— Я говорила исключительно о третьем случае, — сказала Саманта. — Первые два убийства Партино совершить не мог. Во всяком случае, пока у меня нет причин подозревать его.

— Саперы считают, что бомбу и гранаты заложили разные люди, — добавил Рик.

— Отлично. Но какой, черт возьми, у него мог быть мотив? — осведомился адвокат, бросив взгляд на Саманту.

— Вот это-то нам и предстоит выяснить. Присаживайся, Саманта, — сказал Рик и сел рядом с ней, предоставив Доннеру возможность занять кресло во главе стола для переговоров. — Судя по тому, что он наговорил Саманте, нам следует волноваться за ее безопасность.

— Я понимаю его чувства. Ты слишком уж любезен с его потенциальной соперницей.

— Но это не дает ему права убивать ее, — резко проговорил Рик.

— Если это в самом деле был он.

— Да, если это был он. Но я не об этом говорю. Он сказал, что знает о том, что ты специалист в области искусства. Верно, Саманта?

— Да.

Ричард уселся таким образом, чтобы быть лицом к двери и первым увидеть Фрэнка Кастильо с Данте. Обычно эмоциональный, итальянец на этот раз молчал, но это видимое спокойствие явно давалось ему с большим трудом, потому что он постоянно то теребил ухо, то щелкал костяшками пальцев, так что Рик удивлялся, как они у него до сих пор не отвалились.

Это был самый любимый момент для Ричарда во всех деловых переговорах: когда собеседник понимал, что у него больше нет шансов и что ловушка вот-вот захлопнется. Рику потребовалась вся сила воли, чтобы сдержаться и не избить менеджера по предметам искусства до смерти.

— Рик, Том, с вами все в порядке? Полицейские заставили меня покинуть кабинет. — Партино покосился на Саманту и быстро отвел глаза.

«Тебе не жить», — сказал про себя Ричард. Он уже видел Данте Партино в гробу.

— Да, никто не пострадал, — ровным голосом проговорил он, сохраняя на лице вежливую улыбку.

— Мистер Партино, — сказал Кастильо, усаживаясь за огромный стол из красного дерева, — я хотел бы задать вам несколько вопросов. Надеюсь, это поможет пролить свет на некоторые подробности, касающиеся недавней кражи.

— Разумеется, я готов помочь, чем смогу.

— Речь пойдет о табличке. Вы утверждали, что она стоит примерно полтора миллиона долларов.

— Именно.

— На чем основана ваша оценка?

Ричард нетерпеливо поерзал на стуле. Какое отношение к делу имеет эта проклятая табличка? Речь идет о попытке убить Саманту! Правда, девушка, судя по всему, не возражала против такого поворота. Она взяла у Доннера лист бумаги и принялась рисовать карпа. Надо заметить, рисовала она вполне прилично. Интересно, у нее природный талант или она где-то училась? Скорее всего это у нее врожденное. Сэм Джеллико, женщина эпохи Возрождения.

— Ну, стоимость обычно устанавливается при сравнении одного предмета с другими похожими.

— Но я думал, что таких табличек в мире всего три. Их в последнее время разве перепродавали?

— Нет, но Рик купил ее в январе за миллион с небольшим. Должен заметить, что цены на рынке греко-римских древностей в последние месяцы сильно выросли. Я в курсе котировок на всех аукционах. Это часть моих обязанностей.

— А что вы можете сказать по поводу погибших в огне экспонатов?

— К ним применимы те же правила. Стоимость доспехов установить всегда легче, потому что их на рынке гораздо больше. К несчастью, некоторые детали были очень редкими, и страховая компания должна нам огромную сумму денег. Уверен, Том может поделиться с вами нужной информацией, потому что такого рода формальностями занимается он.

Саманта продолжала рисовать, делая вид, что не обращает внимания на разговор. Учитывая, что все это было затеяно ради нее, Ричард начал понемногу раздражаться.

— Что ты делаешь? — пробормотал он.

— Пытаюсь заглянуть в будущее.

Данте бросил взгляд на рисунок. Если Ричард не ошибся, его румяное лицо слегка побледнело. Он, в свою очередь, тоже посмотрел на картинку и едва удержался от улыбки. Рыбка непонятным образом превратилась в виселицу с петлей. «Интересно, — подумал Рик, — она умеет играть в „хорошего полицейского и плохого полицейского“ или таким образом просто пытается выразить свою агрессию?»

— А что вы делаете с экспонатами, которые еще можно отреставрировать? — продолжил «хороший полицейский» Кастильо, делая пометку в своем блокноте.

Саманта тем временем начала подрисовывать повешенного, у которого были темные напомаженные гелем волосы и в точности такой костюм, как у Данте.

— Их осматривают представители страховой компании и эксперт по предметам искусства. Если реставрационные работы не повредят экспонату и не поставят под сомнение его подлинность, то на них выдается разрешение. В противном случае страховая компания выплачивает сумму для покрытия нанесенного ущерба.

— Получается, что владелец не теряет денег ни если вещь украдена, ни если она испорчена?

Партино кивнул:

— Именно так. Честно говоря, если на рынке ожидается падение цен на изделия того или иного рода, их порча может даже оказаться выгодна для владельца.

— То есть? — переспросил Ричард.

— Я просто отвечаю на вопросы следователя, Рик. Я обязан говорить правду. — Он выпрямился на стуле. — И поэтому я должен сказать, что ваша подружка — известная охотница за предметами искусства.

Рука Саманты замерла, и она медленно подняла сверкающий гневом взгляд на Данте:

— Прошу прощения?

— Да. Ее отец, тоже знаменитый вор, умер в тюрьме. Я не удивлюсь, если табличка у нее и она пыталась убить меня первой бомбой, чтобы я ее не узнал. Ей нельзя доверять.

— А как насчет гранаты? — осведомился Рик, до боли сжав пальцы.

— Она заложила их специально, чтобы отвести от себя подозрения. Вы обыскали ее комнату, детектив?

— Вам, Партино, могли бы поверить, если бы вы не наняли человека, чтобы изготовить подделку, — парировала Саманта и швырнула менеджеру в лицо бумагу с карандашом, прежде чем Рик или Кастильо успели остановить ее. — Неудивительно, что вы пытались убить меня, чтобы я не смогла распознать фальшь. Но только знаете, чтобы сохранить тайну, вам пришлось бы избавиться от всех старше семи лет!

— Вам ничего не известно, — отозвался Партино, встав со стула и ударив кулаком по столу. — Я знаю, что вы пытались меня убить, и вам не отвертеться. Полиция выяснит правду.

— Они уже выяснили, — парировала Саманта. — Вы нарочно оказались неподалеку от первой бомбы, а о том, что меня чуть не убило гранатой, вам никто не говорил. Откуда вы об этом знаете? Жаль, что у вас нет оригинала таблички. На вырученные деньги вы могли бы купить себе отмену смертного приговора, жалкий вы ублюдок!

— Сука! — возопил Партино и перегнулся через стол, чтобы ударить девушку.

Доннер и Кастильо схватили его за плечи и усадили на место. В ту же секунду Ричард вскочил со стула и заслонил Саманту.

— Хватит! — крикнул он.

— Что вы использовали в качестве формы? — раздался из-за его спины издевательский голос Саманты. — Пластилин? Или вы нашли умельца, который изготовил подделку с помощью простого резца?

— Я не буду говорить без адвоката!

— Вам действительно стоит вызвать его, — мрачно проговорил Кастильо. — Данте Партино, вы арестованы по подозрению в покушении на убийство, воровстве, а также во всем, что я сумею придумать по дороге в участок.

— Нет! Я ничего такого не делал! Это она! Я ничего не брал! У нее подделка!

Ричард быстро обошел вокруг стола и схватил Партино за галстук.

— Какая подделка? — рявкнул он.

Партино побледнел. Он сглотнул и закрыл рот.

— Я хочу видеть адвоката, — проговорил он и не уставал повторять эти слова до тех пор, пока в комнате не появился офицер с наручниками.

Когда менеджер — вернее, бывший менеджер — по предметам искусства вышел за дверь, Кастильо вновь перевел взгляд на Ричарда.

— Мне нужна подделка, — сказал он.

— Я принесу.

— Я пойду с вами. Порча улик и все такое, понимаете ли.

Они вышли из комнаты, но перед этим Ричард бросил предупреждающие взгляды на Саманту и Доннера. Обстановка в кабинете накалилась, и он не желал, вернувшись, увидеть одного из них в крови.

— Знаете, а ведь Партино прав насчет Джеллико, — доверительно проговорил Кастильо.

С минуту Ричард хранил молчание.

— У вас имеются доказательства? — спросил он наконец.

— Нет. Если бы имелись, она давно уже была бы в тюрьме.

— В этой стране существует презумпция невиновности, — сказал Ричард. — По-моему, вы, янки, твердо ее придерживаетесь.

— Да, но вас, как я погляжу, мое заявление не удивило. — Кастильо искоса взглянула на Рика. — Впрочем, так я и думал.

— Насколько мне известно, она не сделала ничего плохого. В тюрьме сидел ее отец, а не она сама.

Кастильо вздохнул.

— Она, конечно, куколка, но на вашем месте, мистер Аддисон, я бы держал руку на кошельке. Она весьма скользкая штучка. Черт, я ловлю воров вот уже двадцать лет, но мне все равно хочется подразнить ее.

— А мне нет.

— Вот-вот, поэтому, если я что-то раскопаю, она сядет в тюрьму.

— Вы ничего не раскопаете. — Рик не был так уж уверен в своих словах, но он надеялся на ум и изобретательность Саманты. Кастильо ничего не найдет — здесь, во всяком случае.

Оказавшись в комнате Саманты, где после визита саперов царил страшный беспорядок, он взял с дивана рюкзак и вытащил оттуда сверток с фальшивой табличкой.

— Держите.

— И вы, конечно, обнаружили это среди ее вещей в багажнике вашей машины?

— Да.

— Сегодня утром.

— Да.

— Тогда почему вы ничего не сказали мне в гараже?

— Мы находились под впечатлением, — очаровательно улыбнулся Ричард.

Кивнув, Кастильо развернул сверток, оглядел табличку и снова завернул.

— Ладно, я отдам ее эксперту, чтобы он подтвердил наличие подделки. Я думаю, Партино сегодня утром увидел вашу с Сэм фотографию в газете и решил, что должен укрепить свое пошатнувшееся служебное положение. Он подбросил фальшивую табличку, чтобы полиция прекратила поиски настоящей, а потом заложил гранаты, чтобы никому в голову не пришло проверить подлинность таблички.