***

Даже после того, как увел ее в спальню и запер от всего мира, Костя сильно нервничал. Лена была молчалива и ушла в себя. Не выдержал.

- Что с тобой?

Ответила она не сразу, брови еще с минуту хмурились, потом подняла на него взгляд:

- Костя, что еще есть, чего я о тебе не знаю?

Он готов был взорваться. Гад! Гад! Гад! Падла! Успел...

- Ничего, - ответил, мгновенно замкнувшись, и отошел от нее.

Лена смотрела пристально, ее взгляд ощущался спиной, затылком. Ее взгляд жег.

- Костя...

Запустив обе руки в волосы, он сжал голову и с трудом удержался, чтобы не забегать по комнате. Ответил холодно:

- Тебе не нужно об этом знать.

- Почему? – спросила она после минутного молчания.

Он так и не решился повернуться к ней лицом. Не мог увидеть осуждение в ее глазах. Хрипло проговорил через силу:

- Ты никогда об этом не узнаешь.

Остался стоять спиной, отсекая ее от своих тайн. Лена видела, что он не намерен с ней разговаривать. От его недоверия стало ужасно горько и обидно. Захотелось оказаться как можно дальше отсюда. И глупое это свадебное платье снять скорее...

Развернулась и пошла на выход из спальни.

Нагнал в три прыжка. Схватил, прижимая спиной к себе.

- Нет... Ты не уйдешь, - сжал еще крепче, не давая шевельнуться, но не причиняя боли.

- Пусти, - холодно, ей было холодно.

- Нет... – он затряс головой, не разжимая рук. – Не пущу.

- Зачем все это, Костя? Если ты не можешь доверять мне? Зачем? Что еще я могу узнать, страшнее того, что знаю?

- Нет, - прошептал он, закрывая глаза. – Ты отвернешься от меня.

На эти слова она стала поворачиваться в его руках, чтобы видеть лицо. Сначала пытался удержать, потом позволил. А вот взгляд ее выдержать было трудно. Ох, как трудно... Она ведь его личный судья.

- Это мне позволь самой решать.

Знал ведь, что не помилует.

- Лена... ты... – слова не шли из этого сильного, решительного, безрассудно смелого человека.

Так и волк, пусть самый разсамый страшный и сильный, никогда не сможет сопротивляться своей волчице. Никогда не причинит ей зла. Рычать будет, огрызаться, но ее воле подчинится.

- Костя, скажи, что тебя мучает, и мы решим это вместе.

Хорошо это прозвучало, это дало надежду. Силы на признание. Но слова из него приходилось клещами тянуть. Признался, что те две женщины, с которыми его бывший тесть приходил... Что спал он с ними в разное время. А откуда тесть про то узнал, остается догадываться, но притащил он их на его свадьбу специально, чтобы его из себя вывести. Оскорбить. И тесть опасен, на этом не остановится.

Это Лене было не особо приятно, но в том, что молодой сильный мужчина когда-то с кем-то спал, нет ничего удивительного. Так она ему и сказала. Мужчина кивнул обреченно, Главное было то, что он никак выдавить из себя не мог. Но выдавил:

- Ножи... Мне нравятся ножи...

- Что? – ничего она не поняла. – Ну, нравятся ножи, и что тут такого?

Он мучительно застонал:

- Ты не понимаешь, Ленаааа...

Пожала плечами, запустив пальцы в его волосы:

- Тогда объясни, чтобы я поняла.

Оооооо!!! Объяснить... Его и так от неловкости выворачивало.

- Лена...

Елена Сергеевна не зря была прекрасным преподавателем. Ее брови взметнулись вверх, выражая... Бог его знает, что выражая, но он наконец выдавил:

- Секс. Ножи... Прости, не могу...

- Так, мой милый, или ты говоришь, или я сейчас ухожу.

Мужчина был в смятении. Кто бы мог подумать, что им так будут вертеть...

- Лена, поклянись, что это не отвратит тебя.

- Как я могу поклясться, если не знаю?

Они уже завелись оба. Для него нож был тайным фетишем, а ее толкало любопытство. Блеск глаз, тяжелое дыхание.

- Ты мне веришь?

- Да... – ее ответ.

- Смотри, если не захочешь, мы сразу все прекратим...

А сам уже оглаживал ее тело, скрытое платьем, остановиться было трудно, невозможно. Непонятно откуда в его руке возник нож. Блестящее лезвие, обоюдоострое, длинное.

- Садись на кровать, - шепот, ледяной взгляд. – Теперь откинься на руки и закрой глаза.

Закрытые глаза обострили до предела все чувства, а небольшой страх сделал возбуждение немыслимым. Сначала ничего не происходило. Потом она ощутила нежнейшее, легче пуха, холодное прикосновение к щеке. Потом нежное ледяное касание спустилось ниже, вызывая страстный трепет. Потом она уже ничего не чувствовала, кроме странного, томительного наслаждения, что приносили ледяные прикосновения клинка. По звуку поняла, что нож режет тонкий шелк платья. Взрезанная юбка распахнулась, открывая ноги в чулках. Потом нож коснулся лифа, поддел его, медленно и осторожно вспарывая. Вернулся вниз, начал прорезать резинку чулка...

Мужчина очень нервничал, очень старался быть нежным, очень хотел коснуться ее тела, ощутить эту дрожь губами, руками.

Стон...

Стон сорвался с ее губ, а у него от перенапряжения дрогнула рука.

Крохотная ранка на внутренней стороне бедра мгновенно налилась капелькой крови...

Он дико испугался:

- Лена! Лена! Тебе больно?! Все! Уже все! – отбросил нож в дальний угол и обхватил ее колени.

Все? О нет...

Медленно открыла затуманенные глаза, прошептала:

- Еще...

Сорвался.

Сорвался в пропасть, в шторм, в небывалое наслаждение, дрожа от счастья, растворяясь...

***

В общем-то, и не особо страшной ей его страшная тайна показалась. Когда Лена пришла в себя, проворчала, закатывая глаза:

- И чего боялся-то...?

Потом с непередаваемой женской улыбкой подумала, что непременно надо будет повторить. А он подумал, что счастье не может быть таким полным, что судьба не дает такого, что может отнять все в одночасье.

Глава 25

С той злополучной свадьбы Сергей с трудом смог привезти домой бесновавшегося отца. Тот все выкрикивал разные угрозы, одна отвратительнее другой. В конце концов, сыну надоело, он бросил его в спальне, а сам пошел поговорить с матерью. Уж очень ему не понравилась ситуация с присутствием в доме этих двух женщин, одна из которых слишком похожа на Лену. Будто мало того, что отец ведет себя как невменяемый. Ирина Васильевна уже и сама поняла, что ее трюк привлечь мужа к дому девицей не удался, и дала слово выставить их обоих завтра же.

Но так ведь обскакали-то ее сегодня, только план пришлось немного подкорректировать. В итоге, пока мать с сыном обсуждали положение, Инна при помощи Марии Ивановны ухитрилась влезть в постель к хозяину дома. Тот и без того был не в себе, а потому оторвался на ней с удовольствием. Девка была вся в синяках и рыдала.

Скандал вышел ужасный. Мария Ивановна кричала об изнасиловании. В итоге их с позором выставили из дома и дали денег, чтоб заткнулись.

Короче, все смешалось в доме Лешковых.

Сергей ушел к себе, злой как черт на отца.

Отец, злой как черт звонил разным людям, грозил, требовал.

Его жена строила свои планы мести.

Но прежде Ирина Васильевна собиралась разобраться с мужем.

В конце концов, превращать в бордель свою спальню она не позволит! Раньше он никогда не опускался до подобного. Нанести ей оскорбление в собственном доме! Женщина поражалась, в кого он превратился в те считанные дни, что в их жизни появилась эта тварь, переводчица.

Да, она прекрасно знала, что у мужа были интрижки, но он всегда соблюдал какие-то правила поведения. Жена на то и жена, чтобы не сталкиваться с его грязными секретами. А теперь... Он просто безумен... Она сама впала в безумие, пригрела у себя змей подколодных...

Необходимо поговорить с мужем, она законная жена, он обязан прислушаться.

Муж уже больше часа орал в телефон, засев в кабинете, Ирина из холла слышала его вопли. Злой как черт. Хотя, на самом деле, это она имеет право злиться за то, что он себе позволил!

Ирина Васильевна вошла в кабинет, справедливо желая услышать извинения. Лешков даже не заметил, и не взглянул в ее сторону, словно она мебель.

Нет! Так не пойдет, этого она ему не станет спускать! Женщина подошла и властно нажала отбой. Только тогда он наконец повернулся к ней и поднял голову. Зубы ощерены как у цепного пса:

- Чего тебе? Что ты себе вообще позволяешь?! – начал заводиться сходу.

- Что?! Это я-то что себе позволяю?! Это ты что вытворял сегодня?!

Ей показалось, что он издал предупреждающее глухое рычание, а глаза налились кровью. Пугать ее? Не на такую напал! Теперь ее было не остановить.

- Как ты посмел? В моей постели, в моей спальне?! КАК?!!!

- Заткнись, - прошипел он, отворачиваясь и вжимаясь в кресло.

Лешков старший и сам осознавал, что сделал огромную глупость. Его несдержанность можно было списать только на помутнение в мозгах. Ничего удивительного, у него всю неделю просто крыша съезжала от ревности и злости, а девчонка была похожа, к тому же сама к нему полезла. Стравил пар, короче. Не удержался.

Он злился, что упустил ситуацию, прохлопал. А тот волчара поганый воспользовался моментом. И как он только умудрился ей мозги запудрить, как она могла на него клюнуть, он же убийца?! На деньги его позарилась? Да он бы ей еще больше дал!

Жена продолжала разоряться, требуя уважения к себе, требуя внимания. И тут Лешков в первый раз взглянул на нее по-настоящему. То, что увидел, совершенно не понравилось. Холеная, капризная, вздорная, злая баба. Эгоистичная до мозга костей. Как он жил с ней все это время? Она ему вообще нужна?

Исчерпав тему его отвратительного и развратного поведения, женщина перешла к тому, что ее злило на самом деле. Потому что оприходованная мужем тварь была всего лишь подстилкой, больше он на нее не взглянет. Другая женщина, на которую эту тварь сделали похожей, она вызывала у законной жены просто бешеную ревность.