Укутываюсь в плед, жалея, что не могу нырнуть в него с головой. Только теперь, оказавшись в тепле, понимаю, насколько я замёрзла. Кожа покрывается противными пупырышками. Но сейчас уже хочется верить, что всё самое страшное позади.

Из кухни возвращается моя спасительница, ставя на журнальный столик возле меня чашку с каким-то очень ароматным напитком. Это чай?

— Чай из смородины. Сама летом листики собираю и засушиваю, — говорит соседка в ответ на моё молчаливое удивление, — от простуды самое то. Ты пей, деточка, пей. Я туда ещё и медку положила.

Подув, чтобы не обжечься, осторожно пробую напиток. И правда, великолепный вкус. Аромат чего-то ягодного, летнего. Куда там отцовским элитным чаям. И рядом не стояли.

— А мы с тобой так и не познакомились, милая, — улыбаясь, напоминает женщина, садясь в кресло напротив меня. Собачка тут же запрыгивает на неё, устраиваясь поудобней на коленях, точно кошечка. А та наглаживает её белую шёрстку, словно и правда кошачью. Не удивлюсь, если эта Рикки сейчас мурлыкать начнёт, — меня Ольга Петровна зовут. Тарасова. Давненько тут живу. Раньше с детьми, большая была семья. Да вот дети только выросли, свои семьи завели, да разъехались все. Теперь одни мы с мужем остались. Но муж в командировках постоянно. На пенсии уже, а всё работу бросать не хочет, представляешь? Вот и скучаем тут с Рикки одни. На лето только внуков привозят. Радость для старой бабки… А ты не с нашего посёлка? Лицо незнакомое. Я тут много лет живу, всех почти что знаю…

— Можно сказать, что с вашего, — криво улыбаюсь. Вот дожила, и соседи не признают, — меня Ева Русакова зовут. С шестнадцатого дома. Но здесь я редко бываю, учусь в Москве…

— Боже мой, дочка мэра нашего что ли? — Ольга Петровна всплеснула руками, отчего болонка на её коленях недовольно заворчала, — у которого гулянка сегодня? Это что ж тогда с тобой произошло?

— Ничего хорошего, — вздыхаю еле слышно. Рассказывать о произошедшем нет никакого желания. К счастью, соседка и не настаивает. Гладит собачку, задумчиво глядя в окно.

Едва я успеваю допить ароматный чай, как за окном раздаётся шум подъезжающей машины. Андрей уже приехал? Вскакиваю, чтобы выглянуть в окно. Точно! Это его тёмно-серая машина.

— А вот и жених твой приехал, милая, — улыбается Ольга Петровна, — ну беги скорее к нему, а то волноваться будет!

Благодарю Ольгу Петровну за своё спасение. Нечасто мне встречаются такие добрые и сердечные люди. Она же только отмахивается и желает мне счастья. Выбегаю за калитку её дома, и тут же попадаю в объятия Андрея. Парень явно сердит, губы у него сжаты. И увидев меня, хмурится ещё сильнее, поскорее усаживает в машину. О, и тут тепло. До общаги доедим с комфортом.

Андрей обходит машину, садится на водительское место, и тут же задаёт самый главный вопрос:

— Ева, что случилось? Почему ты в таком виде? Что за клоун отвечал мне по телефону? И где твой телефон? Я звонил на него раз двадцать, никто там не отвечает больше. Что это было?

Мне стыдно рассказывать о том, что произошло. Понимаю, что моей вины там мало. Но всё равно не по себе. Однако обманывать его не хочется. Сжав руки в кулаки, так, что ногти впиваются в ладони, и от этого почему-то чувствуя себя уверенней, кратко пересказываю всё, что произошло в родительском доме. Неприятно, будто сама спровоцировала этого придурка. А между тем, Вера назвала его нариком. Значит, не только мне показались странными его пустые глаза. Неужели и отец знал, за кого он собирается отдать меня замуж?

Андрей слушал, не перебивая, лишь сильнее сжимал пальцами руль. Так, что костяшки побелели. А когда я закончила, стыдливо опустив взгляд, наклонился ко мне, ласково провёл ладонью по щеке, спустился к шее, откинул назад непослушную прядь волос.

— Я его убью, — серьёзно произнёс он. Так, что я ему поверила. И вцепилась в его руку, боясь отпустить от себя хоть на миг.

— Не надо, пожалуйста! Не марай об него руки! Он всё равно меня больше не увидит. Я сюда не вернусь. Пожалуйста, поехали отсюда поскорее! Не хочу тут больше находиться. Ни одной минуты!

Андрей меня послушал. Продолжая хмуриться, он завёл мотор, машина плавно дёрнулась с места. Я же откинулась на сидение, прикрыв глаза. В безопасности! Всё закончилось! Хотелось прижаться к Андрею, забраться к нему на колени, забыть обо всём, что произошло. Но парень вёл машину, внимательно следя за дорогой и указаниями навигатора, так что мне оставалось лишь смирно сидеть на своём месте.

Не прошло и получаса, а машина уже остановилась возле какого-то здания. Выглянула в окно. Ничего не понимаю.

— Почему мы ещё в городе?

Я подумал, что тебе нужно отдохнуть, — пояснил парень, отстёгивая ремень безопасности, — переночуем в гостинице, а утром уедем. Не хочу рисковать. В темноте, и по скользким дорогам.

Сил для возражений не осталось. Да и смысл? Хотя самой мне хочется поскорее уехать из этого города, но Андрею, наверное, видней. В гостиницу, так в гостиницу. Приятно, когда кто-то о тебе заботится, принимая решения, исходя из того, что будет лучше для тебя, а не для кого-то. Вышла из машины, и он тут же накинул мне на плечи свою куртку, хранившую его тепло. За руку ввёл в холл небольшой гостиницы.

Регистрация долго времени не заняла. Андрею пришлось предъявить свой паспорт и водительские права, а мои документы остались в общаге. И хорошо, что не взяла с собой ничего важного. Не придётся потом возвращаться. Разбитый телефон жалко, но тоже не беда. Куплю себе какую-нибудь недорогую модельку, чтобы только звонила. И сим-ку восстановить не сложно. Повезло, что отделалась небольшими потерями. И всё благодаря Романову. Не знаю, что со мною было бы, если б он не приехал.

— Заходи! — Андрей открывает передо мной дверь, и мы вместе оказываемся в небольшой комнатке. Стандартный номер, не очень чистый, но вполне приличный с виду. Телевизор, зеркальный шкафи плохо затёртыми пятнами, стол, большая двуспальная кровать с двумя тумбочками по обеим сторонам. В комнате полумрак от того, что две из пяти лампочек в люстре, похоже, перегоревшие. Но это уже не так важно. Всё равно спать собираемся, свет не нужен, — тебе сейчас бы душ горячий принять. А потом спать… Есть хочешь? Могу что-нибудь купить, тут вроде рядом магазин.

Медленно качаю головой. Нет, есть точно не хочу. Да и спать что-то не очень. Мне бы и правда сейчас в душ, а потом закутаться во что-нибудь тёплое. До сих пор не могу согреться. Андрей собирается уходить и я, видя это, судорожно хватаю его за руку, панически боясь остаться в одиночестве.

— Ты куда?

— Не бойся, Ев. У меня номер напротив. Я рядом буду, — Андрей убирает со своего локтя мою руку, сжимает в ладони, медлит, поднеся к губам, сначала согревая дыханием, и лишь потом неуверенно целуя, — ложись спать. И ни о чём больше не волнуйся. Всё уже позади.

Он остаётся, пока я не ухожу в ванную. И только потом слышу звук захлопнувшейся двери. Ушёл к себе. Я встала под горячие струи воды. Всё равно холодно. Губки для мытья здесь, разумеется, нет. Зато есть гель для душа, гостиничный, в маленькой одноразовой упаковке. Разорвала её и выдавила всё содержимое себе на руку. Вспенила. Приятный такой, ненавязчивый цветочный запах. За неимением душевых принадлежностей помылась прямо руками. Халата тоже нет. Пришлось завернуться в полотенце. Благо, большое очень. Скрыло меня от груди и до колен.

Погасив свет, прошлёпала по комнате и забралась в кровать. Надо бы поспать, если мы планируем уехать с утра. Что же касается меня, то я ни минуты лишней не хочу оставаться в этом городе. Слишком много неприятных воспоминаний. Слишком велико желание никогда здесь больше не появляться. Около часа честно пытаюсь уснуть. Ничего не получается. Ворочаюсь по этой огромной кровати, не находя себе удобного места. И почему Андрей ушёл? В доме его родителей мы прекрасно спали в одной комнате, и ничего не случилось. Тогда я могла только догадываться о его чувствах ко мне. А теперь знаю точно. Не станет посторонний человек относится к тебе с такой заботой. Не поедет посреди ночи в другой город. Не станет так беспокоиться. И вот теперь, когда я всё знаю, до меня, наконец-то, дошло, он ушёл. Скрылся в другой комнате, подальше от меня. Почему?

Может, потому что в ответ я ему так ничего и не сказала? Неужели он сомневается в моих чувствах? Но разве можно его не любить? Доброго, весёлого, заботливого? И если я не хотела признаваться, то лишь искренне считая, что такие отношения не для меня. Что любые отношения не для меня. Я же всю жизнь мечтала о свободе, о независимости, о работе, которой я смогу посвящать всё своё свободное время. Любовь никоим образом не вписывалась в мои планы. А Романову за какие-то три месяца удалось убедить меня в обратном. Дать понять, как хорошо, когда есть, на кого опереться. Когда ты не одна в целом мире, когда есть поддержка.

Оставив бесполезные попытки уснуть, выбираюсь из постели. Подхожу к двери, боязливо выглядываю в коридор. Никого. Либо гостиница не пользуется большой популярностью, либо все порядочные постояльцы уже спят. Туже сжимаю дрожащими пальцами полотенце на груди и осторожно выхожу из комнаты. Андрей говорил, что его номер напротив. Надеюсь, что так. А иначе будет очень смешно и стыдно, если я попаду не туда.

Дверь недовольно скрипит, отворяясь. Сдерживая дыхание, боясь, что кто-то услышит гулко бьющееся сердце, крадучись, захожу в комнату. А вдруг не он? А вдруг ошиблась? Нет, не ошиблась. Свет погашен, но мне хватает тусклого отблеска уличных фонарей, проникающих в окно, чтобы его увидеть. Он лежит в кровати, закинув руки под голову. Глаза закрыты. Спит уже, наверное. Я подхожу ближе, натыкаюсь коленкой на что-то твёрдое. Стул, похоже. И Андрей открывает глаза. Садится, не отрываясь, смотрит на меня.

— Что случилось? Что ты здесь делаешь? — он снова хмурится, и мне становится не по себе. Разве так встречают ту, которой недавно признавался в своих чувствах? Или уже понял, остыл, передумал?