– Ты серьезно? – едко сказала Уинтер. – Узнав про Ронни, ты вдруг стала занудой, как другие ординаторы и врачи-мужчины, которые считают, что женщинам не место в хирургии, потому что им надо сидеть дома и воспитывать детей?!

– Я лишь думаю, что ты дежурила ночью и можешь уйти домой утром, – спокойным голосом сказала Пирс. – Тебе следует воспользоваться этой возможностью, а потом ты можешь делать все, что захочешь.

– Ты точно становишься занудой. Ты никогда не отправляла парней домой.

Пирс нажала ногой на педаль мусорного ведра и бросила туда щетку, которой мыла руки.

– Может, я бы и их отправляла, если бы дома им было чем заняться.

– Я никуда не пойду.

– Как хочешь.

Пирс отвернулась и направилась в седьмую операционную, где ей предстояло участвовать в каротидной эндартерэктомии. Она даже не могла понять, почему так сильно разозлилась. Уинтер выглядела измученной, и это беспокоило Пирс.

– Пирс! – крикнула ей Уинтер.

Пирс обернулась, вопросительно приподняв бровь.

– Спасибо тебе.

– За что? – Пирс вернулась и оперлась бедром о край раковины. Она держала руки поднятыми перед собой, и с ее локтей на пол капала вода.

– За то, что думаешь обо мне… и о Ронни. Я ценю это, но это моя забота.

Пирс резко выдохнула, от чего ее маска надулась, словно крошечный парус под порывом ветра. Когда Пирс вдохнула, маска снова облепила нижнюю часть ее лица.

– Ты права, это не мое дело. Тебе удалось поспать ночью?

– Несколько часов.

– Ты пойдешь домой после этой операции?

– Да.

– Тогда ладно.

Уинтер подошла к Пирс ближе и заговорила вполголоса, чтобы не услышали другие ординаторы, которые пришли мыть руки.

– Вчера вечером мне позвонила сестра. Роуз, помнишь, она учится на юридическом в Темпле.

– Да, помню. Что-то случилось?

– Нет, – быстро сказала Уинтер. – Она вместе с приятелем приедет в пятницу на концерт Патти Смит в Театре живого искусства. С ними должны были поехать друзья, но у них не получается. В общем, Роуз предлагает эти билеты мне.

– Это здорово.

– И я подумала… может, ты пойдешь с нами?

– Я? – Пирс не смогла скрыть удивления.

– Да, ты. Тебе нравится рок-музыка?

– Мне нравится Патти Смит. Ты уверена? В смысле… ты не хочешь пригласить…

Пирс не смогла заставить себя произнести: «Ты не хочешь пригласить какого-нибудь мужчину?» Ей не хотелось даже допускать подобной мысли. Это было глупо, понимала Пирс. Но, может, этого и не случится, если она не будет думать об этом. Хотя бы какое-то время.

– Не хочу, – твердо сказала Уинтер, словно услышав окончание вопроса Пирс. – Я хочу пойти с тобой. Договорились?

Теперь в глазах Пирс светилась улыбка.

– Да, договорились.

Глава 18

Четверг выдался столь же напряженным, как и понедельник. Только они закончили утренний обход, как Уинтер вызвали в неотложку, куда привезли пациента с проблемной ногой. Шестидесятивосьмилетний диабетик, сварливый мужчина, похожий на нахохлившуюся птицу, внимательно следил за всеми действиями Уинтер своими то и дело моргавшими яркими глазами. Его правая нога была обескровленной, нечувствительной и без пульса.

Рентгенограмма сосудов, которую попросила сделать Уинтер, показала закупорку поверхностной бедренной артерии чуть выше колена с минимальным кровотоком в окольной артерии.

– У Вас закупорилась главная артерия в ноге, мистер Сэмюелс, – объяснила Уинтер. – Вам требуется операция, чтобы решить эту проблему. Вдобавок вам может понадобиться шунтирование, чтобы закупорка не возникла снова.

– Это поможет?

– В большинстве случаев это срабатывает эффективно. Иногда происходят спазмы и могут неметь пальцы на ногах, но…

– Что будет, если не делать операцию? – нетерпеливо спросил пациент, махнув рукой, словно отгоняя назойливую муху.

– Вы можете потерять ногу.

– Тогда что же вы все еще стоите?

– Есть, сэр, сейчас вами займутся, – слегка улыбнувшись, Уинтер позвонила по висевшему на стене телефону и попросила отправить сообщение сосудистому хирургу Маргарет Чан. Молодая врач довольно лояльно относилась к ординаторам. Она ответила через пять минут, и Уинтер объяснила ей ситуацию.

– Рифкин еще на смене? – спросила Маргарет Чан.

– Да.

– Скажите ей, чтобы она помогла вам до моего прихода. Мне потребуется еще минут сорок, разбираюсь с пострадавшими в автомобильной аварии.

– Поняла, спасибо.

Уинтер снова позвонила оператору и попросила отыскать Пирс. Затем она обратилась к пациенту:

– Хотите, я позвоню кому-нибудь из ваших родственников?

– Можете позвонить моей дочери, но только когда закончите.

– Возможно, она захочет приехать сюда до операции.

Старик покачал головой.

– Она только суетиться будет или, еще хуже, слезы лить.

– На то она и дочь, чтобы плакать из-за отца, когда ей этого хочется. Что по-вашему лучше: если она немного посуетится перед операцией или будет сильно переживать из-за того, что ей сразу не позвонили?

– Думаете, лучше, чтобы она приехала сейчас?

– Я вам это гарантирую, – рассмеялась Уинтер.

Тяжело вздохнув, мужчина сдался.

– Что ж, тогда звоните ей. Но если она не сможет приехать сюда прямо сейчас, то ничего страшного, так и скажите.

– Хорошо, сэр, я ей передам.

Уинтер нашла контактные телефоны его родственников в медицинской карте, попросила оператора соединить с внешним номером и дожидалась ответа, когда Пирс отдернула штору и подошла к койке.

– Что тут у вас?

Уинтер прикрыла ладонью трубку и торопливо сказала:

– Это мистер Сэмюелс. Его артериограмма лежит вон там. У него внезапная закупорка правой поверхностной артерии бедра и сильное нарушение кровоснабжения в ноге… Алло? Миссис Райс?

– Так, так, – Пирс посмотрела снимки артерий, встала сбоку от койки и протянула старику руку:

– Здравствуйте! Я доктор Рифкин, мне нужно взглянуть на вашу ногу.

– Почему бы и нет? Ее осматривают все кому не лень.

Пирс усмехнулась.

– Может, и так, но самое главное, чтобы ее осмотрели мы.

Мистер Сэмюелс бросил на Пирс настороженный взгляд.

– Врачей-мужчин уже совсем не осталось?

– Да есть немного. Мы зовем их, когда не хватает хороших специалистов-женщин.

Мистер Сэмюелс фыркнул и безуспешно постарался сдержать смешок. Между тем Пирс подняла простынь и потрогала его ногу: конечность была такой же твердой и холодной, как замороженный цыпленок.

– Давно ваша нога в таком состоянии, сэр?

– Со вчерашнего вечера.

Пирс подняла глаза и встретилась со стариком взглядом.

– У вас тут некоторые проблемы. Вы уже знаете, что вам нужна операция?

– Тот доктор объяснил мне, что да. Вы двое собираетесь с этим что-то делать?

– Мы отвезем вас в операционную и начнем, а потом за дело возьмется доктор Чан. Она сосудистый хирург и будет главной на операции. Вы с этим согласны?

– Вы когда-нибудь это уже делали?

– Несколько раз, – Пирс не отвела взгляда, выдержав натиск мистера Сэмюелса.

– Как думаете, вы управитесь до ланча? Та девушка, – старик махнул в сторону Уинтер, которая уже закончила разговор и теперь стояла, скрестив руки на груди и прислушивалась к беседе, – сказала, что мне нельзя ни есть, ни пить.

– Она правильно вам сказала. Не могу обещать вам ланч, но поужинать вы точно сможете. Вы принимали инсулин сегодня утром?

– Нет.

– Хорошо. Мы введем вам глюкозу внутривенно, пока вы будете под наркозом, а потом – инсулин, если потребуется. – Пирс посмотрела на Уинтер через плечо. – У нас уже есть анализы и согласие?

– Анализы крови мы ждем, согласие я подпишу сейчас, и можно будет отправляться в операционную.

– Тогда встретимся наверху, – Пирс похлопала мистера Сэмюельса по бедру: – Увидимся позже.

– До встречи, Док, – старик откинулся на подушку и закрыл глаза. – Вы дозвонились до моей дочери?

– Она уже едет.

– Хорошо.

Три часа спустя Уинтер осторожно переместила крошечные зажимы «бульдог», перекрывавшие бедренную артерию по обеим сторонам участка, где была вырезана закупорка. После удаления они расширили узкий участок сосуда. Уинтер внимательно осмотрела швы, которые она только что наложила под контролем Пирс. Доктор Чан ушла из операционной после того, как Пирс завершила первую часть анастомоза, оставив их заканчивать операцию.

– Вполне хорошо вышло, как думаешь? – спросила Уинтер.

– Просто загляденье, – согласилась Пирс. – Теперь давай проверим, работает ли все это.

Пирс повернула голову в сторону разделительного экрана и, повысив голос, объявила:

– Мы собираемся снимать зажимы. Давление может немного упасть.

– Вперед, пациент стабилен, – сообщил анестезиолог.

– Ладно, давай посмотрим, выдержат ли твои швы, – сказала Пирс, обращаясь к Уинтер.

Уинтер аккуратно сняла первый зажим, чтобы запустить кровоток, а затем и второй. Поначалу сквозь швы стали просачиваться тоненькие струйки крови, и при виде этого сердце Уинтер ушло в пятки, но вскоре швы перестали пропускать кровь. Артерия оживала на глазах, кровоток восстанавливался. Стараясь не радоваться раньше времени, Уинтер попросила кого-нибудь из медсестер проверить пульс в ноге пациента.