Оксана Алексеева - Практическая романтика

И вновь тот же автобус и тот же проторенный маршрут. Я улыбалась от уха до уха во время всего путешествия — надо же, возвращаюсь в «Грезы», которые покинула всего пару недель назад и не мечтала там так быстро снова оказаться. Даже с пар в пятницу отпустили, как эксперта высочайшего уровня — уф, аж дух от себя захватывает!

Помахала приветливо охране, но когда подбежала к лифту, меня окликнули:

— Ульяна?

Я развернулась так резко, что едва пакет с калькулятором и целой стопкой бумаги не выронила.

— Герман? Снова проверка?

— Нет, — он улыбался, подходя. — Сегодня весь день здесь сижу. А ты чего?

— Да вот, — я почти виновато указала на свою ношу. Разволновалась, как бы не подумал, что я тут каких-нибудь встреч искала. — С отчетом проблемы.

— У тебя-то? Чего не заходишь? Или ты со мной в одном лифте принципиально не ездишь?

— Нет, конечно.

А на самом деле было совсем не «конечно». Едва двери закрылись, мгновенно стало душно. Может, стоит его спросить о здоровье отца? Да, именно об этом я бы и спросила, если бы так сильно не растерялась.

— А как…

— Мне тут… — он заговорил одновременно со мной.

Герман усмехнулся, а я начала краснеть. Видя, как я краснею, он усмехнулся снова. Кажется, это замкнутый круг.

— Говори, что хотел, — попросила почти жалобно, чтобы прервать цикл покраснений на полтона и усмешек.

Он теперь смотрел на меня и улыбался во все зубы. Я даже зубы эти самые видела, хотя разглядывала пакет.

— Мне тут такой кабинет выделили. В смысле, отцовский, но я и сам не представляю, зачем такой плацдарм нужен.

— Покажешь? — спросила я. Вежливый вопрос, логично вписывающийся в разговор.

— Плацдарм?

— Кабинет!

— А-а. Больше ничего тебе не показать? — он явно выводил меня на знакомую иронию, но я не поддавалась. — Ты чего так тушуешься, Ульян? Мы же с тобой вроде все военные конфликты закрыли? Или ты в городе так пообвыклась, что обновила систему до заводских настроек?

— Нет.

Лифт уже остановился на административном этаже, приглашая освободить пространство. Но мы почему-то оба не спешили покидать кабину, пялясь в мраморную стену напротив. Я решилась сказать то, к чему так и не подобрала правильных слов:

— Герман, все это время я хотела перед тобой извиниться.

— За что? — его голос тоже стал тише и без шутливой нотки. — За то, что не изменила себе? Не надо хотя бы за это извиняться, я уже забыл.

— Нет, за то, что врала. Но раз забыл — и хорошо. Я собиралась с тобой в любом случае поговорить, когда увижу в институте.

— Да я теперь там для галочки только появляться буду.

— Ты и раньше там только для галочки появлялся, в этом плане ничего не изменилось.

— Не-е. Отец скоро к делам вернется — он от безделья еще хуже себя чувствует. Нагрузку перераспределит, меня почаще дергать будет, но пока он совсем от дел уходить не собирается. А мне в этом году еще диплом защищать.

— Понятно.

Он вдруг снова начал улыбаться:

— А что, ты сильно мучилась? Прямо места себе не находила? «А-а! Как же я могла врать ему?! Самому ему! Я настолько не умею отказывать отвратительным типам, что готова была подговорить Раевского меня прикрывать!»?

— Не перегибай, Герман, — я начала злиться от его веселья. — Кстати, это Юра просил его прикрывать… ну, неважно уж теперь.

— Да я и говорю, что неважно! Какого черта это теперь опять вспоминать было?

— Герман Маркович, — раздался голос со стороны. — Это вы там опять орете?

— Я, Кариночка Петровна, папа на вас орать только недели через две сможет, — ответил ей Герман и вышел из лифта первым.

Она сразу обрадовалась:

— А, Васнецова, я уж думала, до ночи добираться будешь! Вот данные, которые просили. Можешь разместиться у меня.

— Да нет, — ответил Герман, выхватывая целую стопку папок из ее рук. — Я уже обещал Ульяне кабинетом долго хвастаться.

Я уже вытаскивала листы с точным заданием. Мне нужно быстро отобрать только то, что понадобится, все документы мне никто из отеля вывезти не разрешит. Но Герман выхватил теперь и у меня верхний лист. Читал, уже идя по коридору, а я спешила за ним — пусть он теперь И.О. самого верховного правителя, но циферки-то мои!

— Ресторанная франшиза? Что за бред? — он вдруг резко ко мне развернулся, поразив неожиданным сходством с собой прежним. Я просто нутром почуяла, что сейчас выкинет что-нибудь жуткое. И Герман не подвел: — Ульяна! Это же выход! Отчет тебе напишем и между делом мне дипломчик накидаем…

— Эй! Это моя идея! — соврала я. Хотя ему-то зачем знать, что придумала этот выход для седьмого сценария Галина Петровна. — Я не позволю тебе почивать на моих лаврах!

— А куда ты денешься, студенточка? Не нравятся условия — разворачивайся и уходи.

Но, вопреки сказанному, резко распахнул передо мной дверь, пропуская в кабинет. Хм, действительно, шикарно. Но на огромный стол и мебель мне было плевать, я забылась, потерявшись в потрясающем виде на море, открывающемся из панорамных окон.

— Вау, — похвалила сразу все. И смирилась: — Ладно, можешь использовать мои расчеты для своего диплома, мне практику все равно раньше засчитают.

— Я и не сомневался! Столько лет учился людей шантажировать, — он грохнул папками на закругленный край стола. — Можешь тут на выходные остаться. Хочешь, люкс тебе сниму? Прикинь, я сейчас кому хочешь люкс могу снять.

— А раньше не мог? — недоверчиво поинтересовалась я.

— И раньше мог, но за деньги. А теперь без денег могу, как какой-нибудь… волшебник Изумрудного города!

Я невольно смеялась:

— Не надо мне люкс, Герман. Садись, до вечера все быстро раскидаем. Если мы, конечно, работать будем, а не продолжать шутить.

Села, схватила ручку с пером из какого-то кожаного стаканчика. Дорогая, наверное. Такими ручками только шедевры и пишут. Переложила верхнюю папку, стукнула по столу калькулятором. Но, если честно, и сама не верила, что один из нас сможет целых несколько часов не шутить.

Стоило догадаться, что мне будет предоставлено полновесное право выискивать нужные данные самой. Я уже злилась, но все еще старалась не обращать внимания на скучающего Германа, который, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула, лениво наблюдал за моей работой.

— А как вообще дела, Ульяна? Я в последнее время немного выпал из строя.

— Отлично дела, — буркнула я. — И стали бы совсем идеальными, если бы ты начал просматривать папку за предыдущий год. Я тебе сейчас закон продуктивности открою, уважаемый директор: если работают двое, то дела заканчиваются в два раза быстрее!

— Да не, не всегда! — он отмахнулся. — Это у тебя разрыв между теорией и практикой сказывается. Ты знаешь, что Кеша хочет позвать твою Веру в кино, но стесняется? Он очень комплексует по поводу своей внешности и тормознутости, а Веру считает олицетворением идеала женщины. В последнем я не стал переубеждать, не переубеждай и ты.

— Серьезно? — я оторвалась от бумаг. — Впервые слышу! И это ты выпал из строя?

— Ну, мне он об этом сказал, потому что я с ней хоть и недолго, но встречался. Мол, не был бы я против.

— Понятно, — ответила я, снова погружаясь в очередную папку. — Может, ты хотя бы калькулятор возьмешь? Я буду цифры диктовать.

— Может, — ответил Герман и не пошевелился. — А как у тебя с Юркой теперь? Он все еще таскает тебя на семейные ужины как девочку для битья?

— Пока нет, — я поморщилась, припоминая. — Но уже закидывал удочку, что я приглашена на его день рождения. Честно говоря, я не знаю, как поступать правильно, и хватит ли мне самообладания, чтобы продолжать ту самую девочку изображать. Притом я хочу помогать Юре хоть в чем-то.

— А чего тебе? Уж если кто и справится с этой ролью, то только ты. И на его дне рождения я ведь тоже буду — так что не волнуйся, стрессовая нагрузка распределится равномерно. Хотя мне тоже кажется, что Юрка бунтует как-то вполсилы, так он их не достанет. Взял бы уже деньги у Кернов и ехал в свою столицу — может, он еще и не поступит на журфак, там конкурс-то дичайший.

Я вообще с отношением к этой теме не определилась, потому пожала плечами.

— Юра не просто мною от остальных проблем внимание отпугивает, он предпочел бы меня оставить родителям для того, что бы бизнес их подхватила. Он даже свадьбой мне угрожал. Нет, ты представляешь?

— Представляю, — он не удивился. — Причем, я уверен, что Юра совершенно серьезно, он в тебе столп разглядел, на который сам может опереться. И что? Если тебе нравится Юра, то лучшего исхода я для вас обоих и придумать не могу.

Я промолчала, пытаясь снова сосредоточиться. Герман же зачем-то продолжал спрашивать:

— Ульяна, так Юра тебе нравится? Почему именно у вас не склеилось? Не только же из-за родителей?

— Не только, — прошипела себе под нос. — И отстань. Калькулятором ты пользоваться тоже не умеешь?

— Умею, — и снова ни единого движения к орудию труда. — А кто кого бросил, если не секрет? Я имею в виду, кто из вас стал тем самым злодеем, который предложил дальше не проверять вашу совместимость?

— О, он тебе и про это рассказал?! — возмутилась я.

— Очень вкратце. Так и кто?

— Тебя это касается?

— Не знаю. Ты мне скажи.

— Тебя это не касается, Герман.

— Вечно ты бы мне рот затыкала. А ведь ответ простой, мы оба его знаем, раз Юра все еще горит желанием таскать тебя на семейные посиделки.

— Тогда зачем спрашивал?

— Чтобы посмотреть, как ты ужом на сковородке изворачиваешься даже там, где это не требуется, — он лукаво усмехнулся.