Томас оглядывался вокруг себя, пока поднимался по лестнице и проходил через разные салоны. Комнаты, где собиралось общество, остались позади и начались анфилады, где устраивались ужины для избранных или устраивались игры в карты на исключительно высокие ставки среди аристократов, которые не скупились на целые состояния, имения и как-то, если верить слухам, кто-то играл на молодую и красивую жену.

У двойной двери в галерею лакей остановился и отворил ее.

— Сэр, леди ждет вас, — произнес он.

Томас, знавший все основные комнаты, поскольку обставлял или отделывал каждую из них, удивился, что мадам Корнелис дожидается его здесь. Это место использовалось как малый танцевальный зал для избранных, а поскольку ему заказали оформление, подходящее для вечернего времени, он увесил стены шелком цвета сапфира, распорядился, чтобы нарисовали звезды, облака и месяцы на круглых оконных стеклах, стенах, потолке. Вдоль стен стояли его кресла с украшенными лентами спинками, оставляя достаточно места для танцующих. Он удивился еще больше, когда вошел и обнаружил, что галерею освещает лишь одна свеча на стенном подсвечнике. Света едва хватало, чтобы разглядеть очередь мужчин, стоявших лицом к нему один за другим вдоль всей галереи. Их молчание и полная тишина создавали жуткое впечатление, но он тут же догадался, что это всего лишь фигуры натуральной величины и размеров.

Полагая, что мадам Корнелис находится в комнате за галереей, он удостоил бы восковые фигуры любопытным взглядом, пока проходил мимо, но сходство в выражениях этих лиц остановило его. Он заметил, что они облачены в простую одежду тридцатилетней давности, какую стал бы носить лишь сельский парень. Видно было, что эта одежда относится к периоду, когда переходили от длинных камзолов и фраков с фалдами к более коротким со срезом спереди, позволявшим демонстрировать бриджи до колен и плотно облегающий фрак. Голову последней фигуры венчала откинутая назад шляпа по последней моде, еще одна такая же шляпа была зажата под мышкой.

Его снова охватило жуткое ощущение. Он почувствовал, как волосы на макушке становятся дыбом, пока он снова прошелся вдоль ряда этих фигур с треуголками разных фасонов на голове и снова оказался у первой фигуры, на голове которой была широкополая шляпа с низкой тульей, какую он носил в то время, когда был в Ностелле. И тут он увидел, что каждая из этих фигур изображала его со времен его ученичества до сего дня!

Позади него раскрылись двери и вспыхнул яркий свет. Он обернулся, появилась Сара, держа в руке серебряный канделябр с пятью свечами, ее лицо светилось злорадством, глаза смотрели с насмешкой.

— Том, сейчас тебе будет лучше видно! — насмешливо заговорила она, как прежде, назвав его уменьшительным именем.

— Что означает весь этот маскарад? — гневно спросил он, упрекая себя в том, что сразу не догадался, что за этим розыгрышем стоит Сара.

Она поставила канделябр на тумбу, стоявшую сбоку, и лишь потом удостоила его ответом:

— Я подумала, что настала пора отразить всю твою жизнь вплоть до банкротства и долговой тюрьмы.

Казалось, будто ей известно о кошмаре, которым можно терзать его, но Томас был уверен, что она не ведает, какой ужас он испытывает при мысли о тюрьме.

— Похоже, ты оказалась жертвой заблуждения, — холодно ответил он. — Это не я, а мадам Корнелис раздает не имеющие силы долговые расписки. Вот поэтому я и пришел сюда.

— Она не сможет выплатить тебе долг, — весело ответила Сара, махнув рукой, на которой засверкали кольца. Она щедро разоделась в шелка пурпурного цвета, вышитые серебряной нитью, на ее высокой прическе красовался миниатюрный позолоченный кораблик, огромный прозрачный бант изображал морскую пыль, позади нее тянулись длинные узкие ленты. — Ее одолевают кредиторы по всему Лондону.

— Не думаю, что она должна кому-либо из них больше, чем мне. А теперь, раз мы покончили с твоей скверной шуткой, мне хотелось бы поговорить с ней.

— Я вызвалась поговорить с тобой вместо нее. Она стала мне очень доверять. Видишь ли, это я поощряла ее выкладывать все больше денег на этот дом и заказывать тебе все эти красивые и дорогие предметы мебели.

Его начала душить злость.

— Ты хочешь заверить меня в том, что стала ее компаньонкой? Если это так, тогда можешь полностью оплатить мой счет!

— Нет, я не ее компаньонка. Только дура могла бы стать компаньонкой Терезы Корнелис. Я давно заметила, что общество отдаляется от нее, а ее популярность угасает. Но мне было на руку, что она швыряет на ветер еще больше денег, пытаясь возместить свои убытки.

Он нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что заставляла ее еще глубже влезать в долги, заказывая у меня мебель, и при этом знала, что она не сможет расплатиться?

— Вот именно. У меня на то были свои причины. — Она начала обольстительно ходить вокруг него, заставляя его поворачивать голову в ее сторону и сердитым взглядом следить за ней. — Что же касается твоего счета, сумма которого к настоящему времени, наверно, длиннее этой галереи, то я могла бы оплатить его до последнего пенни, если бы захотела. — Она вытащила веер из ленты на руке, раскрыла его и стала помахивать им, снова встав перед ним. — Том, теперь я обзавелась богатым покровителем. Он стар и глуп, зато влюблен в меня. Ради меня он готов на все. Он уже оставил мне большое состояние, но я хочу вытянуть из него все до последнего пенни, пока не покончу с ним. Без его ведома я купила себе шикарный дом и, когда мадам Корнелис придется закрыть свое заведение, я переселюсь туда. А пока мне выгодно жить под ее крышей, чтобы держать своего покровителя на почтительном расстоянии, если вдруг у меня появятся другие увлечения. — Она игриво прикрыла веером нижнюю часть лица и насмешливо смотрела на его мрачное лицо. — Ах да, я ведь пока выбираю любовников по своему усмотрению. Мне всегда нравились интересные и непредсказуемые мужчины. Ты самый непредсказуемый из всех. Даже самый интересный. Что скажешь?

— Я скажу, что пришел за своими деньгами. Больше мне ничего не надо.

Она рассердилась, покраснела и отступила назад. Ее губы сомкнулись в узкую полоску, настроение резко изменилось.

— Ты высокомерный щенок! Но на этот раз ты взял ложный след. Это ты мой должник, дружок. Мне пояснить свою мысль? — Она резко повернулась к первой фигуре в ряду и злорадно постучала пальцами по ее плечу. — Вот это — тот Том Чиппендейл, который презрел меня, когда я однажды вечером на Йоркширской ярмарке предложила ему весь мир. — Она подошла к следующей фигуре. — А здесь стоит честолюбивый краснодеревщик, который снова отвернулся от меня однажды вечером в Воксхолле. — Ее юбки зашуршали, когда она шагнула вперед и снова остановилась. — А вот это — мой спаситель, который попутно женился на другой, но все же мог бы остаться моим любовником, если бы не отказался от того, чего желал больше всего.

— Сара, ты льстишь себе!

— Фи! — Она щелкнула пальцами, ее взгляд предвещал угрозу. — Не ври мне! Думаешь, я не способна читать по глазам мужчин с тех пор, как в детстве поняла, почему они хотят ласкать меня и сажать себе на колени? Ты возжелал меня, стоило тебе первый раз увидеть меня. Ты желал меня каждый раз, когда мы встречались. — Она обратила свое внимание на следующую фигуру. — Что скажешь об этом парне? Он обставил мой дом на улице Саутгемптон, а в тот день, когда я в роли хозяйки хотела принять его в своем доме, он принес подарок, но не мне, а моей сестре.

— Боже, надели меня терпением! — воскликнул он. — Какой еще подарок?

— Первый экземпляр своей книги.

— Изабелла подписалась на три экземпляра!

— Но вычеркнул стоимость этого экземпляра из ее счета!

Он воздел руки к небу.

— Наверно, это так. Ты все эти годы копила обиды против меня? Ты нашла далее такие, о которых я и не догадывался.

— Но теперь ты узнал все! — резко сказала она. — Я долго ждала этого дня. — Она снова обернулась и с презрением ударила веером по лицу шестую и последнюю фигуру. — Это последний. Смотри! На нем такое же пальто, которое ты носил, когда мы снова встретились в этом доме. Его шляпа — близнец той, которую ты бросил на кресло. Я пригласила тебя отужинать наедине со мной в одной из отдельных комнат. Я дала тебе последнюю возможность загладить свою вину передо мной. Мое сердце нашло бы силы простить тебя, если бы ты не скрыл бы от меня свою любовь. Вместо этого ты снова пренебрег мною. Поэтому я продолжала вынашивать свой замысел против тебя. Я также наняла шпионов. Я знаю, что ты находишься в безвыходном финансовом положении, и я купила долговые расписки, которые ты оставил поставщикам материалов. Если выразиться точно, твои долги составляют две тысячи фунтов!

— Сара! — Он ужаснулся ее хитрости. — Это правда?

— У меня имеются копии этих документов. — Она подошла к столу, достала кипу бумаг и протянула ему. — Можешь убедиться сам.

Он просмотрел бумаги. Все сомнения исчезли. Она скупила долги у фирм, с которыми у него не клеились дела. То обстоятельство, что у него не было респектабельного партнера, не позволяло ему брать долгосрочные кредиты. Он задумчиво положил бумаги на стол. Она загнала его в угол. Она стала его кредитором, и такое положение возмутило и унизило его.

— Насколько снисходительна ты будешь ко мне? — резко спросил он, стараясь прояснить ситуацию.

Она ликующе вздохнула, приблизилась к нему, выставляя напоказ свои белые груди.

— Я хочу получить эти деньги завтра к полудню, иначе в твою дверь постучат судебные приставы и поволокут тебя в долговой суд!

Он оцепенел, услышав из уст Сары этот ультиматум. К этому времени ему никак не собрать столько денег. Он уже представил, как его жену выставляют из дома, его мастерские продают, а юному Тому придется отказаться от блестящих перспектив и работать по найму. Трем дочерям придется искать место прислуги, а сам он будет прозябать в тюрьме до тех пор, пока его должники не посчитают нужным расплатиться с ним и вытащить его из камеры с решеткой на окне. А Сара хохотала. Она хохотала, откинув голову назад и обнажив белую шею.