Впервые он увидел Сару, когда той было тринадцать лет, уже тогда она поражала черными волосами, молочного цвета кожей и изумрудными глазами. Испуганный тем впечатлением, какое она произвела на него, он тут же обратился к ее отцу, чтобы первым предложить ей руку, когда подойдет время. Но получил резкий отказ от Генри Вудли, что его глубоко уязвило, поскольку отец Сары по положение в обществе стоял ниже, несмотря на то что пожинал лавры политической славы. Августа Вудли, хотя и происходила из лучшей семьи, славившейся когда-то богатством, но спустившей все состояние, причем последним это сделал ее отец, который потерял все, что еще осталось после скандала, именуемого мыльным пузырем Южных морей[2]. Все эти подробности стали ему известны по ходу дела. Когда со смертью Генри Вудли исчез последний непреодолимый барьер, Натаниел обнаружил, что Августа весьма благосклонно смотрит на то, чтобы он стал женихом младшей дочери, и очень скоро выяснил, что ее финансовое положение ухудшается. Натаниелу везло в жизни, он мог купить почти все, что желал, и, хотя этот брак был чреват чрезмерными финансовыми затратами он понимал, что других это не остановит. К тому же, он считал, что в целом платит недорого за то, чтобы приобщиться к молодости и снова воспылать мужской страстью, вступив в союз с пленительной Сарой.

Натаниел считал большой тратой времени и денег то обстоятельство, что невозможно сразу купить место в Палате общин. Это избавило бы его от множества хлопот и усилий, ведь сейчас приходилось добиваться покровительства самых влиятельных вигов в Йоркшире, но даже король не мог нарушать законы страны, а люди рангом ниже обязаны соблюдать их. Через каждые семь лет в парламент направляли двух представителей от всех графств, а виги и тори по старому обычаю на выборах сражались за каждое место, но влиятельные виги, также владевшие обширными имениями и огромными богатствами, преобладали в парламенте. А это означало, что тори, хотя и владели средствами и имуществом, теряют свои позиции. Поскольку из карманов членов парламента приходилось платить все расходы, достигавшие огромных сумм, особенно во время выборов, не было ничего удивительного, что те, кто не обладал крупными состояниями, влезали в крупные долги. А Генри Вудли оказался одним из тех, чьи активы сильно поубавились. Однако быть должником в глазах представителей собственного класса не считалось зазорным, если джентльмен успевал рассчитываться с карточными и другими долгами чести. Натаниел считал достойным сожаления то обстоятельство, что обычные лавочники не придерживались тех же принципов и без лишней скромности не требовали от высших по положению уплаты долгов. Он гордился тем, что срочно приводил в порядок свои финансовые дела в последний день декабря, что среди богачей считалось устоявшимся и благородным обычаем. Если лавочник имел дерзость присылать счет больше одного раза в течение года, Натаниел следил за тем, чтобы тот оплачивался лишь в декабре следующего года, причем такая задержка повторялась из года в год, пока нарушитель традиций не усваивал урок.

Натаниел задумал выбрать политику относительно недавно, раньше он занимался иными делами. В возрасте двадцати двух лет Натаниела отозвали из поездки по Европе, когда внезапно скончался его отец, и следующие десять лет он провел, исправляя ошибки и невежество, допущенные в управлении большим имением, которое досталось ему в наследство. Самодержавный отец следовал устаревшим методам ведения сельского хозяйства, отказывался от новшеств и не замечал, что его обманывают нечестные управляющие. Больше всего внимания он уделял охотничьим угодьям, лисам, оленям, а на женщин охотился постоянно. Натаниел уволил всех подозрительных работников, занимавших ответственные положения, вышвырнул несведущих фермеров-арендаторов и ввел новые методы обработки земли, которые везде давали хорошие результаты. Он купил племенных быков, чтобы пополнить стада, распорядился засаживать новые леса, снова превратил земли, долго лежавшие под паром, в плодородные поля. Он не знал ни минуты отдыха, постоянно выезжал осматривать свои владения и зорко следил за всем, что происходило кругом. В это время он вступил в брак по расчету, который таковым остался до самого конца. Его жена умерла к тому времени, когда он привел свои владения в образцовый порядок. Они приносили ему каждый год не только богатые урожаи, но и шерсть, дерево и говядину. Только тогда Натаниел решил передохнуть и на время отправиться в страны, в которых ему не довелось побывать в молодости из-за кончины отца. Он вернулся в Англию и провел несколько месяцев в Лондоне, думая о том, чем заняться в будущем. Именно там, в доме общего знакомого, он встретил Генри Вудли, его жену и дочерей. Он считал, что парламентские амбиции в нем пробудились в тот момент, когда Генри Вудли высокомерно отверг его брачное предложение. С тех пор Натаниел твердо решил превзойти этого высокомерного политика в его же области.

Натаниел был слишком чувствителен к обидам. Отец так часто издевался над ним в прошлом, что он не собирался терпеть ни малейшего оскорбления, от кого бы оно ни исходило. Корни этого уходили в его несчастное детство. Натаниел отомстил отцу после его кончины, доказав, что из сына получился лучший землевладелец. Подобное самоутверждение принесло ему столь неистовое удовлетворение, что он велел сменить дверь в семейном склепе железными воротами, чтобы отец уже с того света мог лучше обозреть широкие нивы, являвшие собой бросовые земли до того, как сын взял бразды правления в свои руки.

Ни отец, ни Генри Вудли не знали, на что толкнули его, но на свете были и другие, кто не без причины жалел о том, что столкнулся с Натаниелом Тренчем. Он знал, что арендаторы боятся его, но не считал это плохим знаком. Это заставляло их трудиться, и он не сомневался, что заручится голосами тех из них, кто стал свободным землевладельцем и обрел политические права. Поскольку списки избирателей были доступны для обозрения всем, то только безрассудный человек мог проголосовать за соперника Натаниела Тренча из партии тори. Натаниел считал, что из тех, кто работал на его земле, вряд ли кто пойдет на такой риск. Но голосов его людей было маловато. Надо было заручиться доброй волей других влиятельных джентльменов среди вигов, таких как сэр Роуленд, дабы те пустили слух, что он заслуживает желанного места в парламенте. Когда рядом с ним будет стоять такая жена, как дочь уважаемого Генри Вудли, он, вне всякого сомнения, оказавшись в лучах отраженной славы, сможет заручиться поддержкой тех влиятельных землевладельцев, которые еще не решили, кому отдать предпочтение. Он считал, что такой шаг станет его решающей козырной картой.

В тот день Натаниел не слышал, как Августа в спальне в присутствии Изабеллы сообщила Саре, что он скоро станет ее женихом. Натаниел ушел искать политической поддержки у местного сквайра, жившего в нескольких милях от Ностелла, и не слышал ужасный крик, от которого чуть не вылетели оконные стекла.

Августа выбрала такое время, когда почти все обитатели дома отправились на светские прогулки, она ожидала возражений, но не такого крика, услышав который можно было подумать, что девушка умирает. Она заставила Эми дежурить снаружи у двери, и когда встревоженные слуги взбежали по лестнице, чтобы узнать, в чем дело, служанка флегматично объяснила, будто ничего не слышала и советовала им держаться той же точки зрения. Слуги поняли намек и вернулись к своим делам.

А в спальне Августа испугалась и расстроилась, когда Сара, неожиданно стихнув, с несчастным видом обхватила руками голову. Подобное спокойствие и молчание после столь неистовой вспышки казалось жутким и зловещим. Августа глубоко вздохнула и решила высказаться до конца.

— И речи быть не может о том, чтобы что-либо менять. Как ответственная мать я обязана позаботиться о том, чтобы ты нашла самую лучшую партию, а без приданого или собственности ни одна состоятельная семья не посчитает тебя подходящей невестой. Натаниел ради любви готов закрыть на это глаза, ибо достиг возраста, когда любовь важнее всего остального. Право, Натаниел согласился на щедрый брачный контракт, под которым уже поставлены его и моя подписи. Свидетелями этого акта вчера стали сэр Роуленд и леди Уин, пока ты еще гостила у семьи Гоуверов. К тому же Натаниел за несколько месяцев вручил мне аванс, предвкушая заключение контракта, что придало сделке окончательную форму.

Августа слишком поздно догадалась, что избрала неудачную формулировку и, сложив руки, ждала, как Сара откликнется на это. Но та не шелохнулась. А Изабелла, стоявшая у кровати, обернулась и с удивлением холодно взглянула на мать.

— Мама, какой аванс тебе заплатил Натаниел?

Августа посмотрела на нее с вызовом и захлопала глазами.

— Я предпочитаю не говорить об этом. Он вручил мне весьма щедрую сумму.

Изабелла ахнула.

— И на что же ушли эти деньги? По документам видно, что твои кредиторы не получили из них ни пенни.

Мать с раздражением тут же огрызнулась:

— Если тебе так хочется знать, то я проиграла их в карты. Сейчас модно играть на большие ставки, а после невыносимо скучных месяцев траура по твоему отцу мне надо было как-то развлечь себя.

Изабелла устало провела рукой по глазам. Она не спала всю ночь, личная боль стала почти невыносимой, а нынешнее испытание уже сказывалось на ней.

— Когда я спросила, проиграла ли ты часть денег в карты, то услышала отрицательный ответ.

— А почему я должна говорить об этом? Деньги, полученные от Натаниела, не имеют никакого отношения к тому, что твой отец не сумел обеспечить нас. — Августа вскинула голову. — К чему делать такую кислую мину? В душе я думала о нас, надеясь удвоить или утроить эти гинеи и рассчитаться с долгами. Как бы то ни было, все это не имеет никакого значения. Проигранная мною сумма лишь мелочь по сравнению с тем, что нам втроем достанется, когда Сара станет женой этого богатого человека.