– Пап, давай не будем об этом, – попросила она. – Я просто хочу знать все.

– Хорошо, – сказал я, но тут же замолчал. Как я смогу все рассказать?

– Я жду, – Элизабет вся обратилась в слух. – С самого начала.

– В тот день, когда ты впервые после моего приезда привела в наш дом... – я шумно сглотнул, поморщившись от боли, которую мне каждый раз причиняли воспоминания о Кудряшке. Я даже не хотел произносить ее имя вслух. – Привела в наш дом Кристалл, я потерял покой.

Дочь внимательно меня слушала, затаив дыхание.

– Я сразу попытался выкинуть из головы мысли о ней, но тщетно. Когда ты попала в аварию, я не знал к кому еще пойти, и мы с Кристалл немного сблизились. С каждой нашей встречей я привязывался к ней все больше и больше. Она пыталась предотвратить стремительное развитие наших отношений, но я хотел быть рядом с ней. И я начал эту игру, которая разрушила все.

– Как давно вы вместе? – спросила Лиззи, а ее глаза заслезились.

– Месяцев пять, – ответил я, следя за реакцией дочери. Она закрыла глаза и одним уверенным движением убрала назад волосы:

– Ладно, продолжай.

– Я горячо полюбил ее, а она меня. Незадолго до рождества Кристалл стала отдаляться от меня, а я стал очень беспокоиться, не понимая в чем дело. Однажды она сказала, что мы больше не можем быть вместе, потому что она устала прятаться ото всех и лгать тебе. Она очень переживала, что мы все это скрываем. После ее ухода я очень страдал. Две недели я ходил как тень, мучаясь без нее.

– И как вы помирились?

– Мне позвонил Уилл и сказал, что Кристалл сама не своя, и он считает, что мы оба ведем себя неправильно, убегая от своих чувств. Он подстроил нам встречу, и мы снова стали встречаться. Помнишь мою квартиру на третьей авеню?

– Да, – Лиззи кивнула и слабо улыбнулась. – Это была твоя холостяцкая берлога.

– Что-то вроде того. Кристалл часто там оставалась. Но каждый раз, когда ей приходилось придумывать что-то для тебя, она себя корила. Я старался всячески ее поддерживать, но она слишком любила тебя, поэтому так серьезно относилась ко всему этому. Я твердил ей, что мы что-нибудь придумаем и справимся со всеми трудностями. И чем дальше все заходило, тем труднее было с этим разобраться. Она обещала, что не уйдет, – я запнулся, а к глазам подступили слезы. Размазня.

Дочь смахнула соленую каплю с моей щеки и обняла:

– Ты так сильно ее любишь?

– Да, – признался я. – Очень сильно.

– Я не могла и подумать. Я ведь была уверена, что вы просто...

– Она обещала, Элизабет. Обещала... – слезы яростно катились по моему лицу. Я был не в силах остановить их поток. Раньше мне было бы стыдно перед дочерью за такой цирк, но не сейчас.

– Папочка...

Я втянул воздух носом, грубо утер лицо ладонью и встал:

– Мне нужно узнать главное: ты простила меня?

– Да, – быстро заговорила Элизабет. – Я простила тебя. Я простила и Кристалл. Я по ней скучаю.

– Я тоже, милая, – если бы она могла понять, как сильно я скучаю.

– Все образуется, папа, – Лиззи медленно высвободилась из моих объятий.

– Я знаю, – я улыбнулся, встал и медленно вышел из комнаты.

Прижавшись спиной к двери, я постарался выровнять участившееся дыхание. Я зашел в свою комнату, схватил пиджак и вышел из дома.

Я проснулся на диване в гостиной и с трудом открыл глаза. Яркий дневной свет ослепил меня. Я зажмурился, вспоминая прошлую ночь: виски, виски, еще раз виски... Я не помню, как пришел домой. Отлично, всегда мечтал стать алкоголиком.

– Милый, ты в порядке? – я снова открыл глаза и увидел перед собой Розмари.

Я поморщился от боли во всем теле и сел:

– Не совсем.

– Это видно, – сказала Элизабет, сложив руки на груди.

– Привет, – глухо произнес я, выпивая стакан воды, который протянула мне Рози.

– Когда ты в последний раз смотрел на себя в зеркало? – спросила дочь.

– Что не так? – поинтересовался я, приглаживая торчащие волосы.

– Ты жутко оброс и выглядишь как наркоторговец, – поморщилась Элизабет. – И от тебя воняет.

– Перестань, – я откинулся на спинку дивана и запустил руки в волосы. – Я схожу в душ, и запах перегара тут же исчезнет.

– Он исчезнет только до вечера, папа. Ты снова пойдешь и напьешься, – обеспокоенно проговорила она.

– Я не напиваюсь, Элизабет, – строго сказал я.

– Она права, сынок, – вмешалась Розмари.

– Роз, не лезь! Я сам знаю, что мне делать! – я встал и медленно стал подниматься по лестнице. Кажется, Лиззи права, душ мне точно не помешает.

Я неторопливо помылся и прошел к себе в кабинет. Взглянув на ящик в столе, я сел в кресло и достал оттуда стеклянную рамку с фотографией Кристалл. Я вспомнил тот день, когда был у нее дома и смотрел фотоальбом. Этот снимок очень мне понравился, и я взял его себе. Когда мы с Кудряшкой ночевали порознь, я любил смотреть на это фото.

Зачем она снова ушла от меня? Элизабет все поняла, я и раньше в этом не сомневался.

Ее реакция от увиденного была предсказуемой. Любой человек на ее месте был бы просто вне себя от ярости и обиды. Но Кристалл не захотела бороться за нашу любовь. Я с отвращением швырнул рамку и она, ударившись о стену, упала на пол и разбилась. Я встал и вытащил фотографию из осколков. Немного посмотрев на изображение, я разорвал снимок. Я сойду с ума, если он останется у меня. Я хотел пойти к себе и прилечь, но остановился, услышав голоса за дверью.

– Я боюсь за него. Я впервые его таким вижу, – тихо говорила Элизабет.

– Когда они расстались в первый раз, он тоже был не в себе, но сейчас все намного хуже, – шептала Розмари. – Я думаю о том, как бы он во что-нибудь не вляпался. Раньше я прятала алкоголь, а сейчас он просто уходит из дома.

Я закатил глаза. Розмари говорила обо мне так, как будто я какой-то малолетний хулиган, который постоянно выносит из дома ценные вещи и меняет их на дозу. Я резко распахнул дверь:

– Обо мне говорите?

Они переглянулись.

– Папа, – дочь заглянула в кабинет и увидела осколки, которые валялись на полу. Ее глаза расширились. – Теперь ты громишь комнаты?

– Иди к себе, Элизабет, – раздраженно бросил я.

– Я не собираюсь слушаться пьяницу! – огрызнулась она и, круто развернувшись, спустилась по ступенькам вниз, скрываясь из виду. Розмари, глядя на меня, покачала головой и последовала за ней.


На часах было девять вечера, а я стоял и смотрел в окно, любуясь панорамой Нью-Йорка. В руках, как приклеенный, находился стакан с виски. Я выпил горьковатую янтарную жидкость и подошел к бару, наполняя его снова. Я собрался осушить и этот стакан, но меня отвлек стук в дверь. Я заглянул в глазок и увидел Уилла Джефферсона. Что ему от меня нужно? Я открыл дверь, но заслонил проход своим телом, давая понять, что не собираюсь впускать его.

– Привет, Дэйв, – сказал он, протягивая мне руку.

– Что ты хотел? – спросил я, придерживая дверь.

Уилл медленно отдернул свою ладонь и, достав из кармана связку ключей, протянул их мне:

– Кристалл попросила передать тебе вот это. Здесь ключи от машины и квартиры.

Я почувствовал, как вены на моей шее вздулись. Я так разозлился, что захотел вмазать ни в чем неповинному пареньку.

– Передай Кристалл, чтобы шла к чертовой матери, – растягивая слова, рычал я. Я захлопнул перед Уиллом дверь и сжал свои волосы. Как эта девчонка смеет отправлять мне своего дружка, который сует мне эти поганые ключи? Она как будто специально делает мне еще хуже! Зачем ей это? Ей нравится причинять мне боль, напоминая о себе?

«Странное это ощущение – боль, которая милосердно уводит нас за пределы наших чувств. Когда сердце разбито, все корабли сожжены, тогда уж все равно. Конец счастью и начало покоя». – Бернард Шоу.

Я вернулся к бару и залпом выпил уже наполненный на половину стакан. Я не мог справиться с чувствами, которыми был не в силах управлять. Кристалл убила меня. Убила надежду на нормальное существование, и в голове крутилась только одна мысль: я ненавижу ее. Я так ее ненавижу! Ненавижу так же сильно, как и люблю...


Глава 32. Она.

«Забери меня отсюда, от всей сегодняшней боли,

Знаешь, я вижу все так отчетливо, как на утро после дождя.

Знаешь, я все время боюсь того, что поджидает меня за углом,

Может, я схожу с ума, но я чувствую, что конец близок.»


В моем айподе на повторе играла одна-единственная песня – Шейн Александр «Feels like the end». Я сидела на диване, закутавшись в шерстяной кардиган, и сжимала в руках плеер. Интересно, так бывает со всеми, кто теряет свою любовь? Если это так, то в моей голове не укладывается, как человечество все еще не вымерло. Когда ты переживаешь расставание с теми, кто тебе дорог, ты как будто медленно умираешь. Очень медленно и мучительно. Я бы хотела закрыть глаза и больше никогда их не открывать, но, видимо, кто-то наверху думает, что это слишком просто для меня. Этот кто-то насмехается надо мной, тыча корявым пальцем мне в лицо и говоря: «Так тебе и надо, Кристалл Рид, ты заслужила эти муки сполна! Так что наслаждайся этим до конца своих проклятых дней».

Я слабо улыбнулась. Может тот, кто уготовил все это, прав? Я действительно это заслужила? В дверь моей комнаты настойчиво постучали, и я поспешно вытащила из ушей наушники.

– Привет, Уилл. Ну что? – спросила я своего лучшего друга.

Он зашел внутрь и сел в кресло:

– Ничего, я передал ему все.