Екатерина Кариди - Поздние розы

Завтра Энцо Маури собирался навестить ее в школе. Он даже примерно подготовился к тому, как Елена может себя повести. Потому следовало обставить свое появление правильно, чтобы у нее не было возможности сразу ответить отказом. А уж потом он сможет ее уговорить. Энцо не сомневался в своем таланте очаровывать женщин.

Что ж, у него и не было на это причин. Все как одна рано или поздно отдавали ему свое сердце. Все, кроме одной, той, что сделала его таким. Вечным скитальцем в стране любви, неуверенным и неприкаянным, но притягательным и желанным.

Бешеная гонка на кольцевой не угомонила огонь в крови. Что бы Константин ни делал, перед глазами упрямо всплывало ее лицо, голос, обжигая его приливами страсти и страха. Страха, что он сам все себе придумал, или что она может передумать. И то, и другое было одинаково болезненно для него, заставляя сдавленно рычать сквозь зубы.

Три машины неотступно следовали за ним. Ребята, сопровождавшие его везде, куда бы он не направился. Белецкий знал, что всегда может на них рассчитывать, но они не железные, устали, а многих ждут дома и волнуются. Все-таки работа у него была связана с риском для жизни, а у людей семьи.

А у него слишком много врагов. Сейчас он боялся еще и того, что навлечет опасность на Елену, хотелось защитить, спрятать ее от всех. Но у него пока нет такого права. Осознание этого заставляло хмуриться, выжимать из машины еще больше скорости.

Пора ехать домой. Но он не мог.

Он обещал ей, что придет завтра. Завтра.

А потом вдруг понял простую вещь...

***

Было уже около полуночи, но Лена все не ложилась спать. Тот разговор с Белецким взволновал слишком сильно. Чудовищные откровения, которые должны были бы вызвать в ней волну ужаса и отвращения. Но не вызвали. То ли она такая извращенка, то ли этот человек был прав в том, что сделал? Но она не могла его осудить.

Принять его? Принять...

Она уже приняла его.

Но еще никак не могло улечься в душе то несоответствие, что ей внезапно в нем открылось. С самого начала он был пугающим. Непонятным. Внешне всегда холодный, молчаливый и отрешенный, какой-то ледяной мужчина оказался кипящей лавой внутри. Сейчас она могла бы сказать, что замечала прорывавшиеся у него горящие каким-то ледяным огнем взгляды. Но не могла верно их истолковать, ей тогда казалось, что в его взглядах сквозит презрение, или ненависть. А оказалось...

Страсть, скрытая подо льдом.

Это невольно вызывало ответное волнение. Какой может быть любовь такого человека?

Внезапно раздавшийся звонок заставил вздрогнуть.

Кто?

Она не без трепета пошла открывать дверь. На пороге стоял Белецкий. Такой же застывший как всегда, но теперь она могла различить. Бледный, напряженный, скованный, только глаза блестят странной смесью решимости и еще чего-то, чему она не смогла найти названия.

На ее удивленный взгляд мужчина хрипло проговорил:

- Завтра уже наступило.

Он не просил впустить его, не предъявлял прав, он просто смотрел. И все это было в его взгляде. В сбитом тяжелом дыхании, в нервном жесте, которым он поправил волосы. Ни слова. Но его воля, незримо вившаяся вокруг, словно говорила:

- Впусти меня. Прими.

Если она сейчас впустит его, будет принадлежать ему. Этому странному и страшному мужчине. Хотела она его впустить? Могла ли она не хотеть?

Лена молча отстранилась, приглашая его в дом.

Мужчина прошел близко, едва не касаясь ее своим телом. Лену внезапно обдало холодом, а потом она покраснела, задерживая дыхание. Откуда в ней возникло это странное ощущение, будто пушистая волна прошлась по ней, смягченная воздушной прослойкой, оставшейся между телами? Наверное, от общей напряженности момента? Лена постаралась отвернуться, чтобы Белецкий ничего в ее поведении не заметил, и тут же отошла вглубь.

Он вошел, но так и остался стоять на пороге. Молча, только смотрел. Надо было как-то выбираться из этого взаимного напряжения, ставшего уже осязаемым. Лена сказала:

- Проходите, Константин Олегович.

Надо было что-то говорить, она чувствовала себя полной идиоткой, взволнованной, озабоченной идиоткой, потому что Белецкий стоял в прихожей как каменная статуя и молчал.

- Хотите кофе?

И тут он отмер, ответ прозвучал глухо:

- Нет, кофе не надо...

И остался стоять на месте. Так, будто отвечал на автопилоте, а думал совершенно о другом. Голос мужчины странно резанул ей по нервам, вызвав непроизвольную дрожь. Лена повела головой, стараясь избавиться от ощущения мурашек, побежавших по шее. Открыла рот, чтобы сказать, но в горле пересохло, пришлось сглотнуть, а он почему-то именно в этот момент впился взглядом в ее губы.

Заговорили одновременно.

- Тогда пройдемте в комнату...

- Простите, Елена Сергеевна, я...

Лена слегка отшатнулась, а он непроизвольно качнулся вперед. Сделал два шага и очутился прямо перед ней.

- Простите, я хотел... пытался дать вам время. Но не смог, - голос срывался, видно, что слова давались ему с трудом.

- Ничего... – еле слышно прошептала Лена, поведя рукой.

- Что? – его тревожный вопрос так же был еле слышен.

- Я все равно уже приняла решение.

Она смотрела ему в лицо прямо, бесстрашно, как-то даже... по-мужски? Неизвестно, что именно он прочитал в ее взгляде, но мужчина шумно вздохнул, собираясь с силами, потом спросил:

- Мне уйти?

Женщина покачала головой. Что-то странное случилось с мужчиной, он весь напрягся в струнку, руки дернулись к ней, но движение застыло, подавленное железной волей. Спросил только, словно через силу:

- Мне... остаться?

Взгляд женщины.

Что бывает в ее взгляде, когда она принимает то самое решение, решение которым она отдает себя мужчине? Кто знает... Но только на мужчину это действует как хлыст, подгоняющий коня. Горячий, властный, обжигающий удар.

Но он все еще сдерживал себя. Медленно, как во сне поднялась рука, прикоснулась к ее лицу.

- Скажи это... – хриплый шепот, от которого закрываются глаза и невольно приоткрываются пересохшие губы.

- Да...

Поцелуй обжигающий, пронзающий ледяной молнией. Руки, губы везде...

Какова любовь такого человека, спрашивала она себя?

Теперь она могла сказать.

Это... Словно вокруг бушует ураган, сметая все с лица земли. А она в центре, и легкий ветерок любовно касается, нежит, бережет.

Неизвестно, что сулит будущее, но она приняла его безоговорочно.

Потерявшись в ощущениях, в эмоциях, она не сразу услышала его срывающий шепот, скорее шумное дыхание, чем слова:

- Не здесь...

Недоуменно оглядевшись вокруг, поняла, что они в прихожей, вжаты в спутанный ворох верхней одежды, висевшей на вешалке. Кажется, там раньше царил образцовый порядок...?

Мысли снова уплыли. Он подхватил ее на руки и понес в комнату, туда, где еще раньше заметил альков, скрытый за ширмой. Ширма полетела в сторону.

- Подожди...

Остановился, дыхание с шумом поднимает грудную клетку, руки бугрятся мышцами, в напряженном взгляде, подернутом дымкой страсти, вопрос.

- Хочу видеть тебя, - женщина чуть отстранилась, глядя ему в лицо.

Он казался очень большим по сравнению с ней, изящной и хрупкой. Внутренняя мощь, нечто, прорывавшееся во взгляде, в дыхании, в жестах. Даже в том, как он держал ее. Властно, крепко, но бережно и нежно.

- Какую же силу он держит в узде? - подумалось ей.

Мужчина опустил ее на краешек кровати. Легко касаясь, провел ладонями вдоль тела, прикрывая глаза, горящие голодным огнем. Губы шевельнулись:

- Хорошо.

Вспомнилось это ощущение урагана от его поцелуев. Каково это, быть с этим мужчиной? Не страшась, на равных? Знать...

Пиджак отправился на кресло. Галстук, что он развязывал нервными движениями, вслед за ним. Пальцы начали расстегивать пуговицы рубашки и вдруг замерли. Какая-то уязвимость и неожиданное смущение прочиталось в его глазах, так, будто он боялся показать ей себя. Нерешительность длилась мгновение, потом он тряхнул головой и скинул рубашку одним движением.

Лена смотрела во все глаза, не отрываясь. Красивый? Нет. Красивым его не назовешь. Но в ее глазах он был прекрасен.

Мужчина подавлял ощущением силы, скрытой внутри. Однако и внешне был хорошо сложен. Крепкий, стройный торс, широкие плечи, сильные руки, подтянутый пресс. Волосы на груди густые, чем-то похожие на шерсть и такие же сероватые, клином сужаются к животу.

И шрамы. Множество.

- Повернись, - ее шепот заставил мужчину вздрогнуть, но он подчинился.

Мощная мускулистая спина, как и грудь, тоже была покрыта шрамами от ножа, короткими колотыми, длинными резаными. Но на спине с левой стороны было четыре округлых шрама, лежащих кучно, похожих на кляксы или звезды – следы от пуль.

- Насмотрелась? – глухо спросил Константин, не поворачиваясь.

- Костя...

Мужчина резко повернулся, чтобы увидеть блеснувшие в ее глазах слезы. Лена даже зажмурилась, представляя, сколько же боли досталось этому телу. Сколько всего ужасного перенес человек, стоящий перед ней.

Он мгновенно оказался рядом, рукой коснулся ее дрожащих губ, легко сцеловывая слезы.

- Не плачь, глупая... Что ты...

- Костя... Ты... – не было слов, она просто покачала головой, притронулась к большому шраму на его лбу. – В тебя стреляли...

- Тшшш... Теперь моя очередь... – он не договорил, застыл на несколько мгновений, потом выдохнул, – Лена... Лена прекрасная...

Потому что под его пальцами, снимавшими одежду, потихоньку открывалась мерцающая белизной кожа. Тело желанной женщины. Он оглядывал ее жадно, впитывая всю. Казался застывшим изваянием в своем восхищении.