Рэдклифф - Повернуть время вспять

Несмотря на пульсирующую боль в руке, сердце у Пирс забилось быстрее в ответ на эти слова. Она понимала, что Уинтер говорила без подтекста, но ее тело все равно отреагировало. Пирс вытянула ноги, пытаясь ослабить внезапное напряжение внизу живота.

– Довольно самоуверенное заявление.

– Ты заметила мою самоуверенность только что?

Пирс усмехнулась и со вздохом прикрыла глаза.

– На самом деле давно уже заметила.

Уинтер захотелось попросить всех, кто был в доме, уйти и оставить их одних. Она хотела отвести Пирс в свою спальню, где пока еще не было кровати, и уложить ее спать. Уинтер хотелось смотреть на нее спящую и охранять ее покой. Ей захотелось поцеловать Пирс и сделать так, чтобы ей стало лучше, а еще ее охватило желание почувствовать что-то самой, но что именно, она до конца не понимала.

Уинтер встала и вдруг обнаружила, что от неожиданных желаний у нее подгибаются ноги.

– Я принесу тебе попить. Ты можешь есть?

Пирс покачала головой.

– Пока нет, но я бы выпила полбутылки аспирина.

– Сейчас принесу.

Все нервно ждали вестей, столпившись у лестницы. Томми выглядел раздавленным.

– Там все плохо? – спросил Кен.

– Пока непонятно, рука сильно опухла.

– О Боже, – застонал Томми, – если я сломал ей руку, старик утопит меня в реке.

– Если у нее сломана рука … – с нажимом сказала Уинтер, не озвучив мысль, что это не старший Рифкин прибьет Томми, а она сама, – она заживет, и все будет в порядке. С Пирс все будет хорошо.

Уинтер пошла прочь, преисполненная решимости сделать для этого все возможное. Она не допустит, чтобы Пирс было больно.

– Не пора ли ее разбудить? – спросила Мина у Уинтер, нежно смотревшей на Пирс.

Уинтер покачала головой.

– Она же руку поранила, а не голову. Нам не нужно проверять ее рефлексы.

– Она спит, как после нокаута.

Хотя книги и другие вещи еще лежали в коробках, разбросанных по всей гостиной, мебель уже стояла на своих местах, и Уинтер уговорила Пирс устроиться в кожаном кресле с подставкой для ног и отдохнуть. Мужчины уничтожили пиццу и быстро разошлись. Кен и Мина кормили детей в своей половине дома. Уинтер устроилась на диване, поджав ноги, и стала читать. Мина зашла спустя четыре часа, солнце уже закатилось, но Пирс даже не пошевельнулась.

– Она слишком много работает, – пробормотала Уинтер, пытаясь вспомнить, когда в последний раз Пирс уходила из больницы раньше полуночи. Как ее отец.

– Между прочим, я уже не сплю, – сказала Пирс. Она широко развела ноги на подставке, поменяла положение тела и открыла глаза. – Так что перестаньте перемывать мне кости.

– Ну так совсем не интересно, – сказала Мина, направляясь к входной двери. – Пойду укладывать детей.

– Я сейчас приду тебе помогать, – предложила Уинтер.

– У меня своя система, ты только помешаешь, лучше присмотри за пациентом.

Засмеявшись, Уинтер обошла коробки и присела на край кофейного столика, стоявшего рядом с креслом.

– Как ты себя чувствуешь?

– Немного как в тумане. Что ты мне дала? – с подозрением спросила Пирс.

– Три таблетки аспирина и десять миллиграммов валиума. Я подумала, что боль уменьшится благодаря расслаблению мышц.

– Господи, – пробормотала Пирс, – ох уж эти хирурги! Только не сердись, я говорю сейчас как пациент.

– Это обычный набор таблеток после травмы, – сказала Уинтер, которая явно не раскаивалась в содеянном. – Ни у кого нет аллергии на валиум. Признайся, тебе же стало легче?

Пирс покрутила головой в разные стороны. Вызывавшая тошноту головная боль прошла. Пирс перевела взгляд на колени, где лежал подтаявший пакет со льдом, завернутый в полотенце, а сверху – ее пострадавшая рука. Пирс осторожно согнула пальцы.

– Мне правда лучше.

– Давай я посмотрю.

Уинтер бережно взяла руку Пирс в свои ладони. Она проверила пульс, осмотрела царапины и снова аккуратно все прощупала.

– Хуже точно не стало.

– Я же говорила.

Пирс не думала о боли, она изучала лицо Уинтер, склонившейся над ее рукой. Пирс хотелось запустить руку в волосы Уинтер, провести пальцами по контуру лица, как она уже делала когда-то. Пирс хотела закрыть глаза и, проснувшись, увидеть улыбку Уинтер.

– Мне пора домой.

Уинтер выпрямилась, осторожно отпустив руку Пирс. Ей хотелось, чтобы Пирс осталась здесь, и она бы проверяла ее руку весь вечер и просто… смотрела на Пирс. Уинтер хотелось наблюдать, как Пирс спит, смеется, вытягивает свое длинное тело, делаясь похожей на ленивое грациозное животное.

– Я отвезу тебя. Где ты поставила машину?

– Я пришла пешком.

– Ты живешь неподалеку? – Уинтер не ожидала, что дочь заведующего хирургическим отделением живет в районе, где обычно селились простые студенты и ординаторы.

В университетском городке можно было увидеть как красивые старые дома, превращенные в студенческие квартиры, так и целые кварталы, где было небезопасно оставлять в машине ценные вещи. Это было близко и дешево по сравнению с другими районами. Но люди с деньгами предпочитали селиться в центре города, где были все блага цивилизации и ночная жизнь. Многие ординаторы, например Кен и Мина, жили в университетском городке, и Уинтер тоже нужно было жилье поближе к больнице, чтобы быстрее возвращаться к Ронни. Она не могла позволить себе добираться до работы целый час.

– Где-то в пяти кварталах отсюда, минут десять ходьбы.

– Тогда я тебя провожу.

Пирс усмехнулась.

– Думаешь, мне требуется сопровождение?

– Нет, – подчеркнуто сказала Уинтер, – я думаю, что ты приняла мышечный релаксант, действие которого еще не закончилось. У тебя сильно поранена рука, и, кроме того, тебе не следует идти вечером одной, когда ты не в состоянии постоять за себя, если придется.

– Со мной все будет в порядке.

В доказательство Пирс оттолкнулась от подставки ногами и резко встала с кресла. Но внезапно у нее закружилась голова, и она закачалась.

– Боже мой, какая же ты упрямая! – рявкнула Уинтер, подскочив к Пирс и обнимая рукой ее за талию. Когда Пирс обмякла и оперлась на нее, Уинтер поняла, что ей по-настоящему плохо. – Тебе не нужно ничего мне доказывать, я и так знаю, что ты крутая.

– Я ничего не пытаюсь доказать, – пробурчала Пирс, у которой страшно кружилась голова.

Еще как пытаешься, сознательно или нет. Уинтер стала кругами массировать спину Пирс, поддерживая девушку до тех пор, пока ее взгляд не прояснился.

– Так лучше?

Пирс, смущенная своей слабостью, но обрадованная близостью Уинтер, положила здоровую руку ей на плечи и сжала.

– Да, спасибо.

– Я только добегу до соседей и скажу Ронни, что ненадолго отлучусь, а потом провожу тебя домой. Я быстро.

– Ты собиралась нас познакомить, помнишь?

– Прямо сейчас? Может, в другой раз, когда ты будешь лучше себя чувствовать?

Пирс пожала плечами. Ей понравились слова насчет следующего раза, но ей не хотелось ждать. В ее жизни не было ничего, кроме работы и машины, но в жизни Уинтер было, и Пирс хотелось узнать об этом.

– Нет, давай сейчас. Я пойду с тобой.

– Ладно, только смотри не переутомись, – неуверенно согласилась Уинтер.

Пирс перевела взгляд на свою многострадальную руку: ранки на костяшках, где была содрана кожа, покрылись корочкой. При воспоминании о том, как ее рука застряла между столом и перилами, Пирс затошнило.

– Я же не испугаю ее своей рукой, как думаешь?

– Ронни в принципе знакома с цапками-царапками, но еще не может оценить, насколько некоторые из них могут быть серьезными. Она не испугается, потому что привыкла к шишкам и синякам.

– Всего лишь чертова цапка-царапка, – проворчала Пирс.

– Вперед, шеф, – сказала Уинтер, сжимая здоровую руку Пирс. – Сейчас я познакомлю тебя со своим ангелочком.

Премилый ангелочек, одетый во фланелевую пижамку со Скуби-Ду, был занят уничтожением крепости, которую Ронни построила вместе с сыном Мины Уинстоном из кубиков. Девочка с разгону ударяла в крепость красной пожарной машинкой и кричала «бум!» каждый раз, когда ей удавалось добиться новых разрушений. На кубиках были расставлены разные пластиковые фигурки, которые от ударов тоже разлетались в стороны. Сосредоточенный Уинстон подбирал каждую фигурку и осторожно укладывал ее в белую машинку скорой помощи.

Пирс встала в дверях, наблюдая за этой бойней. При других обстоятельствах прелестную девочку с рыже-золотистыми волосами действительно можно было назвать ангелочком, но сейчас она была похожа на разбушевавшегося разбойника.

– Они здорово сработались, – шепотом сказала Пирс довольной Уинтер. – Ронни убивает фигурки, а он их воскрешает.

Рассмеявшись, Уинтер направилась к детям, перешагивая через разбросанные игрушки, и присела на корточки. Она что-то прошептала дочке, потом взяла ее на руки и повернулась к Пирс.

– Солнышко, это моя подруга Пирс. Мы вместе работаем в больнице.

Ронни, глаза у которой были такие же огромные и голубые, как у мамы, окинула Пирс серьезным взглядом, взвизгнула и зарылась в шею мамы.

– Упс, – сказала Пирс.

Уинтер погладила дочку по спине и привычным движением ласково покачала девочку.

– Дело не в тебе, они все так себя ведут в этом возрасте.

– Придется поверить тебе на слово.