– Я там проверял, – сказал Каллен. – Следов борьбы нет. Ни в хлеву, ни во дворе.

Слейд осмотрел стойло, куда была поставлена Сэди, затем проход и землю на пути из хлева. И наконец с краешка увидел то, что искал. Там, где земля не была истоптана детскими ногами, было несколько четких отпечатков. Установив, какие из них принадлежали кобыле Кэтрин, он стал изучать вторые следы. Облегчение смешалось с глубокой растерянностью; второй конь был подкован, и оба животных отъехали без особой спешки.

Выпрямившись, Слейд посмотрел на озабоченное лицо Каллена.

– Я сейчас уеду.

Адам подумал о своей Эйлин, которая в доме качает ребенка и тревожится о том, что случилось с ее новой подругой.

– Я мог бы поехать с тобой. На случай, если тебе понадобится помощь.

Слейд сдвинул шляпу на затылок, чтоб не прикрывала глаза:

– Спасибо, но это не нужно, – и, глянув в сторону дома, добавил: – Передай своей миссис, что мы признательны ей за гостеприимство.

Он резко свистнул, и крапчатый протопал к нему. Взметнувшись в седло, Слейд кивнул Каллену и направил коня на юг.


Солнце поднималось все выше, и Раск повернул коней на юго-запад, следуя по тропе, пробитой копытами оленей и индейскими мокасинами. Время от времени он разговаривал с ней.

– Не очень-то ты годишься быть скво. Думаю, что новая жена Убивающего Волков уже нашла бы способ перерезать мне горло.

Кэтрин подумала о робкой Танцующей Иве. Надо быть очень осторожной, чтобы не попасть в ловушку. Элзи Раск не дурак, иначе ему не удавалось бы до сих пор ускользать от Слейда.

– Я так полагаю, что Убивающий Волков тоже не считает тебя хорошей скво, раз он объявил о твоей «смерти». Расскажи-ка мне, как это – чувствовать себя ходячей мертвячкой?

– Вероятно, вроде того, как чувствовать себя ходячим мертвецом. Почему бы тебе не рассказать мне об этом?

Она улыбнулась, увидев, как при этих словах он сгорбился. При всей внешней уверенности мысль о Слейде, идущем за ним по следу, явно Раска пугала. И, хотя Кэтрин не могла удержаться, чтобы не уколоть его, она про себя с тревогой подумала, что будет, если Слейд не появится. До сих пор судьба ее была неясна, однако насмешки над Раском до добра ее довести не могли.

В полдень Раск снова сделал остановку и дал Кэтрин кусочек сухого мяса, такой же, как на завтрак. К великому ее облегчению, Элзи и теперь оставил ее в покое, и остаток дня они проехали в молчании. Она предпочитала, чтобы на нее не обращали внимания.

На ужин Раск убил кролика, и Кэтрин приготовила его, потому что очень проголодалась.

К ее удивлению, Раск разделил его поровну. Проглотив первый кусок, он ухмыльнулся:

– Кухарка ты хорошая. – Он наблюдал за ней, пока они ели. – Я думал, ты с ума сойдешь от страха. Мне следовало бы сообразить, что, если женщина жила с таким дьяволом, как Убивающий Волков, она ничего не испугается, – говоря это, он бросил последнюю кость в кусты. Она не ответила, и он, нахмурившись, стал вырезать что-то на палке вымазанным в жире ножом. – Солдаты поймают твоего брата и повесят. – Он поднял глаза от своего строгания.

«Вот тебе и отсрочка», – подумала Кэтрин, не дрогнув, встречая его взгляд.

– Если так и случится, ты этого не увидишь. Слейд тебя прикончит. Он устал охотиться за тобой и готов положить этому конец.

Реакция Раска на ее слова была просто пугающей. Он бросил нож, который держал, в дерево за костром, так близко от Кэтрин, что она услышала, как тот задрожал, вонзившись.

– Сукин сын! Какого черта он не гоняется за кем-нибудь еще? Дьявол его забери, да есть еще сотня разных других ублюдков, награда за которых выше.

Кэтрин с отвращением поглядела на него:

– Но никто из этих других не отнял у него жены… и сына.

– Что? О чем это ты, черт тебя побери, болтаешь? – злость еще звучала в голосе Раска, но в нем послышалась и легкая растерянность. Или недоверие.

– О Мэгги Слейд и ее ребенке, – медленно выговорила Кэтрин, стараясь разбудить его память. – Они оба умерли из-за тебя.

– Я никогда не убивал никакой женщины. Белой женщины, – добавил он, отчего ярость и отвращение Кэтрин только усилились. – И уж наверняка я никогда не убивал никакого ребенка.

– Не убивал. Мэгги покончила с собой, после того как ты ее изнасиловал и отдал другим, после того как ты принудил ее оставить ребенка одного в доме, чтобы он умер с голода.

Темное лицо Раска медленно бледнело.

– Так это была жена Слейда? – хрипло спросил он. Кэтрин кивнула, почти не веря, что он этого не знал. Слейд так долго охотился за Раском, а тот все это время не знал, почему.

– Дерьмо, – Раск уставился в огонь. – Дерьмо. Он почти не помнил эту женщину, забыл даже цвет ее волос, но ее вопли все еще стояли у него в ушах. Он помнил, как выволакивал ее из дома. Младенец плакал. Девушка умоляла. А он был пьян. Почти с мольбой он поднял глаза на Кэтрин:

– Я думал, кто-нибудь найдет этого ребенка через день или два. Все время, пока я там был, люди шастали туда-сюда в этот проклятый дом. И мне приходилось притворяться гораздо более слабым, чем я был на самом деле. – До него наконец медленно стало доходить, почему он не мог оторваться от Слэйда больше, чем на несколько дней или, в лучшем случае, недель. Этому человеку не деньги были нужны, он хотел крови Раска. – Дерьмо поганое! Какого черта понадобилось ей убивать себя? Я не причинил ей вреда. Не бил и ничего такого не сделал.

Кэтрин представила, что пришлось перенести бедной Мэгги, ее страдания, муки, которые испытала бы она сама, если бы Шей оставили умирать с голоду одну в доме. И всякое, даже слабое сочувствие к Элзи исчезло.

– Ты ублюдок и дурак. И считай себя мертвым.

– Подымайся. Идем, – Раск вскочил на ноги и стал закидывать костер землей.

– Мы весь день ехали верхом! Мне надо отдохнуть, – запротестовала Кэтрин.

– Неужели? Что ж, придется тебе отдыхать в седле. Мы убираемся отсюда.

Он сыпал проклятьями, когда, путаясь в упряжи, седлал лошадей, но не развязал Кэтрин рук, чтобы она ему помогала. Когда, наконец, он подвел к ней коня, то яростно поглядел ей в глаза.

– Тебе везет. Без тебя я мог бы ехать быстрее, но мне нужны деньги. А ты чего-нибудь, да стоишь.

У Кэтрин кровь заледенела в жилах, когда она, влезая в седло, услышала это. Она так же хорошо, как Раск, понимала, что связаться с ее семьей, чтобы получить выкуп, трудно, это требует времени. Да Элзи и не мог бы быть уверен, что ее выкупят. Он, должно быть, собирался продать ее. И как избежать этого, Кэтрин придумать не могла.

Пока они ехали в темноте, девушка пыталась сообразить, что он задумал. Не так уж много было безопасных мест для беглеца. Может быть, Мексика. Они направлялись как раз в ту сторону.

Команчерос. Охотники за команчами. Эта мысль пришла ей в голову с ужасающей ясностью. Торговцы из Санта-Фе. Она никогда не бывала в Долине Слез, но слышала рассказы о ней. Это было одно из многих оговоренных мест торговли, где взятых пленников продавали, обменивали и – очень редко – выкупали. Это было место, где законы не действовали. Здесь царило предательство и начинались многие страдания.

К ней снова вернулось мужество – вместе с решимостью. Если Кэтрин суждено освободиться, это должно произойти скоро. Она сама будет бороться против Раска. Она не знала, успеет ли Слейд догнать их вовремя, а вырваться от команчерос надежды у нее не было никакой.

Темнота медленно отступала перед утренним светом, мрачные тени превращались в покрытые травой просторы. После восхода солнца Раск стал гнать лошадей еще сильней, как будто дневной свет делал его более уязвимым. Кэтрин подозревала, что так оно и есть. Она снова задумалась, действительно ли Слейд едет за ними и о чем думает он во время погони, если догадался, что преследует Раска. Мучат ли его мысли о Мэгги сейчас, когда его добыча так близка? Представляет ли он себе, каким уже мог бы быть его сын…

Закрывая глаза, Кэтрин легко могла вообразить мальчика, похожего на Слейда. Ему было бы сейчас одиннадцать или двенадцать. Длинненький, голенастый, быстро превращающийся в юношу. Кэтрин мысленно видела его рядом с матерью, с отцовскими темными глазами и волосами. Но почему-то женщина рядом с ним, которую держал он рукой за талию, была не Мэгги. Это была она, Кэтрин.

Кэтрин резко открыла глаза. Такие мысли опасны. По крайней мере, для нее. Каким бы ни оказался Слейд, если бы Мэгги была жива, теперь он стал совсем другим человеком. Это был «представитель закона», сам ходивший по его краю. И был Слэйд странником, перекати-поле, без корней, без желаний, которые могли бы связывать его с будущим. Она не могла представить себе его, осевшим, например, в тихом Нью-Браунфелсе на всю оставшуюся жизнь и не могла представить себя, таскающей за собой. Шей от заставы к заставе. Даже если бы он захотел этого, чего Кэтрин тоже представить себе не могла. Она уставала все больше и больше, но знала, что Раск устал тоже. Он дал своему коню перейти на медленный шаг, и время от времени его качало в седле.

– Если ты не будешь отдыхать, он все равно тебя догонит.

Горло ее пересохло, и голос звучал хрипло в окружавшей их тишине.

– Заткнись и езжай, – прорычал Раск. Глаза, обращенные к ней, налились кровью от изнеможения.

Кэтрин понимала, что сама выглядит не лучше. А чувствовала она себя просто отвратительно. Если б она знала, какую реакцию вызовет у Раска ее откровенность, она не стала бы рассказывать ему, почему Слейд так настойчиво его ищет. Теперь Раск спасал свою жизнь, и девушка опасалась, что он заставит ее скакать на лошади до полного изнеможения. А если она не сможет ехать дальше? Оставит ли он ее в живых ради золота, которое надеется за нее выручить?

К ночи она уже едва держалась в седле, и даже Раск не мог ехать дальше. С большой неохотой он разбил лагерь. При свете небольшого костерка, который Элзи позволил разжечь, они поели мучной болтушки, сдобренной кусочком соленой свинины. Раск наблюдал за Кэтрин, но ничего не говорил. Она тоже молчала. В его взгляде было обвинение, словно это она накликала на Раска беду и не за его собственные поступки хотел отомстить Раску Слейд.