– А это наш сахарный заводик, – объяснил Марко. – Через пару месяцев мы срежем сахарный тростник. Потом с помощью отжимного пресса выжмем из него сок и будем вываривать его на открытом огне. – Он показал на ряд огромных чугунных емкостей. – И через какое-то время «La Spada» отвезет бочки с сахарным песком в Арлс-таун, где наш представитель поможет его продать.

Дон Джованни одобрительно кивнул, обводя взглядом поля и аккуратные домики работников.

– Ты обеспечил себе здесь хорошую жизнь, мой мальчик, себе и своей племяннице. – Его улыбка на какой-то миг стала задумчивой, и он спросил: – Как ты думаешь, наша молодая парочка понравилась друг другу?

Марко с трудом заставил себя ответить беззаботным тоном.

– Думаю, что они поладят.

Дон Джованни толкнул Марко локтем.

– Я бы сказал даже, что они просто созданы друг для друга, разве нет?

– Очень может быть, – согласился Марко.

С лица дона Джованни долго еще не сходила улыбка. Заставлял себя улыбаться и Марко.

– Ты, должно быть, будешь скучать по девушке, когда она уедет вместе с нами в Венецию? – спросил Дон Джованни.

– Да, – ответил Марко гораздо более страстно, чем хотел.

– Так почему бы и тебе не вернуться на родину? Тогда бы ты мог видеться со своей племянницей, когда пожелаешь.

«И спустя пару недель она изменила бы со мной своему мужу», – печально подумал про себя Марко, а вслух сказал:

– Я не могу вернуться в Венецию, не могу увидеть то, что сделали с ней испанцы и другие варвары.

– А тебе никогда не приходило в голову, мой мальчик, что ты вряд ли чем поможешь своей родине здесь, в Новом Свете?

Марко чуть не сказал дону Джованни, что он помогает своим соотечественникам уже тем, что грабит суда испанцев, но во время закрыл рот. Каперство считалось наиболее низким промыслом и лишь немногим отличалось от откровенного пиратства.

Дон Джованни никогда не понял бы столь спорной его деятельности.

Поэтому, повернувшись к своему гостю, Марко просто сказал:

– Я обрел здесь вторую родину.

Окинув взглядом тропическое великолепие джунглей, дон Джованни кивнул:

– Я понимаю.

Мужчины продолжили свой путь. Вскоре они едва не столкнулись с одним из матросов Марко, который нес, перекинув через плечо, визжащую и хохочущую женщину. Она отчаянно брыкалась, отчего юбки ее задирались выше дозволенного. Картина эта заставила Марко недовольно поморщиться. Что же касается дона Джованни, то он явно был ошеломлен.

Тем временем смутившийся пират сейчас же поставил женщину на землю и одернул ее юбки. Виновато улыбнувшись Марко и его гостю, он объяснил:

– Виноват, капитан. Но эта женщина, то есть моя жена, наступила прямо на муравейник. И я просто попытался спасти ее.

Но женщина все испортила, расхохотавшись.

– Ну что же, можете отправляться по своим делам, – резко сказал им Марко. Когда парочка эта, виновато улыбаясь, убежала, он повернулся к дону Джованни и развел руками.

– Крестьяне. Вы ведь знаете, что это за люди. И перевоспитывать их…

Дон Джованни погрозил Марко пальцем.

– Мне кажется, что я уже заметил в этих полях с сахарным тростником немного дикого овса, мой мальчик.

– Что я могу сказать? – усмехнулся Марко. – Ведь мы в тропиках.

Дон Джованни рассмеялся от души и приобнял своего друга за плечи.

– А теперь, мой дорогой Марко, давай вернемся к твоей прелестной племяннице и моему счастливчику-сыну. Что же касается перевозки приданого…

Глава 18

Ближе к вечеру все вышли к морю, Марко велел своим людям установить на берегу маленький стол и несколько плетеных стульев. Сам Марко, дон Джованни и Клаудио коротали время за сигарой, бокалом вина и игрой в карты. Что же касается донны Флоры, то она вышивала салфетки для Серафины и ее мужа. У ног Марко лежала, съежившись, Пэнси. Она изо всех сил старалась оставаться невидимой для ужасного попугая Цицеро, который наблюдал за всем происходящим с высоты пальмы.

Кристина с Витторио гуляли по берегу моря, сопровождаемые «отцом» Джузеппе, по обеим сторонам от которого шли дочери Ренальди.

Вечер был прохладным, свежим и удивительно красивым. Закат окрасил небо калейдоскопом розовых, золотых и оранжевых лучей, которые медленно опускались в море. Монотонно шумел прибой, осыпая берег фонтаном сверкающих брызг. Свежий морской ветер подгонял волны и трепал волосы гуляющим.

Жовита и Калиста с удовольствием болтали с Джузеппе и бросали пронзительно кричащим чайкам корки черствого хлеба. У шагавшей же впереди них Кристины и Витторио разговор был куда более серьезным.

– Расскажи мне о своей жизни в Венеции, – попросила Кристина.

На лице Витторио появилось мечтательное выражение.

– Наша семья живет на большой вилле за городом, которую окружают прекрасные виноградники. А еще у нас есть дом в Венеции и стекольный завод на острове, недалеко от города. Мы живем то на вилле, то в городском доме.

– Жизнь там, должно быть, очень разная и интересная.

Витторио улыбнулся.

– Да. Думаю, тебе покажется наша жизнь в Венеции более живой и совсем не похожей на монотонную и серую жизнь на этом острове.

Кристина молчала, задумавшись. О той жизни, культурной и цивилизованной, которая окружала Витторио, она, казалось, могла только мечтать. Но Кристина могла бы прожить и на необитаемом острове, если бы только с ней был один человек – Марко Главиано.

– Когда я подрос, мне стал давать уроки наш священник, отец Джорджио, – продолжал Витторио. – Я получил классическое образование, в которое входит греческий и латинский языки, искусство, литература и музыка, а также катехизис – краткое изложение христианского вероучения в форме вопросов и ответов.

Нерешительно посмотрев на девушку, он признался:

– Вообще-то, я хотел посвятить свою жизнь церкви, но у моего отца другие планы на этот счет. И теперь я должен буду продолжать деловую династию семьи.

– Понимаю, – сказала Кристина. Она успела уже догадаться, что ей достался не слишком-то пылкий жених: человек, сердце которого будет открыто в первую очередь Богу, а потом уже женщине. Этот фарс мог несколько затруднить планы Кристины, но, по крайней мере, поможет ему тогда, когда она бросит его и уйдет к Марко.

– Но тебе-то, наверное, не хочется избирать для себя такую жизнь? – спросила Кристина Витторио.

К ее удивлению его лицо осветила улыбка.

– Человек посвящает свою жизнь Богу и тогда, когда становится хорошим мужем, отцом и кормильцем, как мой отец.

– Да, это так, – согласилась Кристина, улыбнувшись Витторио в ответ.

– А ты, Кристина, – продолжил Витторио. – Какой была твоя жизнь на этом острове?

– Как ты уже сказал – очень серой и ограниченной, – ответила девушка и быстро добавила: – Хотя на меня оказывали влияние местный учитель и священник и, конечно же, дядюшка Марко. – К удивлению девушки, свои последние слова она сказала вполне серьезно.

Витторио кивнул.

– О да. Тебе просто повезло с таким чудесным дядюшкой, который окружил тебя заботой после того, как ты осиротела в таком раннем возрасте в… – Он замолчал и озабоченно нахмурился. – Это ведь было во Флоренции?

– Д-да, – запинаясь, произнесла Кристина. Она чувствовала себя крайне неуверенно, разговаривая с Витторио на эту тему, Марко практически ничего не рассказал ей о той истории, которую для нее придумал. – Конечно, я была еще очень маленькой, когда мы приехали сюда, в Новый Свет и практически ничего не помню о той своей давней жизни.

Витторио перевел взгляд на пенные, бушующие волны моря.

– Мне кажется, что жизнь здесь, у моря, в такой близи к источнику жизни, должна быть очень богатой и разносторонней. Это чувство знакомо и нам, живущим в Венеции.

Кристина кивнула, подумав о том, что этот человек вовсе не такой уж поверхностный, как ей показалось сначала.

– А как ты относишься к тому, что остаток жизни тебе придется провести в незнакомой стране? – поинтересовался Витторио.

– О, я просто счастлива, – воскликнула девушка. – Дядюшка Марко так много рассказывал мне о Венеции, что мне хотелось бы увидеть ее собственными глазами.

Витторио, казалось, понравился ее ответ.

– В нашем городе так много красивых мест, которые мне хотелось бы тебе показать. Это и здание оперного театра, и площадь Святого Марка, и Большой канал, а также множество величественных мостов. Нашу семью как одну из наиболее достойных часто приглашают на приемы и обеды во дворец главы Венецианской республики. Там ты сможешь увидеть много того, чего раньше себе даже представить не могла – великолепнейшие залы, украшенные золотом, бесценными скульпторами Сансовино и полотнами Тициана, Тинторетто и Веронеза. Наш город – один из самых культурных и почитаемых.

– Это и в самом деле очень интересно, – заметила Кристина.

– Значит, тебя совсем не огорчает перспектива того, что тебе придется покинуть свой дом и дядюшку? – настойчиво допытывался у нее Витторио. – Ведь мы ни разу с тобой раньше не встречались, и этот брак оговорили без нас.

Протянув руку, девушка коснулась руки Витторио.

– Витторио, я хочу, чтобы ты знал, что я уже дала свое согласие на наш брак.

Пораженный откровенностью девушки, Витторио удивленно уставился на нее. – Да, но…

– А как относишься ты к тому соглашению, которое заключили твой отец и мой дядюшка? – настойчиво допытывалась теперь уже Кристина.

Витторио откашлялся и, запинаясь, ответил:

– Конечно, я согласен со своим отцом. Думаю, я буду самым счастливым молодым человеком.

– Значит, все решено, – воскликнула девушка. Нахмурившись и сурово сжав губы, Витторио вовсе не казался уверенным.

– Ты должна понять, когда мы поженимся, наша жизнь будет основываться главным образом на семье и церкви.

– Да, да, конечно, я и сама очень набожна, – быстро согласилась со своим женихом Кристина.