Ксения Иллюзия - Пожалей меня, Голубоглазка

— Пугаете?

— Нет. Не выношу запаха мочи и вида дрожащих тварей. Я предупреждаю: мягко и безболезненно.

— Кто вы ей?

— Работодатель в будущем и, надеюсь, друг в настоящем. Уверен, что щедрость одного другому не помешает.

— Давайте я при вас ей позвоню.

— Нет! — Телефон в руках замер. — Ты глухая?

— Но…

— Сколько ты хочешь?

— Что?

— Назови сумму.

— Вы… Вы думаете, что я…

— Я заплачу тебе. Сколько?

— Нет, я не возьму денег.

— Детка, ты не поняла.

Костя стал приближаться, сжав телефон и не сводя с «жертвы» глаз.

— Я не умею шутить, не умею терпеть, но умею покупать. А купить, чтоб ты знала, можно всех.

Он стремительно, как змея, захватил пальцами левую бровь девушки вместе с кожей и, оттянув на себя, сильно провернул.

— Или ты назовешь свою цену, или я назову твою.

Люда дернулась вперед, что есть силы цепляясь за спинку и наклоняясь над диваном. Она бы сделала упор на сиденье, но длины рук не хватало, и девушка будто зависла над ним. Бедрам стало больно, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось над глазом. Ей показалось, что в голову загнали огненный кол. Боль была настолько сильной, настолько пронзительной, что слезы непроизвольно брызнули сами, и Люда не сдержала крик.

В области брови сильно зажгло, а потом начало печь. Мгновение — и сильные пальцы слегка отпустили кожу, чтобы тут же снова захватить ещё крепче и ещё резче прокрутить, сдавливая глаз к переносице. Людмила могла бы побороться, но боль ослепила её так ярко, что девушку словно парализовало. Она вся сконцентрировалась только на одном — успеть что-нибудь сказать, пока мозг не взорвался.

— Десять, — слово прозвучало жалостливо и громко, как у маленького ребенка, когда он в отчаянии просит отца, уже закрывающего за собой двери магазина, купить ему игрушку.

— Десять? — Захват ослаб.

— Десять тысяч.

— Хорошо.

Пальцы отпустили раздирающее болью место, и оно сразу запульсировало, грозя выбить глаз мощными ударами.

— Долларов. — Люда постаралась выпрямиться.

— Договорились, — ухмыльнулся Костя и ласково провел по её брови, приглаживая вздыбленные волоски.

Люда всхлипнула и отшатнулась к стене, закрываясь ладонью. Закусила губу, чтобы не зареветь в голос.

— Считай, что тебе жестко сделали шугаринг, — «успокоил» Костя, растирая между подушечками пальцев черную краску. — И пользуйся качественной косметикой. — Он достал из заднего кармана портмоне и открыл. — На этой карте необходимая тебе сумма. — Вытащил одну и бросил на диван. — Диктуй адрес и номер телефона.

*****

Прости меня.

— Перестань говорить глупости. Меня хотят заманить в ресторан, где будут открыты большие возможности, это ли не чудо? Не благословение?

— Ненавижу, когда ты мой косяк выставляешь за бонус, причем свой.

— Это не бонус, это сарказм. И ты дважды дура.

— Вот спасибо.

— Кушай на здоровье.

— Почему дура?

— Оценить нашу дружбу в десятку! Так продешевить высокие отношения!

— Что я могла сделать, когда не знаю ничего, но терплю укусы кобры?

— Обоср*ться, например.

— Ая…

— Ая — это для близких, и я до сих пор не понимаю, почему ты так меня зовешь!

— Так подруга же.

— Судя по последним данным, ещё какая. Ну, хоть на косметику качественную заработала. Что ему нужно?

— Я уже сто раз тебе сказала. Повторить?

— И я сто раз поняла. Только вот не знаю я никакого Констани…

— Аечка, что? Что с тобой? — Люда метнулась к оседающей на пол подруге. — Господи, да что не так-то? Ну? Приди в себя, убийца классических эклеров!

— Что ты там говорила про отчество?

— Эклеров?

— Дура! Владельца ресторана!

— Злишься? Будешь жить. Романовичи мы.

— Боже мой…

— Пошто так реагировать? Я тебе сто раз уже…

— Заткнись. Я… Я не… Опиши мне его.

— Что-то стало холодать.

— Все — дословно. Внешность, движения, манеры.

— Не знаю, смогу ли.

— Синяк твой оттуда?

— Нет!

— Господи, как же я раньше не догадалась…

— О чем?

— Вот бл*дь! Это ж надо было опять так вляпаться!

Прошлое.

— Виктор Владимирович, здравствуйте.

Мужской голос казался знакомым, но владелец сети гостиниц и отелей не мог понять, откуда он знал звонившего.

— С кем имею честь?

— Я хотел бы назначить встречу.

— Представьтесь, пожалуйста. У меня не так много времени, чтобы разгадывать шарады.

— Константин.

— Вы удивитесь, но я знаю многих Константинов.

— Да? Я действительно удивлен. Думал, что вы сохранили мой номер.

— Нет. Я удаляю номер телефона человека, если не общался с ним больше года. Так как ваша фамилия, Константин?

— Я — знакомый вашей дочери и я хочу её найти.

Виктор Владимирович замолчал. Звонивший прекрасно представлял, что творилось сейчас с отчимом девушки, которая перестала давать ему покой вот уже много месяцев. Он знал, что Виктор Владимирович борется с желанием повесить трубку, но знал также и то, что тот этого не сделает.

— Значит, вот какой Константин…

— Да. Я.

— Очень жаль, но я не смогу помочь тебе. Я не знаю, где сейчас Ая.

— Вы же отец, я ни за что не поверю, чтобы вы упустили её из виду.

— Однако, это так.

— Что случилось?

— Ты хотел назначить встречу — назначай.

— Сегодня, в семь. Вас устроит?

— В восемь, в ресторане "У Кузьмича".

— Буду.

*****

В ресторане было очень темно. Тусклые настенные лампы отбрасывали тени вверх, на серые стены и деревянный потолок, усиливая мрачность помещения. Охотничий антураж и картины с изображением лесных жителей, в ужасе убегающих от своих преследователей, не помогали посетителю чувствовать здесь себя легко и расслабленно.

Горящие свечи на столах были в таких массивных и уродливых подсвечниках, что их не то, чтоб уронить нельзя было — даже подвинуть слегка. Белые скатерти от всей этой обстановки казались такими же серыми, как и стены, и Константин, придя первым, надеялся, что хотя бы посуда и еда окажутся приличными, радующими глаз и желудок.

Ему стало понятно, почему Виктор Владимирович выбрал это место. Хотел оказать давление. Но Костя давно уже не был тем молодым сопляком, который верил более могущественным и сильным, стараясь пробиться у них в люди. Да и кто из них сейчас более могущественен — спорный вопрос.

Он сразу увидел отца Аи и отметил уставшее, постаревшее лицо и глубокие морщины, которых раньше не было. Видимо, дела у старика шли не так хорошо, как ожидалось, но Костя знал, что тот ещё очень крепко стоит на ногах. Бизнес, пусть и мелкими шагами, но процветал, здоровье вроде не подводило, отдыхать на курорты ездил регулярно, как и регулярно менял молодых любовниц. Видимо, дело было в дочери.

Видимо, Костя задел больную тему.

При приближении Виктора Владимировича Константин поднялся и протянул для приветствия руку.

— Здравствуйте, ещё раз.

Виктор Владимирович внимательно смотрел на него, норовя цепким взглядом вытащить тайные мысли, но Костя только усмехнулся про себя. Кое-что в этом мире совсем не менялось. Он опустил руку и сделал жест, приглашающий сесть.

— С вашего позволения, я сделал заказ. Вы за рулем?

— Нет. Я с водителем, — Виктор Владимирович сел, сцепил руки в замок и снова уставился на Костю. — А ты возмужал.

— Время меняет людей.

— Не всех.

— Внешне — всех, до единого.

— Зачем она тебе?

— Поговорить хочу.

— Она не станет с тобой разговаривать.

— Я умею уговаривать.

— С ней это не сработает.

— Откуда вам знать, если вы её не видели уже… Сколько, кстати?

Принесли заказ, и Виктор Владимирович не успел с ответом. Официант расставил перед ними стопки, столовые приборы и тарелки, в центр стола водрузил запотевший штоф с водкой. Посмотрев на Костю и получив согласие, разлил спиртное и, поклонившись, удалился.

— За встречу?

— Выпьем.

Мужчины выпили, не чокаясь, проглотив холодную "Царскую" одним махом. Синхронно выдохнули и посмотрели друг на друга.

— Ты научился пить, — заметил старший из них.

— Давно.

— Я не видел её несколько лет.

— Что так?

— Сбежала ото всех. Бросила мать, меня, работу.

— Та работа ей никогда не нравилась.

— Та работа могла прославить её.

— Та работа вредила её голосу, и если бы не сильный и молодой организм — болезнь добила бы связки окончательно.

— Раньше ты был на моей стороне.

— Раньше я дураком был, а на вашей стороне я никогда не был.

— Что ж тогда деньги брал?

— По-вашему, я мог обеспечить жизнь молодой и красивой девушки, не входившей в мои планы? Оплатить лекарства, врачей и много чего ещё? Это — забота родителей, вот и брал от вас деньги.

Официант принес холодные закуски и нарезанный толстыми ломтями хлеб в корзинке.

— Приятного аппетита.

— Да пошел ты, — огрызнулся Костя.

— Ты брал намного больше того, что мог потратить на Аю.