Виктор так сжал телефон, что едва не раздавил его. Он почти забыл об этом обстоятельстве! Черт побери эту дурацкую аварию!

Шрамы на лице нисколько не мешали бизнесу, но…

Люди стали к нему относиться словно по-другому. Создавалось ощущение, что они попросту избегали встреч — точнее, старались встречаться с ним только по необходимости. Разговоры стали краткими, по существу, и посетители торопились поскорее удалиться, подыскивая любые подходящие предлоги, лишь бы Виктор не заподозрил их в невежливости.

Они не досконально пока владели информацией о его пошатнувшемся бизнесе и только потому относились к Виктору уважительно-почтительно, так, как следует относиться к влиятельному человеку, способному одним щелчком пальцев разрешить любую проблему. Либо проблему создать. Но узнай они, что в скором времени он может лишиться всего своего могущества, как тогда станут относиться? Растопчут! В лучшем случае будут тыкать пальцем и придумывать обидные клички.

Но никто покамест ничего не знал. И посетители просто отводили глаза в сторону.

В такие моменты Виктор ощущал себя мерзким монстром, страшным чудовищем из сказки, богатым, но ужасным. Потому и отправился к пластическому хирургу.

Однако проблемы завязались в куда более тугой узел, нежели он предполагал. Чтобы убрать шрамы, нужно время, которого у него нет. Чтобы восстановить бизнес, нужна русская жена, которую требует французская бабушка (ха-ха, звучит как ругательство!). Жены нет тоже. А шансы заполучить ее, обладая такой жуткой рожей, практически равны нулю.

Ах, Юрик, как ты прав, черт тебя возьми! Смотрись в зеркало не смотрись — физиономия не выровняется…

— Тормозни здесь, — громко распорядился Виктор. — Сгоняй купи хорошего коньяку.

Он протянул водителю купюру. Машины сопровождения ожидающе замерли.

— Тебе Юра плохие новости сообщил? — осторожно поинтересовался Андрей, начальник охраны, сидящий в той же машине. — Такой был радостный, а после разговора с ним мрачнее тучи стал.

— Ишь ты, наблюдательный какой, — раздраженно буркнул Виктор. — Хочешь знать, что мне Юрик сказал? Он тоже весьма наблюдателен, заметил, что у меня лицо, как у побитого орангутанга.

— Это зря он так… — насупился Андрей. — Я с ним разберусь, потолкую по-мужски.

— Не надо… переживу… Он мне нужен.

— Шеф, ты не переживай. Бабам на рожу мужика глубоко наплевать, — принялся успокаивать Андрей. — Им лишь бы потолще был да чтоб поглубже пихал…

— Точно, все бабы так любят, — гадливо хохотнул Виктор. На душе было скверно.

— He-а, не все, — возразил почему-то охранник. — Есть, наверное, такие, которым нравится, чтобы неглубоко, но в быстром темпе…

Странно, но после полушутливого разговора с начальником охраны настроение Виктора несколько улучшилось. И коньяк, который принесли, не нужен стал. Ладно, пригодится еще.

Действительно, чего это он так распереживался из-за своей внешности. Ему ж не Казанову из себя изображать надо, а сделку заключить. С какой стати той девке ему отказывать? И она поимеет выгоду, и он старушку из Бьо ублажит, мать ее за ногу.

Приспичило ей правнуков понянчить, что ли, перед смертью?

Анна

Утром Аня проснулась с ясным пониманием: надо начинать жизнь с чистого листа.

Прежняя жизнь рухнула. Ничего не осталось. Работы нет, профессии, по существу, тоже. Артур Маратович четко дал понять, что и в других больницах города работа ей не светит. Слухи и сплетни разлетаются со скоростью света. Тот, кто написал анонимку (Аня была абсолютно уверена, что подобную мерзость горазд был сотворить только Сергей), вполне способен сделать это снова. Хорошо хоть, Антошку больше не трогает — уже легче. Хочет Сергей отомстить ей лично — пожалуйста, пусть мстит. Но зачем в их интимные передряги втягивать других людей? За что они должны страдать? Это только ее касается, Ани, ей и нести такой крест.

Похоже, до конца дней своих придется мучиться.

Работы нет, и черт с ней! Другая появится. На хирургии свет клином не сошелся. Пусть там, в больнице, как-нибудь обходятся без нее, а уж она-то точно без них не загнется, на хлеб с маслом заработает. Есть много хороших мест, где платят наверняка больше, чем в медицине, а нервотрепки — гораздо меньше. Еще неизвестно, кто больше выиграл.

Вчерашний телефонный звонок только подтвердил, что Аня очень нужна в клинике. Звонил заместитель главврача. Вежливо предложил вернуться. Максим в критическом состоянии, спасти его может только повторная операция. Может, конечно, и не спасти, но шанс выжить у него будет только в том случае, если операцию будет проводить Аня. И об этом ее все просят — и родители Максима (как не боятся?), и коллектив больницы.

Но слишком зла на них была Аня, вот и поступила так жестоко, недостойно для врача, в особенности детского.

— А самому Артуру Маратовичу слабо мне позвонить? — язвительно спрашивала Аня, выплескивая свою обиду на ни в чем не повинного зама. На то и зам, заменяет главного, раз сам главный не смог пересилить себя и униженно попросить Аню вернуться. — Пусть придет, в ножки поклонится, ничего-ничего, спина не переломится, — яростно продолжала она. — Кстати, передайте Маратычу, что если и приду я в больницу, то лишь с одной целью — отрезать этому ублюдку поганый член. Под корень, вместе с яйцами! А потом пусть живет как хочет, пусть трубочку вставляет, чтобы в баночку помочиться…

Аня не могла уже остановиться.

Она понимала, что поступает низко, но после этого разговора ей действительно стало легче. Все, с медициной покончено. Гуд бай, май лав, как сказали бы сентиментальные американцы.

При чем здесь американцы, трудно объяснить. Такое сейчас было у Ани настроение. Пусть все плохо, но она будет улыбаться голливудской улыбкой, с оскалом на все тридцать два зуба. Желаю всем сплетникам, злорадно обсуждающим ее неприятности, сдохнуть от зависти. А она сегодня же найдет себе другую работу!

Не зря ей нравится Восток. Его мудрость завораживает, в его философии можно найти ответы на все вопросы. Одно из восточных изречений гласит: «Жизненные трудности — лишь испытания на пути к духовному совершенству».

Будем достигать совершенства!

Аккуратно и тщательно Аня нанесла макияж. Оделась. Новую прическу решила не делать. И так неплохо.

Сегодня важный день. Она встречается с потенциальным работодателем.

Вчера вечером на глаза ей случайно попалось объявление в газете: «Чайно-кофейный дом «Рубаи» приглашает на работу девушек, знающих восточные обычаи и ритуалы».

Уж что-что, а о Востоке Аня знает немало! Еще со студенческих времен она увлекается коллекционированием сувениров, статуэток и прочих безделушек восточного стиля. Регулярно пополняет «коллекцию» сведений о традициях, религии, образе мышления восточных людей. Определенно у нее есть шанс…

Началось все еще со знакомства с Саидом, который учился с ней на одном факультете. Саид пытался ухаживать за Аней, посвящал ее во все тайны восточного уклада жизни. Он же научил ее заваривать чай по-особому — это был маленький секрет большого семейного клана, занимающегося чайным бизнесом. Отец Саида обладал целой сетью предприятий, которые не только торговали чаем, но и образовывали своеобразные чайные клубы, куда постоянные клиенты приходили насладиться неспешным ритуалом чаепития — очень нравится некоторым людям погружаться в атмосферу традиционной домашней обстановки и ароматов специальных воскурений.

Саид рассказывал об этом так азартно, что в Ане постепенно вспыхнула страсть к изучению восточной культуры. К огромному разочарованию Саида, она отказалась стать его женой. Аня сослалась на то, что дорожит своей независимостью и свободой, и потому не сможет подчиняться указаниям мужа, как велят восточные законы. Он согласно кивал, а потом выразил сиюминутную готовность остаться здесь, в России, соблюдать все русские традиции, не уезжать в родной Кашан, город на севере Ирана, только бы взять за себя красивую блондинку…

Аня не позволила. Она не дала ему даже надежд — просто сказала твердое «нет». Не стоит ломать жизнь в ожидании недостижимого.

Саид понял, не обиделся. Они расстались на высокой обрывающейся ноте грусти с запахом горького табака, который Саид любил, а после ее отказа стал курить еще больше.

Чайно-кофейный дом «Рубаи» считался респектабельным заведением. Аня часто проходила мимо, и каждый раз у нее возникало желание заглянуть, вдохнуть ароматы чая и свежеобжаренных зерен кофе, посмотреть на мужчин, блаженно потягивающих кальян. Но все как-то было некогда. То напряженка с деньгами, то запарка на работе, ни минуты времени, то проблемы, которые устраивал ей бывший муженек.

А в чайхану не заходят на бегу, беспокойно поглядывая на часы, торопясь успеть переделать все дела. Тут нужно наслаждаться не спеша. Чай и кофе в чайхане нужно пить душевно, с каждым глоточком вбирая в себя букет ароматов, похожих на звучание музыки.

Решено, она будет работать там! В том, что ее возьмут в «Рубаи», Аня не сомневалась. Бывают такие моменты в жизни, когда полоса везения еще не началась, но интуитивно, шестым чувством, ты уже ощущаешь: сделай шаг — и тебе повезет.


Аня подергала ручку двери заведения. Закрыто.

Все правильно: еще рано, «Рубаи» открывается в одиннадцать — так указывала табличка у входа.

Рядом — красная кнопка звонка. Аня нажала и только потом подумала: а не будет ли ее ранний визит выглядеть невежливо? Но дверь уже открыл смуглый юноша в шароварах и свободной длинной рубахе.

— Извините, мы еще не открылись, — вежливо произнес он, быстро взглянув на посетительницу и опустив глаза в пол. Не в их обычаях пристально разглядывать женщин. Это может быть расценено как оскорбление, жестоко наказуемое. А если и не накажут, то все равно грех это, харам, из-за которого можно лишиться шелковых подушек в раю.