— Правда. И мы обязательно должны рассказывать друг другу, как прошел день. И говорить о том, что завтра пойдем в театр. И мы не должны засыпать до того, как обсудим очередную главу прочитанной книги.

Константин провел рукой по ее спине снизу вверх, почувствовав тепло кожи через тонкую ткань платья.

— Да. И все равно каждый день я буду говорить, что соскучился. Даже если мы расставались на несколько часов.


… Луна этой ночью была большой и чуть розоватой. Легкие облачка обходили ее стороной. Луну окружали яркие звезды, и небо выглядело как рисунок на шелковом платке, вышитом искусной мастерицей. Именно такая ассоциация пришла в голову Марике, которая уже несколько минут смотрела в ночь и прислушивалась к неясным звукам на улице.

— Флора научила меня готовить кускус, — сказала она.

— Теперь ты должна научить ее готовить гефилте фиш, и равенство ашкеназов и сефардов восторжествует.

Константин курил и тоже смотрел в ночное небо — ночь была теплой, и двери балкона были открыты настежь. Марика устроилась на его руке, а котенок дремал на подушке, и его теплый бок чуть заметно поднимался и опускался в такт его дыханию.

— Ненавижу гефилте фиш, — произнесла Марика.

— Я тоже.

— А еще Флора учит меня гадать на картах Таро. Она сказала, что на днях мы пойдем к ее хорошей знакомой, и она поможет выбрать мне колоду. Колоду должна выбирать ее будущая хозяйка, потому что колода должна с тобой заговорить, когда ты ее выбираешь. Нужно ходить по магазину и прислушиваться. А когда услышишь колоду, ее надо взять.

— Ты, похоже, восприняла мои слова про ведьму всерьез?

Марика тихо рассмеялась.

— Это ты, похоже, уже давно и надолго воспринял это всерьез.

— Не буду отрицать. Это правда.

Марика вздохнула и прикрыла глаза.

— Ты ведь сейчас уйдешь, правда? — спросила она. — Когда мы еще не жили вместе, ты всегда молчал перед тем, как уйти. Как сейчас. А потом вставал, одевался и уходил посреди ночи. Когда я спрашивала, куда ты уходишь, ты говорил, что по делам. И в такие моменты мне хотелось привязать тебя и никуда не отпускать.

— Мне нужно будет уехать на пару дней. Возможно, я не буду отвечать на телефон.

— Уехать. — Она помолчала. — Куда?

— Не буду оригинален. По делам.

— Тогда я тоже не буду оригинальна. Все будет хорошо, правда?

Константин обнял ее и поцеловал в шею.

— Конечно, милая. Я обещаю тебе, что все будет хорошо. Разве когда-то было иначе?

— Было. Все эти семь лет, когда я даже не знала, что с тобой происходит. Ты не поверишь, но иногда я ловила себя на мысли, что мне не хватает этого диалога: «Ты ведь уйдешь, правда?» «Да» «Куда?» «По делам» «Все будет хорошо, правда?» «Конечно, милая. Я обещаю тебе, что все будет хорошо».

— Но теперь ты знаешь, что все было хорошо. Точнее, все было ужасно, но теперь все хорошо, и это главное. Этот мир может рухнуть, я могу потерять все свои деньги, но я всегда буду рядом с тобой. И я обещаю тебе, что все будет хорошо. Ты мне веришь?

Марика не ответила. Она взяла котенка и положила его рядом с собой.

— Где Натанаэль? — снова нарушил молчание Константин.

— У мамы. Но после того как все это закончится, он обязательно будет жить с нами. — Она сделала паузу. — Черт возьми. Ты не поверишь, но я опять забыла про пластырь…

— Теперь я уже знаю, что это. Но не думаю, что на этот раз тебя это так сильно волнует.

— Если честно, меня это вообще не волнует. Правда, не думаю, что на этот раз кое-кто окажется таким же метким, как тогда. — Она подняла голову и посмотрела на Константина. — Говорят, что такие случайности не повторяются.

— Только намекни — и я попробую еще раз.

Марика снова положила голову на подушку.

— Предлагаю попробовать еще раз в более спокойной обстановке. Тогда, когда ты не будешь бежать по своим таинственным делам. А то и твой второй ребенок унаследует твой характер. Это будет слишком. Мне хватает Натанаэля, который в свои семь уже расставляет все точки над «I» в вопросе «кто в доме хозяин».

— Он тоже говорит тебе не сидеть в его кресле, поджав под себя ноги?

— Нет. Но зато он ворчит, когда я не ставлю на место его книги. Ты не представляешь, как он похож на тебя. Мне всегда казалось, что должно быть наоборот, но у него твой характер.

— Сейчас я хочу только одного — чтобы его детство было более счастливым, чем мое. Я всегда мечтал о том, чтобы мой ребенок никогда не слышал слов «нет денег» и мог получить все, что захочет. В последнее время я часто об этом думаю.

Марика погладила его по руке.

— Давай не будем говорить об этом сейчас, — сказала она. — У него будет все. У него уже сейчас есть все. И я обещаю тебе, что все будет хорошо.

— Теперь мы дали друг другу обещание, и обязаны его выполнить.

— Может, ты останешься ненадолго?

— Я немного подремлю, но потом мне нужно будет уходить. — Константин поцеловал ее в лоб. — Спи, дорогая. Приятных тебе снов.


… Марика стояла, положив руки на перила террасы, и изучала город.

— Ну и ну. Не могу поверить, что мы сюда забрались! Да еще и пешком!

— Если бы кое-кто не ныл каждые сто метров, что устал и хочет отдохнуть, то все было бы просто замечательно.

— Никто не ныл, — запротестовала Марика. — Но к таким марш-броскам я не привыкла.

Константин снял перчатки, положив их в карман плаща, закурил и кивнул на город:

— Посмотри. Это город, в котором ты живешь, но таким ты его еще не видела.

Ночной Иерусалим, обыкновенно даже в такие часы суматошный, с самой высокой его точки выглядел иначе. Сейчас можно было сказать, что он спокойно и величественно лежит на холмах, где его построили. Лежит и дремлет, несмотря на освещенные улицы и неспокойные времена. С каменной террасы можно было разглядеть город полностью, и Марика была уверена: возьми она бинокль — и уже Константину пришлось бы говорить ей, что он хочет домой, потому что она забыла бы про усталость и больные ноги.

— Он прекрасен, — сказала она.

Константин тоже подошел к перилам и указал куда-то в направлении города.

— Знаешь, что там?

— Нет, — покачала головой Марика.

— Гило, пригородный район. Замечательное место.

— Это тот самый Гило, где палестинцы терроризируют бедных жителей? — насмешливо фыркнула Марика.

— Да. Я хочу купить там дом.

Она посмотрела на него через плечо, нахмурившись.

— Будешь жить по соседству с террористами?

— Ничто не может быть хуже моих соседей, которые в пять утра в субботу выясняют отношения и методично уничтожают запасы стеклянной посуды.

— Из двух зол… — глубокомысленно проговорила Марика, снова переводя взгляд на город. — Но это ведь далеко отсюда!

— Конечно. По-моему, отличное место для того, чтобы купить дом.

Она легко пожала плечами и поправила газовый шарф.

— Нет, я все же не верю, что сюда взобралась. Пока мы дошли, ты успел пересказать мне сюжеты двух прочитанных книг и рассказать о том, что ты думаешь о главных героях!

— По-моему, лучше провести вечер пятницы тут, чем в шумном городе.

— И хорошо, что завтра мне не надо на работу. У меня будут болеть ноги.

Константин обнял ее за плечи и, подняв голову, посмотрел на небо.

— Ничего себе, сколько звезд! — удивилась Марика. — Почему этого не видно в городе?

— Слишком много выхлопных газов. А люди иногда не хотят это видеть.

— Тут замечательно, — сказала она мечтательно. — Я бы осталась тут до утра…

— Не советую. С утра тут еще холоднее, чем сейчас. Так что еще минут двадцать — и мы поедем домой. Не знаю, как ты, а я уже замерз.

Марика легко толкнула его плечом.

— А мне говорил одеваться теплее.

— Тебе тепло, и это самое главное.

Она присела на перила и посмотрела на него.

— Послушай, Константин, — сказала она. — Так не честно. Я уже тебе многое о себе рассказала. И о том, чем я занимаюсь, и о том, где я учусь и где я училась…

— Я тоже много о себе рассказал. Мы знакомы не первый день и даже не неделю. Думаю, было бы странно, будь я для тебя на данный момент чужим человеком.

— Я не об этом. Ты не рассказывал мне, где ты работаешь.

Константин достал перчатки.

— Ты права. Но…

Марика недовольно посмотрела на него.

— Это что, секрет? Или у тебя какая-то несерьезная работа, и ты не хочешь в этом признаться? Думаю, это неправда, потому что зарабатываешь ты хорошо.

— Я занимаюсь почти тем же, чем занимался в армии.

— А чем ты занимался в армии?

— Об этом я рассказывал. Я был военным аналитиком, офицером, руководил штабом на одной из баз на юге.

На лице Марики снова появилось недовольство.

— На гражданке военных аналитиков не бывает, тем более, офицеров, — сказала она. — Или ты работаешь в армии на правах гражданского лица?

— У меня есть офицерское звание, но в армии я не служу. И я… сменил профиль.

— В армии ты не служишь, но оружие у тебя есть.

— Ты впервые видишь оружие у человека, который не носит форму?

— Ты совсем запутал меня, Константин. Ты занимаешься почти тем, чем занимался в армии. Теперь ты не служишь, но у тебя есть звание. И ты поменял профиль.