— Я не могу уснуть одна. Мне страшно, — стараясь не обращать внимание на его недовольство, подхожу к кровати, забираюсь под одеяло. Ближе, стремясь почувствовать его тепло. Согреться.

— Чёрт, Ева, это плохая идея, — почти стонет он, тем не менее обнимая меня, прижимая к себе, — я же не железный, девочка моя…

Я почти не слышу его слов. И мало что понимаю в эту минуту. Сама прижимаюсь сильней, провожу руками по его груди, по мускулам на руках. Касаюсь губами плеча. Сама не понимая ещё, чего так жаждет моё тело. Знаю только, как сильно хочу его. Его руки, его губы.

— Ева, ты меня с ума сводишь, — он больше не страется держать дистанцию. Жадно целует, укладывая на постель. Я едва успеваю следить за передвижением его губ, за руками. Кажется, вся моя кожа одновременно начинает гореть под его прикосновениями. Полотенце летит в сторону. Теперь моё тело полностью открыто для него. А мне уже и не хочется скрываться. Хочу, чтобы он любовался мной, хоть здесь и темно. Хочу, чтобы ласкал везде. Сама глажу его по спине, спускаясь к ягодицам, а он в ответ спускается губами вниз. И еле слышный вздох в тишине:

— Моя Ева… моя!

17

Всё-таки прогулка на январском морозе в одном только тоненьком платье не прошла для меня бесследно. Я это почувствовала, едва проснувшись следующим утром. Но тепло Андрея рядом, и собственное тело, обнажённое, расслабленное, с трудом позволяют сконцентрироваться на перщащем горле. Зато он, пошевелившись, лениво обняв меня и зарывшись лицом в мои волосы, сразу всё чувствует. Приподнимается, касаясь кубами моего лба, и тут же еле слышно вздыхает.

— Ты вся горишь! Тебе врачу нужно показаться! У вас в городе есть приличные больницы?.. Чёрт, тебе ведь и переодеться тут не во что.

Я и сама чувствую, что со мной не всё в порядке. Нос заложен, горло болит. И такая усталость, что двигаться вообще никуда не хочется.

— Не паникуй, это просто простуда, — сажусь на постели, заворачиваясь в одеяло, — здесь я в больницу не пойду. У меня и документов нет с собой никаких. Отвези меня в общагу. Я переоденусь, а потом пойду к врачу.

Он всё-таки паникует, суетиться. Приносит из соседнего номера моё порванное платье. С минуту смотрит на него, а потом также молча уносит обратно. А мне даже в голову не приходит о чём-то его спрашивать. Такая уверенность, что он сам всё решит, обо всём позаботится. Я снова сворачиваюсь клубочком под одеяло и погружаюсь в сон.

Андрей вернулся очень быстро. Снова склонился надо мной, проверяя температуру. А я, открыв глаза, успеваю увидеть его хмурое лицо.

— Что, всё так плохо?

— Ничего хорошего. Выпей таблетку. И одевайся поскорее. Тебе к врачу побыстрей надо попасть. Вдруг это что-то серьёзное… Убью тогда гада!

На тумбочке у кровати тёплый чай и таблетка на блюдечке. От температуры, наверное. Глотаю, поморщившись немного из-за саднящего горла. Но это мелочи, на которые не стоит обращать внимания. На самой кровати, в ногах, замечаю новую одежду для меня: бельё, джинсы, кофта и куртка. На глазах сами по себе выступают слёзы. Смотрю, а у самой слов нет, чтобы поблагодарить за всю его заботу…

— Надеюсь, угадал с размером, — чуть смущённо поясняет Андрей в ответ на мой удивлённый взгляд, — не идти же тебе в вечернем платье…Дорогу обратно я уже благополучно проспала. Немаленькая температура даёт о себе знать. С трудом открываю глаза лишь когда чувствую, что машина остановилась. Вот оно, знакомое серое здание с отваливающейся местами штукатуркой. Бережно поддерживая под локоть, Романов вывел меня из машины. А я в своём полукоматозном состоянии даже не додумалась спросить, зачем он отправился в общагу вместе со мной. Да ещё так уверенно, словно каждый день сюда ходит.

Поздоровался с вахтёршей, а она и не пикнула, что нельзя сюда посторонним. Может, и правда частенько появляется? Мало ли, одна из девушек очередных тут жила? Или даже не одна. Спросить его? Ну нет, не хочется что-то портить себе настроение из-за того, что было давно. Всё, что было в прошлом, пусть там и остаётся. А я буду верить, что пока я для него единственная.

— Где твоя комната? — спрашивает он, поднимаясь по лестнице. Узнав номер, сворачивает на нужном этаже. Тут же натыкаюсь на удивлённые взгляды соседок. Да уж, не оставят они меня вечером в покое. Несложно догадаться, какой допрос пристрастием мне устроят.

— О, Ева! Что случилось? Что с тобой? — Вика, мирно читавшая в комнате книжку, вскакивает и испуганно принимается суетиться вокруг меня, едва только мы заходим. Неужели я так плохо выгляжу? Смотрюсь в небольшое зеркальце у шкафа. Да уж, не модель, не спорю. Лицо какое-то раскрасневшееся, и глаза блестят. То ли лихорадка, то ли засмущалась слишком.

— Ев, потом будешь на красоту свою любоваться неописуемую, — ворчит Андрей, — где твои документы? Бери скорее, и поехали… Заболела твоя подружка, сейчас к врачу её повезу…

— Мне с вами можно? — Вика сама достаёт из шкафа нашу с ней коробочку с документами, ищет мой паспорт и медполис, — может, чем помогу?

— Спасибо, я сам справлюсь, — Андрей уже собирается меня уводить, но резко тормозит у порога, — кстати, у нас тут Евин телефон немного пострадал, она пока без связи. Запиши мой номер, и звони мне, если что понадобится. Потом купим ей новый…

Вместо районной поликлиники, где прикреплены большинство студентов, и я в том числе, Андрей привёз меня в платную. Сказал, что не собирается полдня сидеть в очереди. А тут меня приняли очень быстро. Доктор послушал лёгкие, посмотрел горло и выписал мне полный покой и огромный список лекарств. Честно говоря, мне сейчас больше хотелось первого.

После больницы отправились домой. Именно домой, а не в общагу. Домой к Андрею. А я даже спорить не стала. Всё равно всё к этому и шло. Днём раньше, днём позже. А тут такой шикарный повод — больная, о которой нужно заботиться.

Против такой заботы я ничего не имею против. Мне хотелось только отоспаться, и я прекрасно отсыпалась целых два дня, просыпаясь, чтобы только поесть, сходить до туалета и принять лекарства. Давно я не вела такую спокойную, ленивую жизнь. Ни работы, ни учёбы. Красота. И Андрей от меня почти не отходил, лишь изредка куда-то уезжая. Работать, наверное. Ну или в институт. У него-то нет больничного.

Но зато на третий день, ближе к обеду, я проснулась в отличном самочувствии и с огромным чувством голода. Позвала Андрея. Нет, в квартире тишина. Наверное, опять куда-то уехал. Ладно, можно пока воспользоваться этим преимуществом и обследовать территорию, на которой я вынужденно оказалась. Заманчивая перспектива. Даже голод отшёл куда-то на второй план.

Квартира просторная. Три спальни, гостиная, что-то вроде библиотеки, или кабинет это, непонятно. Большая кухня, два санузла. Дпя одного человека слишком большое помещение. Но если вспомнить, что раньше здесь жили и его родители, и сестра, тогда да, в самый раз. Вид из окна красивый, на набережную. С комнаты, где я временно оказалась, правда, окна выходят во двор, на такие же многоэтажки. Высоковато как-то, для меня непривычно. Если не ошибаюсь, нахожусь сейчас выше десятого этажа. Кому-то, может, и ничего, а у меня дух от такой высоты захватывает. Сразу в голову приходят непрошенные мысли, а что при пожаре делать? Лестница-то сюда не дойдёт, наверное.

Ладно, не будем о грустном, лучше о приятном. В гардеробной обнаружила свои немногочисленные вещи из общаги. Неужели снова туда ездил, уже без меня? И как мне теперь понимать этот жест? Я теперь у него живу? Заманчиво, конечно. И хочется верить, что у него это всё не закончится через пару недель, когда он наиграется с новой игрушкой.

Следующим в очереди на внимательное исследование был холодильник в кухне. Хотя с него-то, наверное, и надо было начинать. Проголодалась я жутко. Интересненько, что там внутри? А внутри оказалось более чем печально. Несколько бутылок пива, кефир, масло, сыр, какая-то зелень. Самый настоящий неприкосновенный запас холостяка. Из общего ряда выбивается только небольшая кастрюлька с остатками куриного бульона, которым он вчера меня кормил. Супчик был очень вкусным, но сейчас мне хочется что-то более существенного. Мяса, к примеру. Интересно, а чем он питается? Не одним же пивом с сыром и зеленью?

Ответ нахожу, когда залезаю в морозилку. Ага, вот они, его запасы. Целая куча замороженных полуфабрикатов. Котлеты, пельмени, стейки. Достаю два замороженных куска мяса. Вроде их только пожарить нужно. С этим, наверное, даже мне под силу справиться.

После недолгих поисков обнаруживаю в одном из шкафов сковороду, а в другом оливковое масло. Зажигаю газ, ставлю сковородку, жду, когда зашипит масло. А затем закидываю туда мясо. Ну вот и всё, самое сложное позади. Ай да я, ай да повар! Или нужно было мясо сначала разморозить? С подозрением кошусь на него, как будто оно мне сейчас выдаст правильный способ своего приготовления. Да ладно, просто подольше подержу его на плите, вот и всё. Вот Андрей удивится, когда дома его встретит горячий ужин.

Оставив будущий горячий ужин готовиться, ещё раз неторопливо обхожу всю квартиру. Везде чисто, красиво, но нет и намёка на присутствие некоего женского пола. Ни шампуней, ни кремов в ванной, ни женской одежды в других комнатах. Значит ли это, что раньше он тут ни с кем не жил? Или просто успел убрать все следы чужого пребывания?

Выглядываю в окно. Внизу двор, а вокруг такие же многоэтажки. Помнится, Андрей говорил, что они с Ларисой жили по-соседству, в одном дворе. Неужели она до сих пор живёт в одном из этих домов? Это слишком близко от него, и мне это не нравится… Тут же одёргиваю саму себя. Надо же, вместе всего-то пару дней, а уже и ревность начинает проявляться. Доверять людям надо, наверное.

В гостиной небрежно брошенный на кресло чёрный свитер. Поднимаю его и прижимаю к лицу, чтобы вдохнуть неповторимый аромат его хозяина. Вместе с ним подхожу к окну, чтобы ещё раз посмотреть на окружающие двор многоэтажки. И что я так распереживалась от того, что Лариса живёт где-то поблизости? Да и подумаешь. Она ж не первый день здесь живёт, и ничего. Ничем ей это не помогло. Зато я сейчас здесь, в его квартире. Не она.