Гарри не проявлял такой же спешки, терпеливо лаская, пробуя и массируя её самые чувствительные зоны. Между поцелуями он засыпал её восхищением и комплиментами:

- Ты чудесна. Твоя кожа такая нежная. Я так тебя хочу.

Чем больше он тянул с ней, тем сильнее росло её желание. Никогда ещё первый раз не был таким интенсивным. Никогда ещё Клэр не заставляли чувствовать себя такой желанной.

Её тело напряглось, когда Гарри спросил, на таблетках ли она. Ей не приходила в голову мысль о контрацепции. Противозачаточный имплант, который она привила, по сроку годности давно истёк. К счастью, Гарри был подготовлен. Она не задавала вопроса, почему у него был презерватив. В данную минуту её единственной реакцией было облегчение. Когда они, наконец, соединились, то оба были горячи от чувственного желания.

Её сны казались реальными и возбуждающими. Но реальность была волшебной. Затаённое нетерпение внутри вошло в ритм Гарри, пока её тело двигалось в согласии с его телом. Немного погодя ток перерос в волну. Начиная с пальчиков ног и перемещаясь на север, пока не защекотал кончики волос. Она схватила его за плечи, выгнула дугой свою спину и неосознанно издала глубокий первобытный стон. Взрыв общего чувства унёс их целиком и полностью к пустынному экзотическому берегу, где он вторил ей на таком же примитивном языке.

Как только отголоски страсти спали, она рухнула на грудь Гарри. Клэр казался необъяснимым тот факт, что после такого вечера, полного стресса, она могла ощущать себя расслабленной и удовлетворённой. Её глаза закрылись, так как звук его сердца унес её умиротворённое тело в сон. Обняв её за плечо, он сжал его, сразу же разбудив. Она зарылась лицом в волоски на его груди и пробормотала:

- Я не знаю, какое это значение будет иметь в будущем.

Наслаждаясь его объятиями, она добавила:

- И я на самом деле не знаю, что я хочу, чтобы это значило. Я не ищу «и жили они долго и счастливо», но спасибо тебе за сегодняшнюю ночь.

Он обхватил её двумя руками и уложил нежно себе на грудь. Его голос заставил его грудь вибрировать у её щеки.

- Я тоже не знаю, что ждёт меня в будущем.

Он поцеловал её волосы.

- Однако я не думаю, что смогу продолжать смотреть на тебя также как раньше на кухне Эмбер, когда на тебе надеты те шортики.

Клэр подняла глаза, ахнув от его застенчивой улыбки, когда он продолжил:

- Я имею в виду, теперь, когда я точно знаю, что скрывается под этими шортиками и футболкой.

Клэр покачала головой:

- О, Боже, я не об этом думала.

Она позволила своей руке прочертить путь от мышц его груди вниз к его животу.

- Я, возможно, просто буду краснеть, зная, что прячется под теми вкусными рваными джинсами, которые ты любишь носить.

- Вкусными?

- Ммм… - пробормотала она, слушая его смех.

Его голос стал более серьезным:

- Честно, я тоже не ищу «и жили они долго и счастливо». Но если говорить о твоём спасибо, ты должна быть принимающей стороной.

- П олагаю, я и была.

Он хмыкнул и продолжил:

- Признаюсь, я думал об этом с тех пор, как ты купила своей первый мобильный телефон.

Клэр подняла голову. С этого положения она получила лучший доступ к его нежным голубым глазам.

- Что? Мой телефон, почему?

Гарри усмехнулся, вспоминая сцену:

- Я не знал твоей истории, да и просто ничего не знал о тебе. Меня поразила странность – ты была так рада телефону. Я имею в виду, у всех есть телефоны. Но у тебя практически кружилась голова. Я помню, ты была похожа на ребёнка во время Рождества. В тот момент я сошёл с ума от твоей радости, энтузиазма и невинности.

- Гарри, не нужно обольщаться на мой счёт. Меня едва ли можно назвать невинной.

Он приподнял её подбородок и поцеловал её губы.

- Я не испытываю иллюзий на твой счёт. Невинность относится к отсутствию вины или притворства. Когда ты часто закрываешься, ты подходишь под это описание. Но ты также очень честная и до наивности доверчивая.

Он потёр её подбородок большим пальцем и всмотрелся в её затуманенные глаза:

- Эти качества тоже достойны восхищения. Кроме того, я думаю, ты предоставила мне довольно-таки полную биографию. Ты заслуживаешь того же.

Клэр попыталась подавить зевок, ведь практически рассвело.

- И я расскажу тебе ее в другой раз. Прямо сейчас позволь мне насладиться моментом.

Клэр кивнула, когда снова уложила свою голову ему на грудь.

- Я охотно сама получу удовольствие от момента.

Его руки крепче обняли её мягкие обнажённые плечи. Первый раз за несколько недель она провалилась в здоровый сон без сновидений.

Глава 25

- Из всех животных только человек по-настоящему жесток. Только человек может причинять боль ради собственного удовольствия.

Марк Твен

Лето 1985…

Несмотря на повышение температуры воздуха и влажности на улице, особняк оставался прохладным, даже слишком прохладным. Мари жаждала временной передышки. Эмоции били через край. Вздыхая, она устроилась в одном из комфортабельных шезлонгов, которые заказал Натаниэль для балкона Шаррон, и впитывала солнечное тепло, подняв своё лицо вверх. Лёгкий ветерок смягчал солнечные лучи июня, пока Мари вдыхала свежий воздух сельской местности. Босая и в шортиках, она вытянула свои длинные ноги перед собой и попыталась почитать. Несмотря на прекрасный полдень, было сложно сосредоточиться. В конце концов, врач заканчивал свой последний осмотр Шаррон в один из его ежедневных посещений поместья. Так как у него под рукой была одна или две медсестры в помощь, Мари решила, что лучше предоставить им пространство. Когда он заканчивал, он садился с Мари и мисс Амандой и представлял им свой ежедневный отчёт. Конечно же, если Натаниэль или мистер Самюэль были дома, то они тоже присутствовали на обсуждении. Хотя Мари знала, что Самюэль и Аманда не одобряли её присутствия, она ценила, что они сразу же пресекали свои возражения.

Мисс Шаррон продолжала переживать все предсказания, сделанные врачом. Но, когда Мари прислушивалась к мониторам и видела выражения её лица, она понимала, что мисс Шаррон была готова уйти. Красивая, постаревшая, хрупкая женщина верила в высшее существо, милосердного Господа Бога и небесный рай. После того, как она провела более двух лет у постели женщины, Мари верила, что Шаррон отвергала свой уход в мир иной из-за невидимой связи, удерживаемая на земле цепями любви. Загробный мир, полный красоты и покоя, ждал. Ей просто нужно позволить себе уйти.

Некоторым показалось бы это жестоким, но после тщательного обдумывания Мари и Натаниэль решили быть честными с ней. Несмотря на то, что в её глазах месяцами не мелькало сознание, а её рот больше не произносил ни слова, были моменты, когда, держа её за руки, она на мгновение сжимала их в ответ. Врач объяснил это как всего лишь сокращением мышц. Он привёл доводы, что эмоциональные люди пытаются разглядеть значения в научных явлениях, в которых, по сути, нет никакой другой подоплёки. Мари было плевать на его объяснения. Она верила, что временами Шаррон могла слышать, понимать и общаться любым доступным для неё способом.

Они много раз обсуждали свою речь. Эти обсуждения происходили в комнате Мари наедине – обычно в её кровати. Если Шаррон не покидала этот мир из-за своей связи с Натаниэлем, он должен сказать ей, чтобы она ушла. Не таким образом, как будто он увольняет слугу или работника, но с любовью и пониманием. Он должен объяснить, что он хотел, чтобы её мучения прекратились, а он выживет. Он вновь будет жить. И именно это было частью их споров – он вновь жил. И не только жил, он любил.

Они оба надеялись, что знание того, что у Натаниэля новая жизнь и новая любовь позволят Шаррон шагнуть за грани мира. Она смогла бы уйти туда, где её тело вновь станет работать, где она могла бы улыбаться, петь и, что более важное, где боль, физическая и эмоциональная, прекращала своё существование.

Возможность сделать это подвернулась только две ночи назад, где-то ближе к полуночи. Они сидели в роскошных креслах с высокой спинкой, разговаривая о работе Натаниэля, когда Мари заметила, как веки Шаррон затрепетали, а её руки разжались и сжались вновь. Молча, Мари приблизилась к противоположной стороне кровати Шаррон, и Натаниэль сделал то же самое. Не сговариваясь, они создали круг. Мари вспомнила тепло и силу, которые исходили от Натаниэля. Это так разительно отличалось от прохладной хрупкости Шаррон.

Это один из таких моментов в вашей жизни, в котором время прекращает свой бег. Когда взгляд Мари перешёл от нехарактерно ясных и понимающих глаз Шаррон на чёрный напряжённый взгляд Натаниэля, она почувствовала, как её сердце остановилось и распухло в груди. Именно так всё и произойдёт? Подобно панцирю черепахи, он разлетится на кусочки до того, как успеет вырасти. Боль, которую не могло бы перекрыть ни одно лекарство, вызвала слёзы, которые беззастенчиво полились из глаз Мари. Однако это было до тех пор, пока она не увидела такую же влагу, бегущую из тёмных глаз мужчины, которого она любила, и не почувствовала надвигающиеся рыдания, нарастающие у неё в груди, угрожающие любовному молчанию, заполнившему комнату.

Мари знала, что у неё нет права говорить. О, у неё не было трудностей в том, чтобы управлять Натаниэлем, когда они были одни, но это была его речь. И он должен проделать всё в своей манере. Это могло бы быть единственное мгновение, когда она слышала, чтобы его голос надломился, но она услышала это. Это был подарок, который мало кто получал, запретный взгляд на его сердце и душу.

- Шаррон, всё хорошо. Я хочу, чтобы ты меня отпустила.

Он снова и снова выдыхал, судя по виду, в непропорциональном соотношении к вдохам, которые делал. Наконец, он продолжил:

- Я люблю тебя. Я буду всегда тебя любить. И я знаю, что ты любишь меня. Но ты должна двигаться дальше, для себя, для всех нас. С Самюэлем и Амандой будет всё хорошо. С Антом всё будет в порядке.