— Нет, я уже думал об этом, — с жаром возразил Ленгтон, — этого не может быть. Твой кузен не чокнутый, он не стал бы держать любовницу в собственном доме. Дело серьезное. Говоря без обиняков, Литтон, тебе конец.

— Не будь столь уверен, — ответил Джаспер с коварной улыбкой. — А теперь убирайся, мне надо одеться.

Не обращая внимания на возражения Ленгтона, Джаспер вытолкнул его из комнаты и велел слуге принести воды для бритья. Когда Джаспер спустя час, ближе к вечеру, вышел на улицу, он забыл о гневе, все рассчитал и уверенно зашагал к своей цели.


Со смешанными чувствами Серена приехала к Николасу на Кевендиш-сквер. Хотя Серена когда-то надеялась войти в светское общество, она больше не была уверена, что сейчас желает этого. Это общество покажется чуждым по сравнению с той средой, где она воспитывалась. Николас раздражал ее своим слишком очевидным стремлением избавиться от угрызений совести, сбагрив ее своей сестре. Ей также не нравилась бесцеремонная попытка Николаса распоряжаться ее жизнью и то, что он то отталкивал ее, то снова приближал к себе. Но больше всего она сердилась на себя за то, что позволяла ему так поступать. Хорошо понимая, что она лелеет тщетные надежды, Серена все же не отказалась от них.

Таким образом, здравый смысл и нездоровое любопытство взяли над ней верх. Серена могла совершить глупость, влюбившись в него, но во всем остальном она была весьма практичной. Было бы глупо в порыве раздражения отказаться от благоприятной возможности, которую сулило его обещание познакомить ее с нужными людьми. Если честно признаться, продлить общение с Николасом на несколько недель, дней, часов, чем бы оно ни закончилось, все-таки лучше, чем остаться совсем одной.

Чаепитие прошло хорошо. К счастью, Мелисса поинтересовалась обстоятельствами, приведшими Серену в Англию, и ее отношениями с Николасом. Радуясь тому, что нашла чуткую собеседницу, она рассказывала Серене о преимуществах сельской жизни, распространялась о возможных прекрасных результатах, к которым может привести диета лорда Байрона, состоящая из уксуса и картофеля. Мелисса рекомендовала услуги какого-то доктора Леланда, которого находила весьма приятным, если Серена, подобно ей, начнет страдать от ужасных головных болей.

Серена добродушно кивала и улыбалась, все время избегая взгляда Николаса, ибо боялась расхохотаться. Лишь один раз, когда Мелисса предложила ей старый семейный рецепт от подагры, она с трудом подавила смех, зажав рот платком, и наотрез отдалась отвечать на вопрос Николаса о состоянии собственных суставов, не подверженных приступам подагры.

От острого взгляда Джорджианы ничто не ускользнуло. Леди Серена была очень красива. В отличие от Джорджи ее брат обычно не интересовался светскими женщинами. Джорджи с самого начала заподозрила, между Николасом и Сереной скрыта какая-то интрижка, и вскоре нашла подтверждение тому, что оба находятся в близких отношениях. Она не обманулась своих подозрениях.

Пока Серена, казалось, внимательно выслушивала перечень последних симптомов болезни Мелиссы, Джорджи поймала взгляд — мимолетный — между гостьей и ее братом. Оба смеялись над какой-то шуткой. Когда Николас уделял Джорджи свое внимание, сестра не раз замечала, что Серена мечтательно поглядывает на ее брата. Джорджи была уверена, что речь идет о несчастливой любви, требующей ее вмешательства.

Серена долго не задержалась, но и этого было достаточно, чтобы она понравилась Мелиссе. Та пригласила ее пойти вместе на вечерний прием, который состоится на следующий день.

— Это будет скромное мероприятие, встреча близких друзей. Моя дорогая Серена, вам ведь это знакомо. Вы не будете возражать, если я стану обращаться к вам по имени, поскольку ваш отец и мой муж были большими друзьями. — Мелисса резким движением руки поднесла к глазам льняной платок с кружевами. — Вы понимаете, там не будет никаких танцев. Только игра в карты и приятная компания.

Вздохнув, Мелисса рухнула на диван и попросила Николаса проводить гостью.

Николас встал и подал Серене руку.

— Я бы советовал вам держаться подальше от ломберных столиков, — сказал Николас, весело поглядывая на нее. — Мне не хотелось бы услышать, что вы до нитки обчистили всех друзей Мелиссы.

— Если друзья Мелиссы хоть чем-то похожи на нее, у них не хватит сил играть в карты, так что об этом можно не беспокоиться.

Они разговаривали тихо, но у Джорджи был острый слух.

— Почему Серена не должна играть в карты? Она мошенничает?

— Джорджи, у тебя слишком длинный язык, — резко сказал Николас. — К тому же ты очень невежлива к нашей гостье.

— Ах, извините. — Джорджи присела в реверансе и зацепилась за край ковра. — Однако мне кается, что вы отнюдь не обиделись, леди Серена, правда? Я слышала, как вы с Николасом смеялись над мамой, считая, что никто об этом не догадывается.

— О боже, тогда я должна извиниться перед вами, мисс Литтон.

— Не надо глупить. И зовите меня Джорджи. Надеюсь, мы станем друзьями.

— Тогда все в порядке. Спасибо за чай, до встречи на приеме.

Она вышла, опершись о руку Николаса, и вопросительно взглянула на него:

— Могу я надеяться, что вы тоже там будете?

Николас покачал головой.

— Зайдем сюда. Мне надо поговорить с вами, — сказал он и увлек Серену в небольшую гостиную нижнего этажа.

— Николас, о чем вы сейчас хотите поговорить? — спросила Серена и тут же насторожилась.

Она не знала, какие теперь, по его мнению, правила приличия она нарушила.

— Нас не должны видеть вместе.

— Почему?

— Нравится нам это или нет, но между нами существует какая-то заметная аура, которую мы не в силах скрыть. Мы можем не говорить о нашей любви, однако наше поведение выдает нас с головой. Вы видели мою сестру — она сразу догадалась, что мы не просто случайные знакомые. Другие тоже это заметят, и начнут сплетничать.

— Николас, вы несколько раз напоминали, что избегаете дружбы с леди, которая может быть истолкована как флирт. Мне все понятно, — холодно сказала она.

— Я говорю не только о флирте, — раздраженно заметил Николас.

— Тогда о чем же вы говорите?

— Я говорю о вашей репутации. Если бы узнали, что произошло между нами, вас изгнали бы из общества. А если нас увидят вместе, все обо всем догадаются. Джорджи заметила. Чарльз тоже заметил.

Серена разозлилась главным образом потому, что он говорил правду.

— Для успокоения совести вы хотите держаться подальше от меня, а иначе говоря, велели сестре, чтобы она подсовывала меня завидным женихам.

— Да. Нет, я не это имел в виду. — Николас не собирался подсовывать ее другим мужчинам. — Я просто хочу, чтобы вас признали в обществе.

— Нет, Николас. Вы не этого хотите, — холодно возразила она. — Вы хотите умыть руки.

— Серена, вы намеренно не хотите понять меня.

Серена сердито уставилась на него:

— Тогда просветите меня, если вам угодно. Как же я, по-вашему, должна думать? Откровенно говоря, я понятия не имею.

Николас раздраженно пригладил волосы.

— Я хочу лишь одного — чтобы вы были счастливы без меня. Серена, вы должны понять, что природа наших отношений привела нас к необычной близости. Все, что мы чувствовали, думали и делали, когда находились в Найтсвуд-Холле, было ненастоящим. Наше уединение, ваша ситуация — все подлило масла в огонь, разожгло физическое влечение, чего бы ни случилось при иных обстоятельствах. Если бы не было того случая, когда мы чуть не погибли, не думаю, что наши страсти нашли бы выход, что так случилось.

— Да, так случилось. Произошла ошибка, мы оба пришли к такому выводу. Но мы не должны из-за этого испытывать чувство вины. Вы меня ни к чему не принуждали.

— Это не имеет значения, — с жаром ответил Николас. — Как вы не понимаете этого?

— Я все еще не понимаю, чего вы хотите от меня?

— Чего я хочу от вас? — Он потянул свой шейный платок, будто тот был слишком туго завязан. — Больше всего на свете я хочу любить вас до тех пор, пока мы оба полностью не насытимся.

— Нет, — бесстрастно возразила Серена, — я не стану вашей любовницей. Я уже говорила, что не стану участвовать в этой игре на подобных условиях, не желаю пускаться в роман, который закончится тем, что вы подарите мне несколько безделушек, когда насытитесь мной. У меня нет желания стать очередной жертвой в печально известном длинном списке побед Николаса Литтона.

Серена смотрела на него, вызывающе скрестив на груди, ее глаза воинственно блестели. Она казалась такой красивой, такой сердитой, столь умопомрачительно желанной, что Николас потерял, голову и стал трясти ее.

— Вы делаете мне больно.

Николас тут же отпустил ее. Он тяжело дышал, испуганный собственным гневом.

— Я никогда, ни на мгновение, не считал вас такой, как другие женщины. — Николас четко произнес эти слова. Он поджал губы, глаза его почти потемнели, сердито смотрели на нее из-под хмурых бровей. — Вы спросили, что я хочу от вас, и я сказал чистую правду. Я также знаю, что мне не получить того, чего я страстно желаю. Однако я могу помочь вам войти в светское общество. Вот это я могу для вас сделать… по крайней мере, Джорджи и Мелиссе это по силам. После этого наши отношения станут такими, какими должны всегда быть — мы останемся просто знакомыми.

— Другими словами, вы надеетесь, что чем ближе знаешь человека, тем меньше почитаешь его. — Ее охватила усталость после столь долгого дня. — Хорошо, Николас. Мы будем издалека кивать и улыбаться друг другу, пока вам не надоест. Вы станете удовлетворять свои страсти так, как привыкли, а я, возможно, удовлетворю свои, выйдя замуж, — злобно сказала она, чувствуя необходимость хотя бы немного уколоть его.

— Раз вы обрели крупное состояние, я не вижу никаких трудностей на этот счет, — насмешливо согласился Николас. — Скоро вы замените меня в своей постели кем-нибудь другим.