка 17 века. На кроваво-красных стенах висели картины в витиеватых рамах с полустершейся позолотой, с высоких потолков свисали люстры, на мраморном полу стояли великолепные диваны, обитые синим и зеленым бархатом, и позолоченные столики. Пресса сходила с ума из-за этого места, но, пожалуй, оно было уж чересчур напыщенным.

– Тут славно, правда? – неуверенно спросил Джон.

– Чересчур блестяще, – Джуно сморщила нос.

– Мы можем пойти в другое место, если хочешь, – с готовностью предложил он.

– Не стоит, в любом случае мне скоро уходить, – у нее не было ни малейшего желания перебираться с ним в какой-нибудь грязный паб.

Это было так странно – снова оказаться наедине с ним: и привычно, и в то же время неловко. Пока он расплачивался с барменом, Джуно поймала себя на том, что смотрит на него оценивающе. Он был очень высоким. Общаясь с Джезом, Дунканом, Шоном и, в последнее время, с Джеем, она привыкла к мужчинам меньшего роста – хотя все они гораздо выше нее, но до Джона им далеко. Правда, Эйван и Хорс имели рост под два метра, но тощими были, как скелеты. А у Джона косая сажень в плечах, широкие запястья, огромные ладони и ступни. Ей всегда нравилось, что он такой большой: рядом с ним она чувствовала себя хрупкой и изящной.

– Я поправился в последнее время, – он перехватил ее оценивающий взгляд, передавая ей сок с содовой.

– Ты выглядишь нормально, – она с безразличным видом пожала плечами, подумав, что он, наверное, после отъезда Дебби перешел на диету из пива и чипсов. Она опять оглянулась кругом в поисках стула.

– А ты выглядишь невероятно! – он одарил ее одной из самых игривых своих улыбок и задержал свою руку на стакане с соком, когда она протянула свою. Они смотрели в глаза друг другу – Джуно нахмурившись, Джон улыбаясь.

Она почти забыла, какие голубые у него глаза. Они были неправдоподобно голубые – настолько, что первое время после знакомства она подозревала, что он носит тонированные контактные линзы. Джон возмущенно отрицал это – он же, дескать, не педик. Ему удалось окончательно разубедить ее, только показав свои детские фотографии.

Став взрослым, он совершенно не изменился – в этом было даже что-то противоестественное. Тело увеличилось в размерах, обросло мускулами, а лицо осталось прежним, как на детских фотографиях: тот же ясный взгляд широко раскрытых глаз и невинное выражение, будто говорившее: «Я и сам не знаю, чего хочу». Благодаря этому взгляду ему удавалось водить людей за нос, не вызывая ни малейших подозрений. Благодаря этому взгляду он вовсю трахался с Дебби у нее за спиной, а она ни о чем не догадывалась.

При мысли об этом Джуно прищурила глаза и вырвала стакан из его руки, расплескав немного сока с содовой. Вкус у напитка оказался такой, что просто заряжал здоровьем. Она пожалела, что не ушла. Вид Джона вызывал у нее почти физическую боль.

– Орешки? – предложил он.

– Нет, спасибо, – холодно ответила Джуно. И тут она заметила, что у него за спиной вот-вот освободится стул. Как человек с большим опытом, Джуно знала, что медлить нельзя. Стая гиен уже нацелилась на эту добычу с другой стороны, пока сидевшая девушка надевала жакетик. Джуно подалась вперед. Джон решил, что она бросилась навстречу ему в порыве нахлынувших чувств, распростер руки и заключил ее в свои объятья:

– Я тоже скучал без тебя, мой пухлясик!

– Прочь с дороги, идиот, – прошипела Джуно, вывернувшись из его объятий и перехватив стул перед самым носом у конкуренток, которые наградили ее возмущенными взглядами, так же, впрочем, как и Джон.

– Ты назвала меня идиотом, – произнес он с глубоко уязвленным видом.

– А ты назвал меня пухлясиком, – ответствовала она, разместив свой стул на безопасном расстоянии от Джона и усевшись.

– Но ты раньше любила, когда я тебя так называл.

– Нет, раньше я любила тебя и потому терпела, когда ты меня так называл, – уточнила она. Сидя, она обнаружила, что у платья имеется побочный эффект: оно перекрывает циркуляцию крови в нижней части тела и пропускает в легкие не более двух молекул воздуха за один вдох. Встроенный корсет вдавил ребра в легкие, а грудь поднял так, что она могла положить на нее подбородок.

К счастью, эта поза, чреватая для нее наступлением комы, произвела на Джона такое впечатление, что он мгновенно забыл про «идиота» и в полном молчании смотрел несколько секунд на возникшие перед его глазами две сферы – ее грудь.

Джуно получала удовольствие от ощущения собственной власти. С самым скромным видом она потягивала сок. Заставим подлого изменника немного попотеть, подумала она с радостью.

Она взглянула на его часы. Половина десятого. Останусь до десяти, решила Джуно.

– Как я уже сказал, сегодня ты выглядишь великолепно, ягодка, – с нежностью обратился он к ее бюсту.

– Спасибо, – Джуно глазами пожирала орешки.

– Просто великолепно! – последовал многозначительный взгляд. – И ты надела серьги, которые я тебе подарил!

Черт! Как она не сообразила снять их прежде, чем подходить к нему!

– Просто они сочетаются с моими туфлями, – она выставила ногу так, что ударила его по голени. – У меня нет других золотых украшений – ты же знаешь, это не мой стиль.

– Вот как? – он искренне удивился и немного огорчился. – Что ж ты мне раньше не сказала? А те часы, которые я тебе подарил?

– Никогда не надеваю их, – она презрительно сморщила нос.

– А брошка в виде микрофончика?

– Потеряла, – она пожала плечами.

– Вот тебе и на, – его густые брови сошлись на переносице. – Ужасно жаль. А я-то думал, они тебе нравятся. Я так старался, выбирал.

Джуно почувствовала угрызения совести, но промолчала.

Джон опять уже улыбался, самоуверенное выражение вернулось на его загорелое лицо.

– Итак, ты получила мой факс, – он подвинулся к ней поближе. – И более того, ты пришла. Я сомневался, что ты придешь.

– А я сомневалась, что значит подпись «Дж.», – она отодвинулась. – И все же ты был уверен настолько, что заказал столик в ресторане.

– Подумал, подцеплю кого-нибудь здесь, если ты не придешь, – нервно пошутил Джон и сам, как всегда, первый засмеялся своей шутке.

Джуно сохраняла невозмутимый вид и наблюдала за его реакцией.

– Шучу-шучу, – он поспешил сменить тему. – А ты по-прежнему общаешься со своей чумовой компанией?

– Ты же знаешь меня. На что еще я способна? Только бить в барабан и водить дурную компанию.

Он понимающе засмеялся:

– Дир Стрэйтс. «Ромео и Джульетта». 1980 год.

Это была его любимая игра: по одной строчке текста угадать песню и исполнителя, причем к игре допускались песни, написанные не позже 1990 года. Он был асом в этой игре. Джуно однажды здорово повеселилась, устроив ему большой экзамен. Теперь она поняла, как много делала, потакая ему из благодарности – просто за то, что он любил ее, дарил ей чувство безопасности, был настоящим мужчиной и любовником после всех этих лет одиночества и неприкаянности.

– Почему ты послал факс в офис? Почему не отправил «емелю», и лично мне, как всегда?

– Я потерял твой адрес, ягодка, – он сделал круглые глаза. – Я потерял электронные адреса почти всех друзей и знакомых. Мой компьютер глюкнулся в прошлом месяце.

– И ты ему после этого доверяешь?

Он не среагировал на шутку. Он редко реагировал.

– Это был настоящий кошмар. Пропала очень важная работа и моя личная база данных. Поэтому я нашел номер редакционного факса в одном из твоих журналов – они лежат у меня везде.

– Ты что, до сих пор читаешь мою колонку? – Джуно почувствовала невольную нежность к нему.

– Нет, я просто не делал генеральной уборки после твоего ухода, ягодка.

– Прекрати называть меня ягодкой, – кисло сказала она. – Не бери с собой меч, отправляясь по ягоды в лес. – Черт подери, она снова играет в эту игру!

– Джон Леннон. «Пройти сквозь ночь». 1974 год, – мгновенно ответил он и посмотрел на нее с азартом. – Давай еще.

– Почему ты пустил ее в свое сердце, а меня вышвырнул на улицу? Ведь я так любила тебя.

Он тер лоб, уставившись в одну точку от напряжения, он долго думал, потом тряхнул головой и признал свое поражение:

– Ты сделала меня, девочка. Сдаюсь. Может, это «Полиция»?

Она отрицательно покачала головой:

– Это Джуно Гленн. Апрель этого года. Клапам. На его лице промелькнуло выражение раскаяния.

– Мне очень приятно, что журналы, для которых ты писала, остались в доме, – он прижался к ее бедру своим бедром, таким теплым и знакомым. – Словно ты по-прежнему со мной – частичка тебя. Ты знаешь, Дебби ужасная хозяйка. Она вообще не убиралась. Она просто свалила все вещи в одну кучу, и вместо множества маленьких кучек получилась одна большая куча, в которой я ничего не мог найти, представляешь, ягодка.

– Не называй меня «ягодка», – огрызнулась Джуно. Она не могла его больше слушать. Своими жалобами на Дебби он причинял ей нестерпимую боль, хоть это и не входило в его намерения.

Джон погладил своей огромной квадратной ладонью ее по руке, касаясь нежной кожи между подмышкой и локтем. Это было приятно, и Джуно не сразу отвела руку.