— Но она была здесь.

— Я не мог прогнать ее.

Ее глаза горели.

— Отошли эту женщину в ее дворец.

— Она останется здесь столько времени, сколько пожелает. Я не брошу ее. Даже ради тебя, Изабелла. Горькая правда заключается в том, что без меня она покончит с собой.

Изабелла какое-то время смотрела на него, не веря своим ушам.

— Оуэн, в таком случае ты уже сделал свой выбор. Между нами все кончено.

Она повернулась и покинула дом столь же стремительно, как и вошла в него. Изабелла не знала, последовал ли он за ней, ибо ни разу не оглянулась. Вернувшись, она увидела, что Эми уже ждет ее.

— Эми, мы немедленно уезжаем. Немедленно! Я хочу вернуться домой! — В отчаянии она поднесла к вискам руки, сжатые в кулаки. — Боже милостивый! Дай мне уехать домой!

Эми проводила Изабеллу взглядом, когда та взбежала по лестнице и подумала, что на месте госпожи она потянула бы за единственную струну, после чего Оуэн и не стал бы думать о других ветреных женщинах. Но Изабелла Тренч была из тех, кто не станет прибегать к козням. Она предоставит мужчине свободу выбора, не станет добиваться любви принуждением.

Через час они покинули Флоренцию. До Генуи им предстоял долгий и утомительный путь. Дороги туда были столь же изрыты колеями, что и те, по которым они ехали раньше. Удрученная и усталая Изабелла испытывала боль при каждой встряске экипажа. Где бы они ни останавливались на ночь, она тут же отправлялась спать. Она ела, не выходя из спальни. И все время думала о том, как бы поскорее вернуться домой и обрести покой.

Но это были тщетные надежды. В одной деревне в тридцати милях от Генуи ночная остановка затянулась на целую неделю. Эми объяснила остальным слугам, что госпожа устала от путешествия и должна немного отдохнуть. В единственной свободной комнате, расположенной на верхнем этаже, Изабелла в страшных муках избавилась от столь давно желанного ребенка, который был зачат в безмятежные дни.

К тому времени, когда Изабелла достигла Марселя, она снова захворала. Она болела несколько недель и когда, наконец, окрепла, врач посоветовал ей поехать в Германию лечиться на водах в Бадене до полного выздоровления. Она последовала его совету, ибо была столь подавлена, что сама не могла принять какого-либо решения, и Эми снова смирилась с тем, что поездку домой придется отложить. К счастью, гостиницы в Германии оказались приятной неожиданностью — они были чисты и удобны, особенно в Бадене, где Изабелла постепенно вернула пошатнувшееся здоровье. Трудно было сказать, сказались ли воды или все произошло естественно, но лицо Изабеллы обрело прежний цвет, а глаза — блеск. Только Эми догадывалась по пропитанным слезами подушкам, что время от времени происходит в спальне Изабеллы, когда она остается одна.

После почти трех лет отсутствия Изабелла вернулась в Лондон. Ее стали навещать друзья, когда пронесся слух, что она прибыла на Арлингтон-стрит. На серебряном подносе, стоявшем в вестибюле, накопилась гора приглашений. За ее отсутствие утекло много воды. Умер принц Уэльский, наследником трона стал его юный сын, который однажды станет Георгом III. Сам Лондон быстро расширялся, процветали ремесла и торговля, оживился порт, росли великолепные здания. В столице кипела жизнь. Изабелла поняла, как она тосковала по Лондону во время путешествия.

Первым делом она навестила Чиппендейлов, чтобы взглянуть на своего крестника. Во время ее отсутствия у них родился второй сын, которого назвали Эдуардом. Как только Изабелла прибыла на Кондит-Корт, она заметила, что новый дом гораздо удобнее прежнего. Еще одно обстоятельство говорило об улучшении финансового положения Чиппендейлов — у них появился свой штат слуг, а у Кэтрин — паланкин.

Из парадной двери навстречу Изабелле вышел Томас и поспешил к ней, протянув руки.

— Моя дорогая Изабелла! С возвращением домой!

Она не была готова к тому, какое впечатление на нее произведет новая встреча с Томасом. Изабелла уже считала, что Оуэн полностью завладел ее сердцем, но с болью обнаружила, что ее непоколебимая любовь к Томасу выстояла и не изменилась, несмотря на бурную страсть к другому мужчине, которая охватила ее, словно приливная волна, и растворилась в боли, которая не утихнет. Видно, судьба распорядилась так, чтобы она вечно любила мужчин, которым отдала бы свою жизнь, если ее попросили об этом. Теперь ее любовь к Томасу стала ровнее, она не распалялась несбыточными мечтами. Однако, взяв руки Томаса, она догадывалась, кому принадлежат ее чувства, которые останутся непоколебимы. Было приятно смеяться вместе с ним по поводу множества подарков, которые она привезла его детям. Все сиденье экипажа было завалено ими.

К двери подошла Кэтрин с маленьким Эдуардом на руках. Это был болезненный ребенок, он часто плакал, и мать носилась с ним и днем и ночью. Что-то из постоянного беспокойства матери о здоровье малыша передалось в ее нервных объятиях, в которые она заключила вернувшуюся путешественницу.

— Слов нет, как я рада снова видеть тебя. Ты нам много расскажешь о своем путешествии. Входи, дорогая подруга. В твоем доме все в порядке?

— Да. Спасибо тебе и твоему мужу. — Изабелла через плечо оглянулась на Томаса. — Моя домоправительница говорила, что ты часто приходил, когда Кэтрин не могла покинуть дом из-за плохого здоровья маленького Эдуарда. Наверно, тебе было трудно выкроить время.

Он покачал головой, отмахиваясь от похвал.

— Всякий раз, когда мне доводилось бывать в тех краях, я заглядывал лишь для того, чтобы проверить, все ли так, как ты желала. — Затем он посмотрел в сторону вестибюля, и его уста озарила гордая улыбка. — Вот и он. Мой сын и наследник пришел встретить тебя.

К ним приближался крепкого вида малыш с круглыми, как яблоки, щеками и черными волосами. Малыш все еще ходил в детской юбочке, бриджи он наденет, когда ему будет три или четыре года, однако в том, что это мальчик, не было сомнений — у него были крепкие плечи и телосложение. Изабелла наклонилась и протянула ему руки. Мальчик остановился в нерешительности и серьезно взглянул на нее черными, как у отца, глазами, затем робко подошел к ней. В приливе нежности Изабелла подняла его, прижала к себе, стала целовать его розовые щеки, руки. Мальчик потянулся к ее продолговатой серьге, зачаровавшей его своим блеском. Он займет место сына, от которого она избавилась в Италии. Изабелла будет любить его, как собственного ребенка. Она надеялась, что мальчик унаследовал дар отца. Мир будет всегда нуждаться в прекрасных вещах, радующих глаз и сердце.


Глава 13

Кэтрин сидела у окна и апатично смотрела на модно одетых людей, передвигавшихся пешком, в экипажах и паланкинах. Она оплакивала смерть маленького Эдуарда, не дожившего до второго дня рождения. Прежде она чувствовала бы себя королевой, живя в этом новом доме на Кондит-Корт, который был гораздо удобнее прежнего. К нему можно было подойти через арку со стороны Стрэнда, к тому же он соседствовал с большим домом, резиденцией графа Нортумберлендского. Но сейчас это жилище казалось ей обычным местом с четырьмя стенами и крышей только потому, что здесь умер маленький Эдуард, после чего она невзлюбила этот дом.

К счастью, вскоре они, похоже, собирались переехать, прожив в нем не дольше, чем в первом жилище. Только этим утром Томас приобрел собственность на улице Св. Мартина, и их новое жилище снова окажется рядом с мастерской, ибо он мог жить, дышать, есть и спать рядом с рабочим местом, если это было возможно. Ему бы очень не понравилось жить вдали от мастерской на Ковент-Гарден. Иногда Кэтрин хотелось, чтобы он увез туда свою кровать и дал ей передохнуть от бурной любовной близости.

Ей казалось, будто она после рождения Эдуарда потеряла всякое плотское влечение. Роды не были трудными, но с того мгновения, как малыш издал первый слабый крик, так непохожий на громкий рев здорового Томми, казалось, что исчезли все остальные чувства, кроме трогательной заботы о новорожденном. Материнская любовь проявила себя гораздо сильнее, чем она представляла, исключив все другое и лишив ее интереса ко всему, что не было целиком связано с ее стремлением сохранить ребенку жизнь. С того дня, как Кэтрин потеряла ребенка, она с тяжелым сердцем сидела часами, как в это утро, сложив руки на колени, забыв обо всем и ни о чем больше не беспокоясь. Маленький Томми был ей очень дорог, но его оставили на попечение няни, и мать им почти не занималась.

Томас, помня, с какой радостью она с самого начала помогала ему готовить книгу, старался привлечь ее к составлению извещений и рекламы, чтобы привлечь отдельных подписчиков разместить заказы на книгу еще до ее публикации. Книга, несомненно, станет шедевром, когда выйдет в свет. Томас устранил ранее присущую великолепным рисункам тяжеловесность, ножки в виде лап исчезли, как и крупные львиные головы, аканты строго обрезали, будто над ними работал методичный садовник. Кэтрин пыталась написать то, что от нее хотел Томас, но он заметил, что она предприняла множество неудачных попыток и испортила немало бумаги. Временами она плакала по умершему сыну. Изабелла посоветовала ему оставить ее в покое и дать время исцелить душевные раны.

Кэтрин думала, что перенесла бы утрату легче, если бы оказалась замужем не за Томасом, а за Джорджем Эндрюсом. Тогда ее поддержала бы любовь Эндрюса и она не стала бы отстраняться от него, как от Томаса. Она во всем винила не Томаса, а себя. Он был хорошим мужем и отцом, добрым и щедрым, старался дать ей все, чего она желала, и вызывал ее восхищение тем, что энергично занимался делом и выдерживал конкуренцию. Ему самому удалось привлечь среди подписчиков много выдающихся людей и заручиться новыми именами.

Томас заслужил такой успех. Кэтрин также считала, что ему нужна более любящая супруга. Она знала, что Томас переживает смерть Эдуарда не меньше, чем она, но не могла вдохнуть жизнь в свою оцепеневшую душу и тело. Она так часто придумывала отговорки, так часто избегала его любовных посягательств, что крайне редко вспоминала о полагавшихся обязанностях жены, и удивлялась, почему он терпит ее. Если бы он не находил спасения от тягот домашней жизни в повседневной работе, которую любил, она не сомневалась, что он давно бросил бы ее.