Председатель ЧК Бухары Аминов с двумя помощниками проводил уходивший из Кагана воинский эшелон, которым командовал Карим. Затем вернулся в Бухару и прошел в свой кабинет. Его уже ждали — заместитель Федоров и два начальника отделов.

— Входите, пожалуйста! — пригласил он их. — Итак, продолжим наш разговор. Речь у нас шла об Энвер-паше. Все мы хорошо понимаем задачи и цели этого оголтелого авантюриста. Он таскался по всей Европе под защитой и на деньги капиталистических стран. Все знают, что он хорошо разбирается в военных науках, владеет искусством шантажа и подстрекательства. Другого такого не найти для организации контрреволюционного брожения в Бухаре. Он приходится зятем османскому халифу, турок по национальности. Чего же лучше? Его послали в Баку, то ли делегатом на съезд мусульман Востока, то ли в качестве гостя, но слова Энвер там не получил. Зато в Баку с Энвером встретились представители Бухары и от имени правительства пригласили в гости. И вот двадцать первого октября, проехав через Каспийское море, через города Красно-водск, Ашхабад, Мары, Байрам-Али, Чарджоу, Энвер прибыл в Каган и в Бухару. Ни в одном из названных городов он не останавливался, а приехал прямо в Бухару. Его здесь ждали и весьма хорошо встретили. Энвер выразил сожаление, что среди встречавших он не увидел Усман-ходжу, председателя Бухарской республики.

— А действительно, почему он отбыл на это время из Бухары? — спросил один из начальников отдела.

— Дело в том, что Усманходжа, стремясь установить в Восточной Бухаре мир с басмачами, чуть было не перешел на их сторону. В Центральном Комитете партии и Совете назиров был поставлен вопрос, не поехать ли ему туда самому и исправить допущенные ошибки. Решение было принято положительное. Зная о приезде Энвера, оставили это решение в силе. Усманходжа взял с собой для этой операции семьсот бойцов, семь пушек, начальника милиции Бухарской республики Данияр-бека. Как бы они там не затеяли какую-нибудь провокацию…

— Чего еще не хватает Усманходже? — недоуменно спросил кто-то.

— Ему русских не хочется видеть, — ответил Федоров.

— Так или иначе, надо предостеречь Байсун и Душанбе… Пусть следят за ним и его делами! — внушительно сказал председатель. — Я говорю об Энвере… Вместе с ним прибыли два турецких главаря: известный шпион и интриган Сами-паша и второй — Муиддин-бек. Тоже негодяй. По ним давно виселица скучает!

Срок их пребывания в гостях в их паспортах указан. Официально они гости Назирата иностранных дел, но в действительности у них другой хозяин… Мы еще не получили никаких сведений от Файзуллы Ходжаева. Сегодня отбыл Насим-джан и завтра должен с ним повидаться, узнать, что тот думает об этих делах, и сообщить его мнение нам. Какая же у нас задача? Мы должны следить за каждым шагом этих непрошеных гостей. Предусмотреть все их происки, чтобы пресечь провокации.

— А почему бы нам сразу их не схватить и не обезопасить? — спросил молодой чекист, начальник отдела.

— У нас еще нет в руках достаточных оснований для ареста. Энвер и остальные прибыли из-за границы как гости, а согласно международным законам, иностранцев нельзя арестовывать только по подозрению.

— Но ведь у Энвера нет хозяина.

— Стоит только арестовать его, как со всех сторон объявятся его хозяева… Ну что ж, товарищи, мобилизуйте своих работников. Пусть бдительно и осторожно следят за гостями, и не только за гостями. И никто не должен заметить эту слежку.

— Нужно привлечь к этому делу людей, знающих тюркские языки, — сказал Федоров. — Ведь в основном будут говорить на тюркских.

— Да, да, конечно, на тюркских, — ответил председатель.

Начало ноября. Дни становились все короче, но было сравнительно тепло. В большинстве домов еще не установили сандали, хотя окна закрывали плотно и спали под ватными одеялами. Эти дни известны разнообразием и красотой плодов. Собранные еще летом фрукты приобретают дивный вкус. Например, у винограда, называющегося «райским», летом, во время созревания, очень толстая шкурка, а к осени, полежав, каждая ягода превращается в сочный сахарный комочек, очень приятный на вкус. Знаменитый сорт дыни «бухарский караканд» уже кончается, но ему на смену идут новые замечательные сорта — «найшакар», «кулуштруми», «чарджоуский розовый». Украшают столы и айва, и гранаты, и груши. На базарах появляется виноградная патока, похожая на мед. А сколько других сластей выставлено в эти дни на базаре! Халва, сливки, сладкий горох и еще многое, разное. Люди, отдохнув от летнего зноя, с удовольствием едят все это. На базарах идет бойкая торговля.

В это время устраивают свадьбы, ходят в гости. Рачительные хозяева уже обеспечили себя на зиму, запаслись мешками муки и риса, лука, моркови, репы, заранее позаботились о корме для овец. Большие специальные кувшины наполнили жареным мясом и маслом, запаслись углем, под айваном до самого верха сложили дрова на зиму. Крыши домов помазали глиной, перемешанной с мелко нарезанной соломой, в окна вставили стекла. Словом, забот почти уже нет. Можно ходить в гости…

Но прием гостей в этот день в большом доме Сайда Ахрори носил особый характер. Жил он у Регистана, за Куш-медресе, на неприметной улочке Зато сам дом Сайда Ахрори был великолепен. Пойдемте туда! Из не очень широких ворот вы попадаете в крытый проход и, пройдя его, вступаете в просторный двор. Там высится суфа, сложенная из расписного кирпича; так же разукрашен росписью айван; стены широкой прихожей отделаны алебастром.

Пройдя эту прихожую, попадаете в большую гостиную В этот вечер она была убрана на полуевропейский лад, трапеза должна была состояться за длинным столом, вокруг которого расставлены стулья из цветного чинара. Радовала глаз с большим вкусом расставленная на полках фарфоровая и медная посуда. Ближе к входу стоял большой, обитый бархатом диван.

Стол ломился от изысканных блюд.

Комната освещалась двумя тридцатилинейными лампами с круглыми фитилями. На диване и напротив него сидели гости: тут был Абдухамид Муиддинов, Мирзо Муин, Мирзо Исам, Мирзо Абдурахим и еще несколько джадидов… Хозяин дома Сайд Ахрори подавал гостям чай.

— Жаль, что сегодня нет с нами Асада Махсума, — сказал Абдухамид. — Он засел в горах Байсуна. Зря он действовал так поспешно Сидел бы себе тихо и собирал силы..

— Не знаю, — заговорил Мирзо Муин, — поспешно ли поступил Асад, но другого выхода у него не было. Хайдаркул договорился с ЧК, Асад рисковал попасть в окружение, а войско его было бы поголовно уничтожено.

— Не следовало допускать этого, — снова заговорил Адбухамид и, помолчав минуту, добавил: — Так или иначе, дорогие друзья, я надеялся, что к прибытию нашего уважаемого и дорогого гостя вооруженные наши силы будут в боевой готовности. А сейчас что получается? Асад Махсум — как наш свято чтимый хазрат Али, спрятавшийся за гору Каф, чтобы уничтожить белого дива, собирается победить — красного!

— Неужели он не имеет ничего за пазухой? — спросил Сайд Ахрори.

— По его словам — ничего!

— Что же делать?

— Одно из двух, — ответил Абдухамид. — Или пожелать ему счастливого пути и с честью проводить, или провести вместе с ним совещание, и пусть он поделится своим опытом военачальника.

— Я всегда говорю, — сказал Барот-бек, — что нужно опираться только на свои внутренние силы, только на себя!

— Народ Бухары встретил Энвер-пашу не так, как мы предполагали, — сказал Мирзо Абдурахим. — Митинг на Регистане был немноголюден, к тому же комсомольцы плотным кольцом окружили трибуны и не пускали ораторов.

— А все же речь Энвера с автомобиля произвела впечатление, — сказал Сайд Ахрори. — Такого в Бухаре еще не слышали… Я внимательно смотрел на лица и видел, что духовенство, вообще почтенные люди были поражены.

— По-моему, — вновь заговорил Мирзо Абдурахим, — нужно принять все меры, чтобы Энвер побывал в Афганистане и спокойно выполнил все задуманное, переговорил с заинтересованными государствами, собрал войско, деньги…

И тогда уже снова пересек границу. Наши предводители, такие, как Ибрагимбек, Асад Махсум, Фузайль Махсум и им подобные, пусть объединяются под знаменем Энвера, и уж тогда..

— Все эти наши разговоры напрасны без самого Энвера, — сказал Абдухамид. — Вот придет он, тогда и обсудим. Да где же он? Что с ним, Ахрори?

— Он должен с минуты на минуту появиться…

— Ему известно, кто у вас сегодня в гостях?

— Да, приблизительно знает, кто будет и о чем пойдет разговор. В эту минуту с улицы прибежал мальчишка и сказал, что идут гости.

Сайд Ахрори и Барот-бек ринулись навстречу. По довору, в сопровождении слуг Ахрори, шли трое. Впереди — Энвер-паша. Это был человек чуть ниже среднего роста, ни худой, ни толстый, глаза и брови черные, без бороды, узкая полоска усов красовалась на его верхней губе, на носу пенсне. Одет в защитного цвета галифе и китель английского покроя, в сапогах, на голове — каракулевая шапка.

Один из сопровождавших его, по имени Сами-паша, высокий, худощавый человек с продолговатым угрюмым лицом, также был одет в военный костюм — китель и галифе из темного сукна. Второй сопровождающий, Муиддин-бек, наоборот, был толст и неуклюж; военная форма плохо сидела на нем. Но его франтоватые черные усики, закрученные кончиками вверх, говорили о том, что он заботится о своей наружности И у него, как у Энвер-паши, на носу было пенсне.

Здороваясь с Саидом Ахрори и Барот-беком, гости, как и полагается, отдали хозяевам честь и представились.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — заговорил Сайд Ахрори по-тюркски. — Очень рад и горжусь, что вижу вас в своем бедном доме, вас, знаменитого героя мировой войны, зятя халифа мусульман, главнокомандующего исламскими войсками. Пожалуйте, милости просим.

Так же торжественно, в высокопарных выражениях приветствовал он обоих спутников Энвер-паши. Представляя им Барот-бека, сказал: