Я немного жалела, что не присоединилась к друзьям Самира, но ровно до того момента, пока не задремала. Принимая препараты назначенные психотерапевтом, я вообще стала соней, могла в любое время уснуть. Зато кошмары не мешают.

Разбудил меня звук открывающейся двери. Муж вернулся с посиделки, пока я охраняла его машину. Друзья Самира не стали подходить и знакомиться. Интересно, что он им про меня наговорил? Вряд ли они не хотели меня смущать. У дураков мысли схожи, скорее всего, сказал, что я больна какой-нибудь бякой. Уточнять я не стала.

Какое-то время мы ехали в тишине, я притворялась спящей. Работала печка, в машине быстро стало жарко. Пришлось просыпаться, чтобы не вспотеть в теплой зимней куртке. Во сне куда-то делась резинка, удерживающая на голове копну пышных волос, теперь они рассыпались по плечам и мешали.

На мое пробуждение он никак не отреагировал. Продолжает злиться? Не буду мешать. Залезла в телефон, посмотрела, что там нового.

— Самир, я послезавтра хочу увидеться с друзьями, — прочла в болталке дату очередной встречи. Готова была к резкому отказу, сведенным вместе бровям и поджатым губам, а мне так спокойно ответили:

— Хорошо, пусть приходят, — вот даже не знаю злиться или смеяться. Ведь не отказал, но оставил в рамки, пытается навязать свои условия.

— Я хочу пойти с ними в клуб, — твердо произнесла, разворачиваясь к нему.

— Нет, — он не смотрит на меня, а то бы наверняка увидел, как из моих тушей столбом валит дым.

— Что значит «нет»? — интонация в моем голосе меняется. — Почему ты держишь меня взаперти? Я не собака, меня не получится привязать к будке! Пусть эта будка и выглядит, как дорогой особняк! Я устрою такой бунт, что ты пожалеешь, — обида, которая так долго кипела во мне, вырвалась наружу. Устала быть сильной и делать вид, что со всем справлюсь. Меня всю внутри трясет. — Я женщина, а не ребенок!

— Поверь, я это знаю, — он резко тормозит и сворачивает вправо. — Лея, я боюсь! — цедит он сквозь зубы. — Боюсь, что случится беда, стоим мне упустить тебя из поля своего зрения. Я чуть не чокнулся, когда на вас напали в тайге, а я не мог помочь. Следом похищение! Думаешь спокойно можно жить, после того, что я видел. Десяток автоматчиков и ты в самой гуще! — яростно выговаривает. Вижу, что это не просто злость, в темных глазах такая гамма эмоций, что мне хочется отшатнуться.

— Это был мой выбор, — наверное, нужно его успокоить и заверить, что я больше так не поступлю, но ведь будет. Моя нестандартная для женщины натура опять бросится в бой, спасать мир, поэтому ему лучше быть готовым и принять меня со всеми боевыми тараканами.

— Думаешь, это меня успокаивает? Что ты из-за кого попало, готова рисковать своей жизнью? — вот сейчас стало обидно.

— Рустама жена ни кто попало, она пострадала из-за меня. Твой охранник не хотел отдавать меня Зурабу, это твоя любовница сдала меня убийце!

— Моя… кто? — недоуменно выражение быстро исчезает и лицо Чеха перекашивается от злости.

— Я говорила об Оливь… Оле. Твоей любовнице! — не могу больше делать вид, что меня это не трогает. Что меня не размазало по стенке ее присутствие в доме. Что мое сердце все это время не истекало кровью!

— Я понял, но с чего ты взяла, что я с ней спал?! — он действительно возмущен, будто я его этим предположением оскорбила.

— Наверное, потому, что она жила с тобой в одном доме полгода, — выплевывала яростно каждое слово. Стоим на краю трассы и выясняем отношения. Ну и пусть, главное, что я все ему выскажу. — Потому, что за эти полгода ты ни разу мне не позвонил, не написал. Наверное, потому, что она вела себя, как хозяйка в твоем доме! А еще потому, что твои друзья во всем ее поддерживали и встали на ее сторону! Но главное, она сама мне об этом сообщила.

— Оля не могла такое сказать, потому что я не трогал ее, — уверенно и вроде как честно заявляет Чех. Мне недостаточно света, чтобы прочитать ответ в его глазах, как назло ни одной машины и встречных фар. Сердце дало слабину, в моей груди разлилась теплом золотистая патока. Нельзя так быстро верить.

— Она много раз намекала, что ты ее в свою постель из-за нашего сходства уложил. Только понять не могла, кто тебе нужна я или она, поэтому и решила устранить соперницу, — я немного успокоилась, после того, как он заверил, что не спал с Оливье.

— Хочешь правду? — он наклоняется ко мне, берет в большие ладони мое лицо. Ловит, будто на крючок мой взгляд.

— Да, — пересохшими от волнения губами произношу я.

— Я ее притащил, потому что на тебе помешался. Ты мое наваждение! Сладкая пытка, от которой медленно схожу с ума. Лея… ты дочь моих друзей. Табу, которое я нарушил, — от его голоса, слов, прикосновений по телу бегут мурашки. Сердце так учащенно бьется, будто хочет выскочить из груди. Еще… говори еще. Так приятно осознавать, что неопытная девчонка вскружила голову взрослому опытному мужчине. Что он все время боролся с собой. — Лея, я собирался с тобой спать. Не имел права даже думать о тебе и желать. — так хотелось верить, броситься в его объятия, но мне нужно знать, что он эти полгода не был с другими. — Оля… она не ты. Я не хотел ее. Блеклая копия страстной, яркой, сладкой, желанной девочки, по которой я схожу с ума, — Самир тянется к моим губам. Я готова уступить, поддаться своим чувствам. Я осознаю, что мне еще предстоит отвоевать свою свободу и право быть на равных, но это можно сделать позже. Сейчас мне хочется ответить на поцелуй. Внутри горит огонь, который потушить может только он. Но прежде чем уступить, я решаюсь задать последний важный вопрос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Эти полгода ты не с кем не спал? Скажи, что после того случая в тайге у тебя не было женщин?..

Глава 42

Лея

— Эти полгода ты не с кем не спал? Скажи, что после того случая в тайге у тебя не было женщин? — задаю вопрос и понимаю, что зря спросила. Самир понимает, о каком случае я говорю. На его лице двигаются желваки. Он не спешит говорить, подбирает «правильные» слова, а я уже знаю ответ.

Я влюбилась. Я придумала себе сказку. Чех не собирался продолжать то, что было в тайге. Его признание, прозвучавшее несколько минут назад не делает нас настоящей парой. Мы полгода жили вдали друг от друга. Ну что нас объединяет? Несколько поцелуев, пара нападений и все.

— Лея… — зло растирает лицо. Так и хочется его хорошенько стукнуть. Ну почему он такой непробиваемый! — Я взрослый мужчина, мне необходимо было снять напряжение, — слушаю и вроде все понимаю, но все равно больно! — Я не помню ни одной женщины, случайные связи, — выговаривает он, смотрит в глаза, будто ждет приговора. Не лжет. Но от этого не легче.

— А сейчас тоже надо?.. — стараюсь говорить спокойно, а голос дрожит, слезы к глазам поступают. Люблю ведь, поэтому так больно.

— Давно никого не было, — и через паузу добавляет. — И не будет никого, кроме тебя, — вот совсем мне его слова не успокаивают, ко всему моему водовороту чувств и слез еще и злость добавляется.

— А я эти полгода не была ни с кем, уровнем счеты, тогда и пообщаемся, — гордо, но с обидой в голосе заявляю я.

— Убью, Лея. Убью, и рука не дрогнет. Убью любого, кто к тебе прикоснется, — тут же меняется он. Становится жестким агрессивным. Хотела разозлить, но такой реакции не ожидала.

Хватает, тянет на себя. Накрывает губы поцелуем. Мое тело узнает ласку, раскрывается и хочет продолжения. Не могу сопротивляться. Злюсь на себя, но отвечаю. Жадные большие руки ласкают тело. Через тонкую ткань белья находят чувственные участки.

Остро…

Сладко…

Я вряд ли получу когда-нибудь ответ, почему мое тело так быстро реагирует на его ласки. Почему мой разум засыпает, стоит ему прикоснуться. Высшая химия. Наверняка неизученная.

Самир мнет жадно мои губы, буквально пожирает. Его голод возбуждает. Оглаживая живот, длинные пальцы проникают под резинку лосин… ниже… еще ниже.

— А-а-ах, — срывается с моих губ.

— Ты моя, — тянет он и страстно впивается в губы, проникая языком в рот.

Я уже не спорю. Горячие губы через футболку ласкают грудь. Пальцы нашли средоточие моего желания и нещадно ласкают. Не дают ни секунды, чтобы перевести дух. Подумать. Остановить. Я рассыпаюсь звездной пылью на кожаных сидениях.

Наверное, со стороны это выглядит пошло и развратно, но то наслаждение, что я испытываю, стирает границы здравомыслия. Все потом… Еще немного и я… Еще…

На ногах поджимаются пальцы. Ногти впиваются в обшивку сидения и рубашку на его груди.

Кричу в голос. Выгибаюсь. Апогей страсти. Он нежно покусывает губы, ловит ртом мои крики. Рука продолжает поглаживать там. Уже не так остро, но продолжает высекать из тела остатки наслаждения.

— Ты моя, девочка… — губы мягко целуют лицо, спускаются к шее.

Я так долго уговаривала себя, что разлюбила, что мы не должны быть вместе, что нас в этом мире ничего не объединяет, а стоило ему меня поцеловать и мое тело откликнулось. Будто ждало. Будто кроме него никто не нужен. Наслаждение медленно угасает, возвращается обида. А с другими было так же?..

Свет проезжающих мимо фар окончательно приводит в себя.

— Поехали домой. Там продолжим, — низким хрипливым с надрывом голосом произносит Самир. Где-то неудобно, что он доставил мне наслаждение, а я не собираюсь так легко сдаваться и продолжать.

Одного секса недостаточно, чтобы построить прочные отношения, каким бы умопомрачительным он не был. Я не прощу Самира, если в его жизни появится другая, пусть и мимолетная бабочка. Ну не смогу я закрыть глаза и делать вид, что все хорошо. Не умею притворяться. Я во всем страстная и импульсивная, если люблю, то до последнего вздоха. Для меня только он, а для него только я. И чтобы верность — не просто слово. Как было у моих родителей. Хочу вечерами забираться к нему на колени и рассказывать о том, как прошел день, а он слушал. Чтобы незаметно подходил сзади и целовал в плечо или затылок, когда я погружаюсь в невеселые мысли. Чтобы часто обнимал, потому что ему самому этого хочется. И никогда не позволил ощутить себя пустым местом.