Боже… Он сейчас взорвется, а она ещё даже не закончила с лицом! С лицом, которое он впервые в жизни возненавидел!


Костей почему-то овладела такая злость на себя, на неё, на всю эту ситуацию, в которой приходилось сдерживаться, на невозможность видеть, что он, не выдержав, спустил все тормоза, схватил незнакомку за плечи и… проснулся.


Господи… сон! Дурацкий, никому не нужный сон!


*****


Прошло несколько дней, как Костя не видел её. Вернее, он и так не видел, но тут… не хотел сам. Да, именно не хотел. Пока не сойдёт синяк или отрастающая щетина полностью не прикроет "цветение". Он не знал, не мог понять, почему выжидал время. Разве это важно — то, как он выглядит? Но он не желал давать ей никаких преимуществ. Ни одного. Ни малейшего повода улыбнуться, увидев отпечаток "свидания" на своём лице.


Он найдёт её в любом случае. Да и что там искать-то? Смешно даже. Её "пасли" с того дня, как привезли к нему. Костя не хотел никаких фотографий, дав указание информировать его только в крайнем случае — случае побега, например, и с каким-то извращённым (любовь к этому слову крепла) чувством ожидания, предвкушения их уже скорой встречи, он ждал, когда насладится по полной. Эта девушка сидела занозой, и, судя по всему, начинала воспаляться, вызывая целый букет болевых ощущений.


Он раньше и не знал, что боль бывает столь многогранна: ноющая, жгучая, дёргающая…


Незнакомка заплатит сполна. За каждую секунду его мучений. Да и почему незнакомка? Он же знал уже, как её зовут, но незнакомка была привычней по звучанию.


Не по ощущениям. Странно…


Костя потер колючий подбородок и вспомнил друзей, мать их…


*****


— Тю, Крот, а ты чего такой волосатый? — Котов, выходя за кофе, столкнулся с Костей в дверях и, не услышав ответа, пропустил друга вперёд, закрыв за собою дверь.


Костя зашёл внутрь и сразу увидел Лешего: тот стоял, уперев руки в стол и что-то на нём рассматривая, а услышав приветствие, поднял глаза и кивнул, задержавшись взглядом на лице товарища.


До этого тихо сидевший и раскачивающийся на стуле Соплёв не выдержал — громко заржал, привлекая к себе внимание.


— А ты чего веселишься, папаша?


— От папаши и слышу. А веселюсь, потому что весело.


— Весело ему… Крот, а, серьёзно, ты чего такой волосатый?


Костя зло посмотрел на Соплёва, перевёл взгляд на Лешего и пожал плечами.


— Поскользнулся. Упал. Потерял сознание. Очнулся — борода.


Леший хотел было что-то сказать, но упавший Соплёв не дал ему этой возможности.


— Прекрати истерику.


— Ой, не могу… упал он… бессознательный наш… поскользнулся… лёжа…


— Ты объяснишь, наконец, что происходит? — Леший начинал терять терпение.


— Пристрели его, — Крот кивнул на Соплёва. — Тогда расскажу.


Друзья, мать их…


*****


Она снилась ему. Очень часто снилась. Сны были обрывочными, беспокойными, какими-то мучительными, и просыпался всегда вымотанным, но с неохотой и с таким напрягшимся органом, что становилось страшно. Ну, с тем, что происходило во сне, он был даже согласен, но какого черта стоило было только вспомнить, как член вставал по стойке "смирно" и ждал очередной дозы захвата?!


*****


Костя не выдержал — спрыгнул с кровати и подошёл к зеркалу. Завтра. Всё случится завтра. Он даже побреется по такому случаю, хотя уже привык выглядеть моджахедом. Этакой уменьшенной его копией.


Прошёл на кухню, открыл холодильник и достал початую бутылку "Столичной". Налил, выпил и снова налил. Кто посмеет сказать, что спиртное после сна — моветон? Ср*ть он хотел на чужое мнение и придуманные кем-то правила! У него правило одно: " Весь мир говно, а люди в нём — глисты." Исключений нет.


Друзья? Друзья — это не люди, это отдельная категория. Близкие. Соратники. Настоящие.


С друзьями у него нет никаких правил и совершенно другой мир.


Он снова налил. Подумав немного, поменял стопку на стакан. Налил сначала одну треть, потом добавил до целого. Надо вырубиться. Надо забыть. Лечиться надо, бл*дь! Может, перца добавить с мёдом да пропотеть, выгнать вон заразу из своего тела? Через поры, как через пресс пропустить? И смыть без остатка, встав под горячий душ?


Нет. Пожалуй, с этим он повременит. Никогда ведь не поздно.


Допив и выбросив в мусор бутылку, снова лёг. Попытался отключиться — надо было как следует выспаться, но что-то мешало, не давало найти покой. Он крепко закрывал глаза, заставляя себя лежать спокойно, потом начинал ворочаться, стараясь найти удобное положение, включал и выключал кондиционер, считал баранов — ничего не помогало. Словно какой-то нетерпеливый ёж сидел в груди.


И внезапно что-то щёлкнуло. Будто лампочка перегорела, хотя в данном случае правильней бы было сказать: "Зажглась".


Костя не знал, что послужило тому причиной: то ли водка, то ли бессонница, то ли время, но он понял. Сразу понял, что именно вызывало смутное, но глубоко сидевшее беспокойство. Он понял, что не давало ему уснуть, тревожило сознание и, наконец, вытащило на поверхность скрытое, тайное и, казалось бы, забытое.


ОНА.


ОНА была с ним рядом, а он только сейчас… только сейчас "увидел" это!


После минутного ступора вылетел, как ошпаренный, из кровати и стал метаться по квартире, — голый и взбудораженный открытием, — периодически запуская пальцы в волосы и кляня себя на чём свет стоит. Дурак! Ну какой же он дурак всё-таки!


Прав был Сопля, ох как прав! Слепой идиот! Безмозглый! Упустил свою Дюймовочку, Крот моржовый!


И правильно Женька ржал — над идиотами только ржать и остаётся. И пристрелить его надо было, а не Соплёва!


Забежав в гостиную, приблизился к окну и резкими движениями освободил стекло, желая погасить огонь, что разгорался внутри всё ярче. Хотел заморозить мысли и воспоминания, разрывавшие голову, но, как только, ухватившись за пластиковую раму, стал "падать" лбом, понял, что что-то мешает.


Окно здесь было панорамным, и Костя мог любой точкой своего тела оставить на стекле отпечаток. Он и оставил. Но не верхней, как планировал, а той, что вылезла без очереди, нагло заявив о себе в последнюю минуту.


Или не в последнюю?


Чёрт, опять стоит! Стоит и не даёт шанса остудить что-либо ещё.


Костя закрыл глаза.


Холодно. И влажно. А внутри — лава раскалённая. Бурлит и ищет выхода. Везде бурлит, сжигая вены, ослепляя разум.


Ему не спастись.


И тут… случилось что-то невероятное. То, чему нельзя было найти объяснения. Протяжно выдохнув, будто сдавшись, Костя задвигал бёдрами, а увидев результат своего странного "танца", подумал, что совсем свихнулся.


На стекле, еле заметно, но совершенно точно красовалось "Ая", и буквы, словно два выстрела, попали в самое сердце воина.


Да, он узнал её. Правда, не той головкой.

« Глава 15

Ая не могла понять, какую игру затеял Романович. Несколько дней прошло, а от него ни слуху, ни духу. Насколько могла знать, вернее, помнить — он никогда не давал жертве очухаться. Не позволял той оттолкнуться для нападения, будучи загнанной в угол. Никогда не давал возможности сделать короткую передышку или даже обернуться, чтобы увидеть преследователя.


Никаких, абсолютно никаких действий с его стороны. Странно…


Может, причина шума, что она оставила за своей спиной, убегая, была гораздо серьёзней? Может (прости, Господи!), убило его что-то? И что, если лежит он там голый, у себя дома один-одинёшенек, закоченел весь… и уже ничего, кроме катафалка, не ждёт?


А запах? Запах и оставленное открытым окно? Да там, наверное, на подоконнике уже полно стервятников и грифов! И мясо Романовича по всей комнате…


— Рая, тебе помочь с беляшами?


Точно! Это всё начинка для пирогов! Навевает мрачные мысли.


Интересно, а какие у него соседи? Люди, старающиеся не обращать внимания на звуки и лица или, наоборот, старающиеся всё узнать и рассказать другим? А стены у него, какие? Наверняка, толстые. Чтобы ни один сосед с самым тонким слухом не услышал вопли несчастных девушек, распятых Романовичем на кровати. Или на полу. Или на столе.


— Рая, у меня стол освободился!


Точно! На столе. Нет. Да. Может быть. Нет. Стол жёсткий, на нём неудобно. А сидя? Хм…


Сидя, облокотившись на руки за спиной? Предоставив свою грудь полностью в его распоряжение? Дважды «хм»…


Раздвинуть ноги и наблюдать, как его голова склоняется между ними? Как сильные пальцы сжимают нежную кожу на твоих бедрах, оставляя вмятины и раздвигая их чуточку шире? Как те же самые пальцы обхватывают твои ягодицы, а горящий взгляд просит слегка приподняться? Как тёплые руки, скользя по столу, притягивают тебя ближе, держат крепко и властно, а влажный язык обводит пупок и чертит дорожку вниз?


Чееерт… Хорошо-то как…


— Рая!!!


Она открыла глаза и тут же их снова закрыла. Нет, только не это! Сон, вернись! Вернись, я кому сказала!


— Раааяяя!!!


Ая вскочила с постели и больно ударилась об угол столика. В дверь барабанили, возвращая девушку в суровую действительность будней, пекарню и новый рабочий день. Ая пригладила волосы и пнула свою постель, оказавшуюся на деле раскладушкой.