Пруденс осторожно закрыла дверь и положила ключ в карман. Она дошла до лестницы, из бережливости задула свечу и стала спускаться вниз, в освещенную гостиную.

— Плохо, что нет никого поблизости, — нервно сказала Оливия. — Этой темной ночкой мне неспокойно.

Пруденс вздохнула и размяла шею, чтобы снять напряжение в спине! Она вспомнила про обещание Колина вернуться до сумерек. Обещание было неправдоподобным, но все равно Пруденс волновалась. Беспокойство не раз спасало ей и Эвану жизнь. Она всегда прислушивалась к своей интуиции, и это помогало им избегать опасности и дурных людей.

Вдруг в дверь постоялого двора кто-то громко забарабанил. Пруденс метнулась в тень под лестницу, а Оливия поспешила через комнату, чтобы отпереть дверь.

«Нет. Не открывай».

Она не произнесла это вслух, несмотря на то, что всю ее прошиб озноб от страха. Это же постоялый двор, Олив и Рагг тем и живут, что пускают внутрь постояльцев.

Потом она услышала пронзительный крик Оливии. Ее объял ужас.

В одно мгновение она оказалась у дверей в детскую, трясущимися руками отперла дверь. Потом зашла внутрь и заперла ее за собой так тихо, как могла. Она кинулась на колени перед Эваном.

— Эван! Эван!

Он что-то протестующее пробормотал.

— Поднимайся, Эван!

Он открыл глаза и спросонья сел на кровати. Она подтолкнула к нему ботинки и бросилась к другой стороне кровати:

— Мелоди! Мелоди! Милая, вставай! Ш-ш-ш!

Мелоди быстро села.

— Дядя Колин приехал?

Пруденс сделала жест, чтобы Мелоди говорила тише.

— Мы должны говорить тихо-тихо, милая. Одевайся, быстро.

Ей показалось, что прошло не менее часа, прежде чем они оделись, застегнули все пуговицы, но на самом деле это заняло всего лишь несколько минут. Эван стремительно собирал в саквояж все, что попадалось под руку.

— Мы не сможем унести все это, — сказал он сестре.

Снизу послышались грубые голоса. Пруденс старалась подавить страх и начать думать.

— Тогда спрячь все это. Мы вернемся потом.

«Если сможем», — подумала она про себя.

Эван оглядел комнату, опустился на колени и стал запихивать саквояж под кровать со стороны передней спинки.

— Отлично, — заметила Пруденс, надевая на Мелоди пальтишко. — А теперь быстро заправь постель, как будто и комнате никого не было.

Они застелили кровать, но не совсем так, как это делали в гостинице. А потом Пруденс приступила к тому, чего боялась до смерти. Она открыла окно и взглянула вниз.

— О, святые небеса!

Эван протиснул голову между ее головой и оконной рамой.

— Да не так уж и высоко. Мне не впервой.

У Пруденс перехватило дыхание.

— Как мы спустим вниз Мелоди?

Эван пощелкал языком.

— Вот край подоконника, а вот водосточная труба. До земли не так далеко, как кажется.

— Но она не сможет слезть! Она же еще ребенок!

Эван фыркнул.

— Разве что ребенок обезьяны, это да. Кстати, ты можешь взвалить ее на спину и так спуститься по трубе. Минута, и мы внизу.

Пруденс осмотрела комнату.

— Я не могу… не могу оставить Оливию одну.

Эван уставился на нее:

— Как это? Мы же с тобой всегда убегали вместе!

Она не могла произнести это вслух, не могла признаться самой себе. Повернувшись к Эвану, она посмотрела ему прямо в глаза и решилась:

— Я не могу уйти. У тех людей… у них мистер Ламберт.


Колина швырнули на колени и сняли с головы капюшон, и тут он почувствовал страх, какого доселе никогда не чувствовал.

Они привезли его обратно на постоялый двор.

«О мой Бог! Мелоди! Боже, Пруденс и Эван».

Оливия отшатнулась от банды головорезов, которая ворвалась на постоялый двор. Ее глаза встретились на секунду с его глазами, она отвела взгляд. Отлично. «Ты меня не знаешь».

Он незаметно огляделся. Ни следа Пруденс и детей. Должно быть, спят наверху. Слышали ли они шум? Догадаются ли они спрятаться или спустятся вниз прямо навстречу опасности? Страх за Мелоди пронзил его.

Пруденс позаботится о ней. И никто и ничто не позволит помешать ей в этом.

Но кто позаботится о Пруденс?

Главарь, мужчина с безумными глазами, приблизился к Оливии:

— Где твой муж?

Оливия заплакала.

— Он… ушел в соседнюю деревню. Нам нужны были пивные кружки.

— Не ври мне, женщина! — Мужчина занес кулак. Оливия в ужасе отшатнулась.

Колин с трудом поднялся на ноги и посмотрел на главаря. Что-то кольнуло в живот, и он со стоном опустился на пол.

А наверху тем временем Пруденс осторожно вышла из комнаты и прислушалась. Снизу доносились голоса, стук тяжелых ботинок, грубый смех, но, казалось, наверх подниматься никто не собирался. По крайней мере, пока.

На крючке висел грязный фонарь, как раз на том месте, где она и помнила. Он пришелся бы кстати где-нибудь в конюшне, а не в гостинице, но на этот раз Пруденс была благодарна деревенским привычкам. Она быстро сняла с крючка фонарь и зашла обратно в комнату. Склонившись над кучей угля, она взяла соломку, зажгла свечу. Огонь выхватил из тьмы взволнованный взгляд Эвана и беспокойные глаза Мелоди.

— Мелоди, Эван поможет тебе спуститься. Ты должна делать все очень-очень тихо.

— А что, пираты вернулись?

Пираты!

— Да, котенок.

— Мышонок. Мэдди зовет меня мышонком.

Пруденс вздохнула:

— Да, конечно. Мышонок. Пираты вернулись, и мы с Оливией должны их прогнать. А тебе с Эваном самое время спрятаться.

— А я хочу посмотреть.

— Не в этот раз, — твердо сказала Пруденс. — В этот раз тебе нужно убежать подальше отсюда и хорошенько спрятаться. — Она повернулась к Эвану: — Возьми фонарь и привяжи его к поясу. Спускайтесь вниз и бегите на поляну. Спрячьтесь за живой изгородью. Оставайтесь там, пока я не приду за вами.

Эван кивнул черты его лица заострились, оно стало совсем взрослым.

— Я позабочусь о Мелли.

Пруденс помогла Эвану вылезти из окна и усадила Мелоди к нему на спину. Тот страдальчески посмотрел на сестру, когда маленькие ручонки крепко схватили его за горло, но быстро спустился вниз по водосточной трубе. Мелоди всего один раз взвизгнула от страха, и вновь наступила тишина. Эван махнул Пруденс и схватил Мелоди за руку. Мгновение спустя они исчезли за живой изгородью, которая тянулась вдоль дороги, и свет фонаря стал походить на вспышку светлячка в темноте.

Стараясь подавить страх за детей, Пруденс напомнила себе, что ночь таит намного меньше опасности, чем гостиница. Она повернулась, вытерла вспотевшие ладони о юбку и заставила себя выйти из комнаты.

На этот раз она оставила дверь незапертой. Теперь это просто пустая комната в гостинице. И ничего подозрительного в ней нет.


Эван тащил Мелоди по дороге и размышлял. В Брайтоне они перебрали множество гостиниц. Достаточно для того, чтобы понимать — нельзя доверять незнакомцам, даже если они живут рядом с тобой. Он припомнил ночь, когда они с Пруденс убегали от Троттеров. Вспомнил, как они пришли к тому мужчине, адвокату, и как он притащил их обратно, в тот дом, где их поджидала опасность.

Остановившись, он заприметил дорогу, что вела к странного вида ферме. Нет, никакие фермеры ему не нужны. Ему вообще никто не нужен. Он сам сможет позаботиться о себе и Мелоди.

— Пойдем, Мелли. Пойдем, нас ждет еще один пикник.

Пруденс медленно подошла к лестнице. Грубые голоса, резкий смех и стук пивных кружек о стол, Оливия обслуживала «гостей». Отличная идея. Пиво Оливии способно согреть сердца даже самых бессердечных мужчин.

Был ли это Гаффин и его шайка? В Брайтоне она ничего не знала об этих головорезах, слышала только, что Гаффин — опасный человек и что по непонятным причинам Шанталь нашла его привлекательным. Пруденс, в силу того, что у Шанталь имелась лишь одна извилина, ничего не знала о Гаффине, кроме его сексуальных предпочтений.

Видел ли он ее? Вероятно, нет. Она наблюдала как он крутился возле театра, но никогда не приближалась к нему. И неспроста. Шанталь была не из тех женщин, что готовы делиться мужским вниманием, пусть даже и с портнихой. Когда у Шанталь появлялся посетитель, Пруденс неизменно оставалась в своей мастерской.

Кроме того, при виде Гаффина, хоть и издалека, ей становилось не по себе. Он был высоким и невероятно привлекательным, с резкими чертами лица. Его волосы были иссиня-черными, как и у Шанталь, а взгляд — подавленным и тревожным. Со своими рыщущими бесцветными глазами и крадущимися повадками он походил на хищника. И этот взгляд хищника останавливался на Шанталь, и только на ней.

Какой же идиоткой надо быть, чтобы увлечься таким опасным мужчиной?! Пруденс никогда не понимала этого. Ей больше по душе были нежные, любящие мужчины — семьянины. Как Колин.

От беспокойства за него ее прошиб холодный, липкий пот. Она ничего не слышала от него, кроме одного стона боли.

Они не убьют его. Иначе им не получить за него выкуп.

Наконец Пруденс сделала последние шаги, так что теперь она могла окинуть взглядом всю гостиную.

Не было ни малейшей надежды прокрасться незамеченной. У нее только один выбор. Натянуть на лицо чепчик, спрятав свои приметные волосы под ним. Пруденс тяжело вздохнула. Она спустилась с последних ступенек, протерла глаза и притворно зевнула.

— У нас гости, миссис? Вы разбудили меня.

Половина из дюжины бородатых лиц повернулись к ней, бандиты выхватили пистолеты и ножи. Ей не надо было изображать ужас, все было написано на ее лице.

Оливия нервно прочистила горло.

— Вовремя же ты проснулась, ленивая корова. Иди, помогай мне!

— Да, миссис. — Пока Колин смотрел на ее мертвенно-бледное лицо, она добавила: — Зато я прибрала комнату миссис. Все наверху готово.