– Что насчет Тео? – спрашивает она, уже переходя от этого мгновения. А я, мне интересно, застряну ли я  здесь навечно,  поглощенный ожиданием ее,  но понимая, что никогда не заплачу ее. – Он поступил в юридическую школу только для того, чтобы обрадовать отца?

Я пожимаю плечами.

– Возможно. Я никогда по–настоящему не  говорил с ним об этом. Тео всегда был похож на того, кому потребуется адвокат, а не он сам им станет.

Она смеется, и от этого звука мне хочется проводить все вечера, рассказывая шутку за шуткой. Она выглядит такой красивой, особенно, когда смеется. Я бы хотел, чтобы она чаще это делала. Хочу, чтобы она не была постоянно такой напряженной, и ей удавалось смеяться.

–  Тео попадал во множество неприятностей, – она соглашается, ее улыбка увядает. – Но в любом случае. Все, что я хочу сказать, что если вы с Тео одинаково думаете, вам стоит вместе поговорить с  отцом и попытаться  убедить его в своем выборе.

Предоставлю Виллоу возможность попытаться решить мою проблему.

–  Мне нравится это предложение, но сомневаюсь, что оно сработает, – когда она хмурится, я добавляю. – Ты знаешь моего  отца. Он никогда ничего не слушает,  пока  не захочет.  Я даже не знаю сколько раз пытался поговорить с ним, а он полностью меня игнорировал и просто выходил из комнаты, – я направляюсь прямо по узкой дороге вдоль маленьких старых домов. – У этого парня серьезный случай выборочного восприятия. Клянусь, это чертов подарок или что–то в этом роде.

 – Может его научили этому в юридической школе? – шутит она, маленькая красивая улыбка появляется на ее губах.

– Может быть. Или может быть, он просто придурок.

– Не являются ли оба этих предположения верными и одинаковыми?

– Вообще–то да. В действительности, слышал,  что в юридической школе заставляют ходить на занятия, которые обучают навыкам придурка. Думаю, это называется «обучение тому, как направить своего внутреннего придурка к запугиванию людей, заставляя их делать все по–твоему,  и  стать настоящим мудаком».

– Видишь? Все  больше причин для тебя, чтобы туда не идти. Ты никогда не сдашь этот предмет, – она тянется и обхватывает своими руками мое лицо. – Посмотри правде в глаза. Ты слишком милый, Беккет.

Мне понадобилась каждая частичка силы воли, чтобы не наклониться от ее касания и не закрыть глаза.

–  Беккет? С каких это пор ты называешь меня Беккетом?

– Я просто попробовала, – дьявольский огонек зажегся в ее глазах.  – Я  поняла, что ты  в итоге станешь адвокатом,  «Бек»  больше  не будет тебе подходить. Даже не знаю, будет  ли «Беккет» подходить. Ты можешь сменить  свое имя  на Грег или  Чед, или  что–нибудь такое же дебильное.

– Имена Грег и Чед дебильные? – я выгибаю  бровь. – С каких это пор?

Она убирает свою руку от моего лица, оставляя на моей коже, на всем моем теле,  холод.

– В моем Женском Литературном классе есть Грег и Чед, и каждые раз, когда они приходят на занятие, то считают своим долгом, проходить мимо моей парты и, – она  делает кавычки  в воздухе. – «случайно» пихают мои книги на пол. Начну с того, что я даже не знаю, зачем они выбрали этот  предмет. Не думаю, что они когда–нибудь делали домашнее задание.

Я  стучу  пальцами по рулю, чуть раздраженный из–за Грега и Чеда, хотя я ни разу их не встречал.

– Ага,  я  понимаю, почему они это делают.

–  Правда…? Подожди…  Почему они ходят на этот предмет, или почему они скидывают мои книги с парты?

– Оба  вопроса.

–Хорошо, – она смотрит на меня в ожидании. – Ты  собираешься  мне рассказать?

Честно  говоря, не  уверен, что хочу этого. Насколько это  неправильно, настолько мне нравится, что Виллоу невежественна в вопросах того, насколько она привлекательна, и что даже не замечает, когда парни пристают к ней. Хотя я волнуюсь из–за того, что однажды она узнает, и тогда встретит парня и решит, что он достоин того,  чтобы  она сдалась и  избавилась от правила про свидание.

Когда она смотрит  на меня, выпятив  пухлые  губки, я сдаюсь.

–  Они делают это потому,  что могут заценить твою задницу,  когда ты  нагибаешься  за  своими книгами, – объясняю я. – И, вероятно, они  выбрали этот  предмет, потому что решили, что на нем  будет много девушек.

Ее нос морщится.

–  Действительно? Это не похоже на правду.

–  Поверь мне, я прав.

– Но  это не имеет  смысла. Я имею в виду, что они скидывают мои книги каждое занятие. И  для чего? Чтобы просто посмотреть на мою задницу? Это не круто, – она смотрит прямо, качая головой. – Нет, я точно уверена, что они придурки. И они постоянно смеются, когда делают это.

– Доверься мне в этом. Я – парень. Я знаю, как думают парни, и я тебя уверяю, что парни постоянно оценивают твою задницу... Это по–настоящему великолепная задница, – мой внимательный взгляд следует по ее ногам, и она их скрещивает. – И если бы ты была одета в эти шорты, то Грег и Чед, возможно, скидывали бы твои книги и до и после занятий, может даже, взяли бы  несколько перерывов  в ванной комнате, – я заставляю свои глаза оторваться от ее ног и замечаю, что она в изумлении смотрит на меня. – Что? – невинно спрашиваю я. – Ты говоришь  Винтер, когда парни оценивают  ее. Почему я не могу это же сказать тебе?

Она застенчиво тянет вниз края шортов.

– Потому что я не говорю Винтер, что у нее великолепная задница.

– Ну, может, ты не настолько хороший друг, как я, – сообщаю я, замедляясь, чтобы повернуть на парковку у жилого комплекса.– И К СВЕДЕНИЮ, ты тоже никогда не говорила мне, что у меня классная задница.

Она выглядит абсолютно не впечатленной.

– Я не говорила Винтер, что у нее классная задница, потому что об этом друзья не говорят.

– Кто такое сказал?

– Так говорят все.

– Ну, я думаю, что все не правы, а я прав. Говорить своим друзьям, что у них классная задница нужно каждый день, чтобы поднять их самооценку. Вот из чего состоит жизнь, правильно? Делать так, чтобы другие люди  чувствовали  себя  лучше, – я  ослепляю ее своей самой лучшей обворожительной  улыбкой. –  А когда  люди  чувствуют  себя  лучше,  мир становится  лучшим местом.

Она драматично закатывает глаза.

–  Окей, может тебе и стоит стать адвокатом,  мистер  Сверхдраматичный.

–  Эй, –  я  болезненно тыкаю ее в бок, и она взвизгивает сквозь смех. –  Не переходи на темную сторону, – я собираюсь посмеяться с ней, когда  ее улыбка внезапно исчезает. – Что   не так?

Она сжимает свои  губы.

– Ничего. Я просто кое о чем подумала.

– О чем?– я спрашиваю, пока паркуюсь около ее дома. Глухой звук музыки и вид пустых бутылок из–под выпивки на ступенях приводят к тому, что я сразу же хмурюсь. – Хочешь, чтобы я на некоторое  время зашел внутрь? – так я смогу выяснить, что тяготит тебя, и так ты не будешь одна во время одной из вечеринок своей матери.

Она внимательно изучает дым, который вьется из открытых окон ее дома.

– Нет… Я в порядке. Я просто не знала, что у нее вечеринка. Она снова поигрывает низом своих шорт. – Я целый день пыталась связаться с ней. Я думала, что она отключилась пьяная, но полагаю, что мы уже на стадии отвержения, – вздыхая, она отстегивает своей ремень безопасности. – Спасибо,  что  подвез. Увидимся завтра, – она тянется к двери и останавливается. – Только если у тебя не будет других дел. Я всегда могу попросить Ари приехать и забрать меня отсюда, и мы сможем отбуксировать мою машину.

– Ни за что. Ари не отберет то, что мне больше всего нравится делать, –  я  ловлю ее запястье. –Что за подавленное настроение?

Она опускает голову вниз, ее длинные каштановые волосы закрывают ее лицо.

– Ничего. Просто я действительно устала. Из–за  работы, школы и разных вещей, не очень хорошо  спала.

– Виллоу, – я призываю свою самую лучшую предупреждающую интонацию. – Сознайся в правде, либо плати за последствия.

Она оглядывает меня, сдерживая улыбку.

– Знаешь, это всегда срабатывало со мной, пока я не узнала, какими были твои, – она  делает воздушные  кавычки  своей свободной рукой. – «Последствия».

– Эй, щекотка может быть хорошей формой наказания, особенно, когда кто–то практически писает в свои штаны.

– Я это сделала один раз, – возражает она, поднимая палец вверх. – И это было после того, как ты щекотал меня пять минут. Любой бы потерял контроль над мочевым пузырем в этой ситуации.

Дерзкая ухмылка расплывается на моих губах.

– Только не я. И хочешь узнать  почему?

– Нет, – отвечает, она проходила все это раньше.

Я хвастаюсь любым способом пытаясь заставить ее смеяться.

– Потому что я нечувствительный к щекотке.

– Это ты так говоришь, – ее взгляд путешествует по моим рукам, груди, ногам, и она прикусывает  зубами свою нижнюю губу. – Но это никогда не было доказано, по крайней мере, так, чтобы видела я.

Бля, что бы я только не отдал за то, чтобы она постоянно так на меня смотрела.

– Вот что я тебе скажу. Если ты поедешь со мной домой и проведешь ночь у меня, я  разрешу тебе выяснить  правильный ответ.

– Не слишком ли мы староваты для ночевок?

– Ты провела ночь в моем доме в прошлом месяце.

Беспокойство наполняет ее глаза.

– Ага, но только из–за того, что сломалась моя машина, и я не хотела вынуждать тебя везти меня домой.

– Ты всегда оставалась в моем доме, чтобы держаться подальше от этого дерьма, – я  напоминаю ей, кивая на дом. – В чем  разница сейчас?

Она делает небольшой вдох.

– Разница есть, я начинаю понимать, что это все – часть моей жизни, и я не могу избежать этого, сбегая на ночь.