— И что же сделала мама? — поторопил отца с ответом Мирон.

— Собрала вещи и ушла. — Степан Петрович комкал салфетку в руках, обед, принесенный им, остывал, аппетита у мужчин не было. — Я на коленях просил ее не уходить, вымаливал прощения. Лена не простила. Ей было очень больно, но она решила, что развод самое лучшее решение для нас.

— И как ты действовал дальше? — Мирон подозвал официанта и заказал себе виски — очень захотелось выпить. Такие подробности родительской жизни на трезвую голову слушать невозможно.

— Лена вернулась к родителям, а я в пустой квартире остался один и запил. Сам знаешь, мы мужчины вечно в спиртном ищем спасения. Когда я трезвел и вспоминал боль в глазах Лены, так хотелось разбить свою дурную голову об стенку. Я так несколько раз и делал, а потом снова пил, заливал свою вину водкой. А Таня, узнав, что Лена ушла — начала меня преследовать, не хотела понимать, что все кончено. И это я был виноват в этом, что дал ей какую-то надежду на то, что наши отношения что-то для меня значат.

— Как и у меня получилось, — Допив виски, тихо проговорил Мирон.

— Я извинился перед Таней, попросил оставить меня в покое, но она не хотела ничего слышать, а потом заявила, что ждет от меня ребенка. — Чем больше говорил Степан Петрович, тем сильнее мрачнел его сын.

— Мама знала об этом? — у Мирона на душе стало совсем гадко. Он такой же, как и отец, пошел по его стопам. Только Степан Петрович испытывал какие-то положительные чувства к подруге жены, а Мирон терпеть не мог Варю.

— Таня ей рассказала. — Степан опустил голову, каяться в своих грехах непросто. Да и видеть в глазах сына разочарование не хотелось, но этот разговор был необходим им обоим. — Для Лены это стало ударом — она, не задумываясь, отнесла документы на развод, отказывалась со мной говорить. Я караулил ее на проходной после работы, но она каждый раз возвращалась домой с кем-то, то с коллегами, то ее провожали какие-то мужчины. От этого я просто бесился, страшно ревновал ее, — Усмехнулся Степан.

— А та женщина… — Мирон тщательно подбирал слова, чтобы не высказать в адрес любовницы отца какую-нибудь гадость. — Она родила ребенка? У меня есть сводный брат или сестра?

— Нет, — качнул головой Степан. — Она обманывала, говоря о беременности, не было ничего. Таня нарисовала себе картинку нашей счастливой совместной жизни, вот только забыла спросить у меня — хочу ли я этого или нет.

— Однако ты не особо сопротивлялся, когда она тебя с таким пониманием слушала! — не удержался Мирон. Обида за мать пересилила доводы рассудка.

— Я ошибся. — Степан Петрович посмотрел сыну в глаза. — Все мы совершаем ошибки — люди не идеальны.

— Вот не надо этой банальщины, отец. — Мирон вертел в руках стакан, после этого разговора на душе был осадок.

— А без банальщины не обойтись, — Спокойно ответил Степан. — За свою ошибку я сполна заплатил — два года я жил один, все время пытаясь вернуть твою маму обратно. Лена не желала прощать меня, жила своей жизнью, вычеркнув меня.

— Но она же тебя потом простила? — Мирону теперь хотелось узнать эту историю со стороны мамы, чтобы лучше понять родителей. И как ни странно это звучало, но и себя и Снежку. Ведь параллели в этих двух историях слишком очевидны.

— Да, однажды, когда я уже потерял надежду, Лена вернулась ко мне. — Степан улыбнулся, вспомнив, как счастлив он был в то время. — Мы начали заново, поставив точку в прошлом. Уехали в другой город, решив, что все неприятности оставим там. Лена сразу забеременела, на что врачи разводили руками, не в силах объяснить, почему мы столько лет не могли сделать этого, а потом без усилий добились результата. У нас появился ты. Это того стоило, поверь сынок. И та измена, и жизнь порознь. — Степан с теплотой и любовью смотрел на Мирона. — Ты окончательно примирил нас. Лена никогда не вспоминала ту историю, хотя доверие мы восстанавливали еще долго. А я навсегда отучился искать третью сторону, чтобы решать проблемы.

— И ты больше не изменял маме? — с недоверием спросил Мирон.

— Нет, — Открыто улыбнулся Степан. — Зачем? Если Лена давала мне все. Она стала мне лучшим другом, женой, любовницей. Если бы тогда мы сумели найти общие точки соприкосновения, решали бы проблемы вместе, прислушивались к мнению другого человека — Таня никогда бы не смогла вмешаться в наши отношения.

— Ловко ты подвел итог, — Усмехнулся Мирон. — Вот только, как мне кажется, маме нелегко было простить тебя и жить рядом с тобой после такого предательства.

— Да, — Признал правоту слов сына Степан. — Но вот уже два дня твоя мама вновь вспоминает мою измену, ночами не спит.

— Вот черт! — выругался Данилов младший. — Если бы я знал, ничего бы ей не рассказывал. Мне не хотелось огорчать маму.

— Мы знаем это, сынок. Что ты намерен делать дальше? — участливо спросил Степан. Он и сам две последние ночи толком не спал, старые воспоминания и боль, терзавшая Лену, не давала ему покоя.

— Я не знаю. Варя преследует меня, вешается мне на шею, пытается сделать меня отцом своего ребенка. А я не уверен, что он мой. Зная Симонову, я более чем уверен — она врет. Да и не нужен мне этот ребенок. И Симонова не нужна.

— Любишь Снежану? — с пониманием спросил Степан.

— Да, — Признался Мирон, лицо его стало печальным. — Но она не хочет меня видеть. А я все время вспоминаю, как она кричала и плакала, когда узнала обо всем — и мне хочется в ярости крушить все вокруг.

— Вам нужно время. — Степан похлопал сына по руке. — Чтобы все эмоции улеглись. Только тогда вы сможете со Снежкой нормально поговорить — не обвиняя, и не упрекая друг друга.

Мирон тяжело вздохнул, он не был уверен, что Снежана вообще когда-нибудь захочет говорить с ним.

— И обязательно расскажи все Максиму, — Посоветовал Степан сыну. — Если это сделает кто-то другой, ему будет гораздо тяжелее.

— Поговорю, — Кивнул головой Мирон. — Спасибо тебе за этот разговор.

— Да не за что, — Дернул плечом Степан. — Давно надо было обо всем рассказать тебе, может, и не было бы всего этого…. — Данилов старший намекал на то, что возможно, зная все обстоятельства, Мирон бы поостерегся впускать в квартиру в тот роковой вечер Варю.

— У каждого свой путь, отец, — Вымученно улыбнулся Мирон. — Скажи, а ты больше никогда не виделся с той женщиной?

Степан Петрович посуровел.

— Лет пять назад столкнулся с ней в городе — она видимо, приезжала сюда к кому-то, а быть может, и живет здесь — я не в курсе.

— И как все прошло?

— Да никак, прошли мимо, будто никогда и не были знакомы, — Развел руками мужчина. — Не думаешь же ты, что мне было о чем говорить с ней?

— Даже не знаю. — Мирон был растерян, разговор с отцом на многое заставил посмотреть иначе. Ему требовалось время — все обдумать, а потом принимать решение.

— Ладно, мне пора. — Степан покинул кафе, оставив сына в одиночестве. Ничего, ему полезно подумать, проанализировать то, что стало известно. Может, и придет к какому-нибудь решению.


Снежане с утра вновь было плохо. Сильная тошнота и головокружение не давали даже выпить кофе. Девушка вдруг поняла, что не ела уже два дня и ей этого не хотелось. В принципе, она не ощущала дискомфорта от отсутствия аппетита, если бы еще не было сильной боли в животе, вообще было бы прекрасно.

Снежана готовилась к поездке — с собой она решила взять минимум вещей, не до нарядов ей сейчас. Ей не терпелось уехать из города, может там, вдали от дома, станет легче.


Вадим вошел в подъезд сестры — он явился с неожиданным визитом. Мужчина не мог себе объяснить причину внутреннего беспокойства, но решил лично встретиться с сестрой. Если у Снежки все в порядке, тогда Вадим поедет к матери. Интуиция редко подводила Зимина.

Нажав на звонок, Вадим прислушивался к тишине за дверью. Через несколько секунд мужчина услышал шаги. Открылась дверь и появившаяся на пороге сестра невольно подтвердила догадки Вадима — у Снежки все-таки появились проблемы.

— Снежа? — отодвинув сестру, Вадим вошел в квартиру. — Ты заболела? — мужчина внимательно вглядывался в лицо сестры.

— Проходи, — Запоздало предложила девушка. — Нет, я не болею, — Ответила она брату, видя беспокойства Вадима. Не ожидала она увидеть Вадима, потому и растерялась.

— Не обманывай меня, — мужчина повесил куртку на вешалку и, сделав несколько шагов по направлению к комнате, остановился. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — повернулся он к сестре и его пригвоздил к месту убитый взгляд девушки. — Что у вас происходит?

Снежана смахнула слезы и пригласила брата в гостиную. Когда они расположились с удобством на диване, девушка рассказала брату о последних события в своей жизни.

— Твою мать! — выругался Вадим, испытывающий в данный момент непреодолимое желание набить морду зятю. Да и Варьке не мешает отвесить пару оплеух. Зимин видел гнилую натуру Варвары, но вот Снежка всегда защищала подругу. Дозащищалась на свою голову!

— Вот такие дела, — Закончила Снежана и, приложив руку к животу, судорожно втянула воздух. Лицо девушки исказила болезненная гримаса — боль снова усилилась.

— Тебе плохо? — дернулся Вадим.

— Да, сильно болит внутри, — Призналась Снежана.

— Знаешь что? Быстро собирайся, я отвезу тебя в больницу. — Вадим взял сестру за руку. — Снежок, давай ты не будешь зря рисковать, а? Поехали.

Девушка подумала немного и согласилась.

— Хорошо, а то вдруг мне станет плохо в поезде. — Снежана собралась и через десять минут брат с сестрой ехали к знакомому врачу Вадима.

Во вневедомственной поликлинике их принял друг Вадима — Ткачев Владимир.

— Ну что, подруга, разболелась? — шутливо бросил Ткачев и стал задавать множество вопросов, записывая ответы в карточку — Сейчас пойдешь со мной, сдашь анализы. Сделаешь ФГДС, раз ты не ела уже два дня — тебе голодать перед обследованием не нужно. А потом вернешься со всеми бумажками ко мне. Поняла? — отдавал указания Владимир.