Открываясь ему, позволяя его языку проникать все глубже, Лили тихо стонала и извивалась. Антонио дал ей то, о чем она просила без слов, еще сильнее овладевая ее ртом, вкушая это ароматное великолепие, еще больше распаляя. Потеряв разум от потребности покорить ее, вторгнуться в нее, Антонио вскинул Лили на руки и зашагал с ней, прильнувшей к нему, в спальню.

Он бросился на постель, увлекая Лили к себе. Она вскрикнула, прижавшись к нему. Антонио, подминая ее податливое тело под себя и действуя почти грубо, в спешке, стянул с Лили платье и раздвинул ее бедра. А потом застонал от ощущения ее бархатистой упругой кожи.

Устроившись на распростертой Лили, Антонио поднялся на колени, чтобы снять с себя пиджак и рубашку, которую в спешке порвал. Пока он раздевался, ее тело извивалось под ним в безмолвной мольбе, ее голос дрожал, когда она хрипло, прерывисто шептала его имя.

Оставшись в одних трусах, он снова скользнул поверх Лили, растрепывая ее волосы, запуская дрожащие пальцы в ее густые длинные локоны, лихорадочно бродя взглядом по ее вспыхнувшему лицу. Это лицо, эта сущность завладели его желаниями и фантазиями с того самого момента, как он увидел ее. Теперь он мог взять ее тело. И обладать им, пока она не зарыдала бы от наслаждения.

Ее глаза блестели расплавленным золотом, перелившимся через край. И Антонио с изумлением увидел слезы, оставлявшие бледные дорожки на ее распаленных щеках. Он-то подумал о слезах в переносном смысле, а Лили роняла слезы по-настоящему.

Неужели она настолько возбудилась? В той же степени, что и он?

Триумф и жажда страсти бушевали в нем, подобно пожару.

– Антонио, пожалуйста…

Ее слезная мольба, ее тело, изнывавшее под ним от желания, столь же яростного, как его собственное, уничтожили остатки его здравого смысла.

Он набросился на нее, словно изголодавшийся хищник, терзая ее губы своими губами, проникая языком все глубже, прижимаясь к ней все сильнее…

И вдруг Лилиану внезапно подбросило под ним, а ее стоны превратились в сдавленные крики.

Только когда эти крики смолкли до всхлипов, а ее тело безвольно обмякло под ним, осознание произошедшего пронзило неистовство его возбуждения.

Неужели она… испытала оргазм?

С превеликим трудом прекратив попытки овладеть ею, Антонио приподнялся на дрожащих руках и увидел, как Лили смотрит на него из-под полуприкрытых век, и с ее припухших губ слетает прерывистое дыхание.

Она действительно достигла пика блаженства. Прежде, чем он раздел ее, прежде, чем овладел ею. И теперь она лежала под ним, обмякшая, а вид и аромат ее наслаждения сводили Антонио с ума. Ее глаза красноречиво говорили ему, что чувственная разрядка оставила ее еще более жаждущей страсти, готовой к его вторжению.

Но он уже пришел в себя и в ошеломлении отступил. Он осознал, что именно собирался сделать, и это привело его в ужас. Он чуть не взял ее, не предохраняясь. У него не было средств защиты. Он никогда не приводил женщину в этот дом, не говоря уже об этой постели, и никогда не собирался делать это.

Он мог бы снова доставить ей удовольствие, но это было слишком опасно. Лишившись рассудка от одного прикосновения Лилианы, он сорвал бы с нее одежду и овладевал бы ею, пока она снова не вознеслась бы на вершину блаженства. И тогда, не способный остановиться, он оставил бы в ней свое семя. Совершив непоправимое, испортив все.

Антонио не раз подвергался жесточайшим испытаниям – и всегда блестяще выдерживал их. Но подняться сейчас с постели оказалось самым тяжелым из всего, что ему когда-либо доводилось делать.

Ее руки слабо цеплялись за него, уговаривая вернуться обратно. Никогда прежде Антонио не сопротивлялся чему-то столь же непреодолимому.

Но ему это удалось. Поднявшись с кровати, старательно избегая смотреть в сторону Лили, он отправился в гардеробную и сменил порванную рубашку, после чего прошагал обратно в спальню.

Его сердце чуть не остановилось, когда он увидел пустую постель. Антонио тут же бросился за Лилианой и заметил ее в холле. Она уже забирала оставленную на столике сумочку.

– Лилиана…

Голос звучал хрипло, будто его рот наполнили камни. Она медленно повернулась, и ее лицо в первый раз с момента знакомства не выражало ровным счетом ничего. Она не проронила ни слова.

– Прости, что я набросился на тебя вот так. Я пригласил тебя сюда не за этим.

– Знаю. Все это спровоцировала я.

Она оправдывала его, вновь потрясая до глубины души.

Чувствуя, что любые слова только усугубят неловкость, Антонио огорченно вздохнул.

– Наверное, будет лучше, если я отвезу тебя домой.

Лилиана покачала головой.

– Лучше не надо. Я вызову такси.

Наверное, ему стоило найти какие-то разумные слова, но любые попытки лишь умножили бы число его ошибок.

Антонио вздохнул.

– Прикажу Паоло отвезти тебя домой. – Когда Лилиана, соглашаясь, кивнула, он потянулся к интеркому. – Он живет в прилегающей к особняку постройке, поэтому доставит машину к двери через пару минут.

Избегая встречаться с ним глазами, Лилиана снова кивнула, повернулась и направилась к двери. Через миг ее и след простыл.

Антонио не знал, сколько стоял вот так, будто прикованный к месту, уставившись на дверь, за которой скрылась Лилиана. Тихая и подавленная, будто энергия и пыл, которые всегда ощущались в ней, разом испарились, а внутри ее что-то погасло.

Рухнув на ближайший стул, Антонио спрятал лицо в дрожащих ладонях.

Что же он натворил?


– Так ты наконец-то расскажешь мне, что ты сделала?

Лили вздрогнула от голоса вошедшего в лабораторию Брайана. Он пребывал в столь лучезарном настроении, что ей захотелось прикрыть глаза от его яркого свечения.

– Я довольно долго мирился с тем, что ты все от меня скрываешь, – сказал он, – но после того, что произошло этим утром, я не могу больше ждать.

Этим утром Антонио издал распоряжение, согласно которому все сотрудники лаборатории вправе выбирать проект самостоятельно, будь то одна из его тематик, их собственная работа или новое начинание. При этом если кто-то сочтет целесообразным работать над несколькими проектами одновременно, ему будет оказана материально-техническая и финансовая поддержка. Ученые, чьи возможности ограничивала нескончаемая финансовая волокита, о такой свободе действий могли только мечтать.

– Ради всего святого, Лили, ты должна мне рассказать, – не отставал Брайан.

Спасаясь от его любопытства, Лили снова уставилась в экран ноутбука. Но она уже не видела введенные только что данные, которые знаменовали первый прорыв, заставивший ее воспрять духом впервые за последние две недели. Две недели, что прошли с тех пор, как она последний раз видела Антонио.

– Отвечаю в последний раз, Брайан. Я тут ни при чем. Он просто пересмотрел свои взгляды.

– После того, как ты донесла до него свое мнение. – Брайан оперся бедром о ее стол. – Я-то думал, он ограничился тем, что вернул тебе твое исследование. Судя по сегодняшним событиям, ты добилась намного большего.

– Не знаю, как я могла чего-то добиться, разве что овладела техникой манипулирования сознанием на расстоянии. Я не видела его с того самого дня, как вернулась на работу.

Это было на следующий день после восхитительного вечера, обернувшегося катастрофой.

Брайан пристально взглянул на нее, решая, говорит ли она правду. И еще шире расплылся в улыбке.

– Похоже, тебе и не требовалось дополнительных усилий. Та изначальная доза критики сработала как вакцина. Со временем у него выработался иммунитет или, в данном случае, понимание твоих взглядов.

– Если не принимать во внимание бездарную научную метафору, приятно уподобиться микробам.

– Я уподобляю тебя крошечным микроорганизмам, которые спасают жизни, подобно тому, как ты спасла наши.

Откинувшись на стуле, Лили вздохнула.

– Не преувеличивай. Я ничего не делала. И какие еще жизни? Вы все с энтузиазмом собирались участвовать в его проектах.

– Лично я работал бы над чем угодно, лишь бы сохранить свою работу и послужить на благо науки. Но это? Я и ученым-то стал, надеясь однажды совершить нечто подобное. Это – начало жизни, которую я никогда и не чаял прожить. И, что бы ты ни говорила, я знаю, что должен благодарить за это тебя.

– Верь во что хочешь, и оставь меня в моей версии реальности, диаметрально противоположной намекам о моем влиянии на Антонио Балдуччи.

Брайан посерьезнел, осознав, что она едва сдерживает волнение. Его глаза вспыхнули тревогой.

– Только не говори мне, что ты…

«Запала на него» – вот что он не решился произнести. И «была отвергнута» тоже звучало бы уместно.

– Очнись, Лили! Конечно, этот парень – просто бог, и все женщины, да и половина мужчин падают в обморок при виде его, но ты-то, единственная из всех… Я думал, у тебя иммунитет.

– Ты ошибался.

– Меньше всего на свете мне хотелось бы задевать твои чувства, – заботливо произнес Брайан. – Но тебе всегда становится легче, когда ты делишься со мной.

– Не в этот раз, Брайан, так что просто забудь об этом, ладно? – После смерти ее матери он не без труда заставил Лили облегчить душу, и это действительно помогло. Но сейчас была иная ситуация, и Лили сменила тему: – Но раз ты так жаждешь послушать меня, у тебя есть время? По-моему, я обнаружила нечто значимое, и мне нужно знать твое мнение.

Отвлекающий маневр сработал, и на протяжении следующих двух часов Лили показывала Брайану свои последние открытия, и он подтверждал все ее надежды. К моменту ухода Брайана они оба не сомневались, что Лили совершила прорыв и вышла на новый уровень исследования.

Несмотря на то что это было грандиозно, и Лили была вне себя от восторга, она все же оставалась в плену воспоминаний о том вечере с Антонио.

Тогда, после того как его водитель отвез ее домой, Лили рухнула на кровать, дрожа как осиновый лист от обиды и возбуждения.