Оксана Алексеева - Практическая романтика

Все три чемодана были собраны за шесть секунд, сестра покинула бункер без долгих прощаний. Не могу поверить! Хотя о чем это я? Уже могу.

Я все-таки закрыла на ключ, кабы чего не вышло. Точнее, не вошло. И была права — через миг в дверь что-то с грохотом ударилось, как будто кто-то с налета попытался влететь внутрь. Или, может, Кешей швырнули.

Еще через некоторое время я расслышала голос Германа:

— Хватит визжать, уши закладывает.

Я никогда ему об этом не скажу, но это был единственный раз, когда я с ним согласилась. И он продолжил теперь в абсолютной тишине:

— Пойдем уже ужинать, едим тоже в общей столовой. И угомонитесь. Если Карина Петровна это застанет, то можете даже не рассчитывать здесь остаться — стерва все доложит отцу.

— А я и так не хочу здесь оставаться! — голос Кристины. — Я вам кто, чтобы со мной вот так обращаться?

— Вали, не держу, — еще тише сказал Герман, после чего она что-то там неразборчиво зашептала. А затем он явно подошел к моей двери и сказал отчетливо: — Никаких драк и громких скандалов. Во-первых, это просто неинтересно. А во-вторых, у нас впереди больше двух месяцев, чтобы выпотрошить одну обезьянку до лоскутов. Лишь бы она сама столько времени продержалась и не сорвалась на драки и скандалы перед Кариной Петровной. Будет жаль, я прямо сильно расстроюсь.

И они уже в другом настроении отчалили от моей двери, в общем шуме голосов я расслышала и Верин — уж не знаю, что она им наплела, но Кристина, очевидно, прогонять ее из комнаты не стала.

Разумеется, никакого облегчения я не почувствовала. На самом деле, лучше бы разок побили — не сильно, конечно, но на том и успокоились бы. А теперь будет постоянная травля. У Германа в этом отеле все козыри — больше, чем где-нибудь в институте, а даже там от него все шарахаются. Тут же весь персонал перед ним наверняка на цырлах ходит, мое единственное прикрытие — Карина Петровна, при ней они не рискнут. К ней в комнату, что ли, напроситься? Попыталась себя снова развеселить пафосными речами о героизме, но на этот раз ничего не вышло.

Итак, ближайший курс намечен — теперь я так и буду все свободное время сидеть в запертой комнате, боясь даже в столовую выйти. Ведь прямо сейчас сижу. И что же, завтрак тоже пропущу? Найду какие-то доводы, что диета даже полезна?

Я встала и решительно открыла дверь. Надо пойти в столовую и что-то съесть. И не потому, что я умираю от голода, просто пойти и поужинать — показать, что я их не боюсь, что не собираюсь сидеть здесь и трястись в ожидании расправы. Но главное, потому что если я сегодня на это не решусь, то завтра будет еще сложнее. Дело даже не в какой-то гордости или героизме на грани идиотизма, просто мои скудные познания жизни подсказывали, что слабость шакалам показывать нельзя. Клевать будут, факт. Но слабого просто растопчут.

Вошла в шумный зал, села за стол подальше от компании. Конечно, через минуту кто-то из них меня заметил, после чего каждый подарил мне улыбку. Герман вообще расцвел. Он встал и подхватил поднос. Его друзья, засмеявшись, тоже начали подниматься. Ага, то есть ужинать мы будем вместе, спокойно поесть не дадут. Хотя вряд ли они уже сейчас были к этому готовы, потому не прихватили сушеных тараканов или что-нибудь подобное.

Я напряженно смотрела, как Герман первым неспешно идет ко мне, потому и не замечала, что происходит вокруг. Сильно вздрогнула, едва не упав вместе со стулом, когда рядом громыхнуло. На место по соседству рухнул Юра и, не глядя на меня, тихо сказал:

— Про обещание помнишь? Не думал, что так быстро понадобится.

— Что? — я уставилась на его профиль, не в силах соображать.

— Желание. Одно. Без вопросов, — он говорил едва слышно и отрывисто. — Сейчас соглашаешься со всем, что я буду говорить.

Я даже ответить не успела, поскольку вся компания уже оказалась в зоне слышимости. Они задорно подхватывали стулья и садились вокруг, заполняя своими подносами небольшой столик.

Юра улыбался широко, чем привлек к себе внимание Германа. Тот нахмурился и внимательно посмотрел на друга, будто чего-то ждал.

— Слушайте, — голос Раевского прозвучал как-то чисто и с нажимом. — Скажу сейчас, чтобы закрыть все вопросы. Мы с Ульяной встречаемся.

Бровь Германа иронично изогнулась.

— Да ладно. И как давно?

— Только начали, — спокойствию Юры я могла бы позавидовать. — А это имеет значение? Она мне давно понравилась, это ведь я ее сюда пристроил, так что никаких сюрпризов вроде. И вот прямо сейчас договорились.

— За десять секунд? — сдавленно спросил Мишель.

— Делов-то на восемь секунд. Я предложил встречаться — Ульяна согласилась. Хлобысь, и вот мы уже пара. Поздравите? Ульян, маякни, что не вру. Поедем завтра после работы в кино?

Кажется, я сказала «Нет, конечно, не врешь» или «Да, конечно, куда угодно» — ну точно что-то такое, подтверждающее все его слова. Хотя вряд ли это хоть кто-то расслышал.

Глаза Германа стекленели — я это отчетливо видела. Он просто не сводил взгляда с друга, а потом хрипло выдавил:

— Да ты издеваешься… Юр… блин, — последнее прозвучало с другим окончанием, но по экспрессивности в данном контексте подошел бы любой звук.

Раевский подался вперед и добавил другим тоном:

— Сам знаешь, что нет. Я хоть раз за кого-то просил, Герман? Я бы стал за кого-то просить, если бы не надеялся на ответку? Хотел как-то покрасивее, поближе познакомиться для начала, а тут такая удача. Ульяна не могла не согласиться, в такой-то ситуации. А я взял и воспользовался. Хоть чему-то у тебя научился, зацени.

Герман резко откинулся на спинку стула и уставился вверх.

— Я что-то не поняла… — тихо простонала Кристина.

— Чего ты не поняла? — ответил ей Герман, не отрывая взгляда от потолка. — Юрец наш скоро в поэты подастся, так заливает. Я все стебался, что этот если и втрескается, то по полной программе. Влюбился или чешет, но сути это не меняет, потому что шанс, что не врет, остается и связывает мне руки. Сегодня я ее тюкаю, а через пару лет буду на свадьбе “Горько” орать? У Юры всегда с юмором было туго, а с привязанностями грустно, потому нельзя исключать и такой поворот. Три-один, обез… Ульянка. Эх, имечко-то какое, ми-ми-ми, — он говорил издевательски, но вдруг посмотрел на меня пристально и добавил спокойнее, хотя звучало почти угрозой: — Поздравляю. Хорошо я к тебе относиться не начну, ну да ладно, мне простительно. Ты за него держись. А то мало ли, сегодня ты девушка моего лучшего друга, а завтра опять счет откроем.

— Да вы чего? — монотонно протянул Кеша. — Это же сразу было ясно, когда они на вечеринке друг к другу постоянно прорывались, но когда меня кто слушает…

Герман снова выпрямился и подхватил вилку, вернулся к ужину, как ни в чем не бывало. Все остальные недоуменно переглядывались, тоже постепенно переходя к трапезе. Ангелина с Анжелой что-то зашептали, обращаясь к Юре, требовали еще каких-то подтверждений, но на меня поглядывали уже с любопытством. Я удивилась, как быстро неприязнь в их глазах меняется на интерес. Мишель хмурился, но ничего не комментировал. Верочка сидела с открытым ртом.

И только Кристина встала и заявила:

— У меня аппетит пропал. И вставать завтра в полшестого. Удачи, ребят.

Она ушла как-то слишком поспешно. Я бы обратила на этот факт больше внимания, если бы не была погружена в собственное состояние. Поглядывала на Юру и улыбалась все шире, не в силах сдержать эмоции. Надо с ним обязательно потом поговорить наедине. Ведь я прекрасно осознаю, что он только что сделал. И что я благодарна до дрожи в пальцах. И что ему, с таким-то характером, не место рядом с утырками, у него с ними ничего общего, будто бы вообще в другой среде рос. И что если бы он действительно в меня влюбился, то я бы мгновенно ответила взаимностью. Как минимум, на целых два месяца, пока буря не минует.

Остаток ужина прошел скомкано, но разрядить обстановку никому было не под силу. Мы этой же компанией, от которой я теперь не могла так запросто отделаться, прошли к своим комнатам. Герман остановился, проследил за перемещениями остальных, и уточнил:

— Вера, а ты от сестры к Кристине, что ли, переехала?

Та растерялась и задумчиво крякнула. Его отчего-то ситуация развеселила:

— Вот это умница! Идеальные способности к адаптации, в жизни не пропадешь. Но теперь-то, вроде как, и смысла нет. Я не хотел бы тебя пугать, рыжуля, но Кристина в плохом настроении еще хуже, чем в хорошем. А у нее явно что-то с настроением…

Я поняла, к чему он клонит, и поспешила перебить:

— Ну уж нет, предателей обратно не принимаем! Спокойной ночи, сестренка, удачной адаптации в новом коллективе!

— Ты теперь и сама в этом коллективе, — щебетнуло сзади то ли Ангелиной, то ли Анжелой.

— С кем поведешься, от того и заведешься, — поддакнул и Кеша. — Не стоит тебе, Ульяна, так рьяно себя нам противопоставлять, если ты действительно хочешь быть с Юрой.

— Да хватит вам уже! — Юра, кажется, начал злиться. — Все, по домам и спать! Вера, иди уже к Кристине, ей компания не помешает.

Я хотела побыстрее смыться в комнату, но замерла, когда Герман вдруг притянул Веру к себе и громко чмокнул в макушку. Она, само собой, мгновенно потерялась, не зная, улыбаться или пытаться удержаться на ногах.

— И то верно, — заметил он, почему-то глядя на меня. — А то неизвестно, как судьба сложится. Вер, как ты там про меня говорила? Вдруг искра вспыхнет, а встречаться комнатами я наотрез отказываюсь — это такая банальщина.

Верочка охнула, уловив его намек. А может, от смущения, что и ее признания ему дословно донесли. Я тоже уловила — это еще не предложение, а так, легкий флирт с иронией, но почему-то мне казалось, что он имеет в виду что-то еще. Не Вере это говорит — мне. И он сам решил добить ситуацию: