Мэри Спенсер - Поверь в любовь

– Проваливайте! – проворчал тот, подталкивая обоих туда, где лился свет и гремела музыка. – Только не поубивайте друг друга. – И проводил их угрюмым взглядом.

Натан, обняв Мэгги за талию, ловко закружил ее в танце. Выглядели они довольно забавно – Натан, перемазанный с головы до ног, и чистая элегантная Мэгги. Хмыкнув, Джеймс оглядел себя и с сожалением покачал головой – судя по всему, костюм был окончательно испорчен.

– Напрасно ты это сделал, – вдруг раздался рядом голос Элизабет, и Джеймс резко поднял голову. Она стояла в дверях, и он видел только ее силуэт на фоне ярко освещенного зала. Удивительно, но ему вспомнился тот день, когда она согласилась стать его женой. Как он лежал на берегу океана и смотрел на нее, выходившую из воды, а солнце било ей в спину. Тогда он тоже не видел ее лица, но ничуть не сомневался, что она похожа на ангела. – Тебе не следовало драться с Натаном. – Элизабет решительно приблизилась к нему, и Джеймс, оцепенев от изумления, только и стоял как истукан, пока она, сокрушенно качая головой, пыталась привести его одежду в порядок. – Ты только посмотри... нет, ты только посмотри на эту грязь! – Она огорченно прищелкнула языком и решительно толкнула его, чтобы он повернулся. – Как мальчишки, ей-богу! – проворчала она. – Вам обоим должно быть стыдно! Нет, ты только взгляни на свои коленки! Это конец! Тут уж ничего не поделаешь!

Джеймс и не думал возражать. Он даже глаза закрыл от удовольствия, наслаждаясь ее прикосновениями.

Неодобрительно покачав головой, Элизабет вы – прямилась и отряхнула руки.

– Боюсь, твой костюм окончательно испорчен, – объявила она. – Ты доволен?

– Да, – тихо ответил он. Разве радость от того, что между ним и Натом больше нет недомолвок, не стоит одного испорченного костюма?

Глаза Элизабет затуманились.

– Что ж, я рада.

Она повернулась, чтобы уйти, но Джеймс схватил ее за руку:

– Бет, прости меня за то, что я наговорил тебе в прошлый раз! Я совсем потерял голову, хотя, конечно, это не оправдание. Мне очень жаль, что так вышло. – Он с трудом перевел дыхание. – Мне давно хотелось приехать, извиниться, но я... я не мог. И за это тоже прости меня.

– Мне тоже очень жаль, – отозвалась Элизабет и тотчас добавила: – Хорошо, что вы с Натаном выяснили отношения. Ему ведь, думаю, не повезло больше всех.

«Нет, – вдруг с яростью подумал Джеймс. – Уж если кому повезло, так это ему! Ведь он получил тебя, Бет!» А вслух произнес:

– Ты научилась танцевать...

– Да.

– У тебя здорово получается!

– Спасибо. – Она смущенно опустила глаза. – Это Натан меня научил!

Джеймс кивнул, в который раз подумав, как же повезло этому негодяю, и вдруг спросил:

– Может, потанцуешь со мной?

Не сказав ни «да», ни «нет», она молча протянула ему руку. Странно, раньше они никогда не танцевали, даже когда были мужем и женой... Он никогда не обнимал ее, разве что в постели, занимаясь любовью. И сейчас, когда рука Джеймса легла ей на талию, когда Элизабет вдруг вздохнула и шевельнулась совсем рядом с ним, эта неожиданная близость просто ошеломила обоих.

– Ты такая красивая! – прошептал он. Слова сами сорвались у него с языка.

Элизабет густо покраснела.

– Нет. – Закрыв глаза, она неожиданно забыла обо всем, кроме того, что он так близко.

– Красивее тебя здесь никого нет. Посмотри, все любуются тобой!

На лице ее появилась улыбка.

– Не говори глупостей! На нас смотрят потому, что мы... мы... – И улыбка ее увяла.

– Потому что мы собираемся разводиться, – продолжил он за нее, удивившись тому, что она так побледнела. Во рту у него вмиг пересохло. Она была так близко от него, такая красивая, теплая, живая! Будь они снова вместе, он бы сейчас увез ее домой, прямо сейчас, в эту минуту! А потом на руках отнес бы в спальню, снял это замечательное платье и уложил на кровать! И сам бы лег рядом, чтобы через мгновение ощутить ее божественное тело. Он бы ласкал ее, упиваясь шелковистой гладкостью кожи... целовал ее грудь, крошечные, словно бутоны, соски.

Ей это нравилось. Он вдруг вспомнил те гортанные звуки, которые вырывались из груди Элизабет, когда он слегка прикусывал ей соски, и у него перехватило дыхание.

– Как твое путешествие с мисс Вудсен?

Она словно вылила на него ушат ледяной воды. Джеймс вздрогнул и открыл глаза.

– Чудесно, – пробормотал он и невольно смутился: вдруг Элизабет почувствует, как напряглось его тело, по крайней мере некоторая его часть.

– Недавно в Санта-Инес приезжал Мэтью, – сказала Элизабет, и Джеймс понял, что она изо всех сил старается вести непринужденный разговор.

– Да, знаю. Он потом ненадолго заглянул в Сан-Франциско.

– Он говорил, – призналась Элизабет. – Жаль, что он так расстроился... из-за нас.

Она покосилась на Джеймса, но он сейчас ни за что на свете не решился бы огорчить ее и потому, улыбнувшись, тут же перевел разговор в более безопасное русло:

– Жаль, что мне не пришло в голову научить тебя танцевать, пока мы были женаты! Похоже, я сам себя обокрал!

Элизабет улыбнулась:

– Ну, для Натана это стало тяжелым испытанием! Боюсь, я пару раз отдавила ему ноги!

– Что ж, за удовольствие надо платить, а дело того стоит, – усмехнулся Джеймс и снова вздохнул. – А жаль все-таки, что я не догадался научить тебя танцевать!

Накидку миссис Белман следовало во что бы то ни стало закончить к концу недели, пусть даже усталые пальцы Элизабет отказывались держать иголку. Она то и дело повторяла себе это, вышивая замысловатый узор на воротничке и собирая тройной ряд складок. Пришлось подтянуть тяжелую ткань ближе к свету. Лампа светила тускло, и она едва видела, куда втыкает иголку. А заказ был срочный и притом очень важный – если миссис Белман останется довольна, возможно, она порекомендует Элизабет своим приятельницам. И очень хорошо, ибо она отчаянно нуждается в деньгах.

Резкий стук в дверь заставил Элизабет вздрогнуть от неожиданности. Иголка глубоко вонзилась ей в палец.

– Ох! – рассердилась она. – Проклятие! То есть, – поправилась она, – Боже ты мой!

Дверь открылась, и Джеймс радостно встрепенулся – Элизабет сейчас выглядела точь-в-точь как в самые первые дни после свадьбы. На ней было одно из тех платьев, которые она шила сама, – синее с желтым. Тяжелые волосы тугим узлом сколоты на затылке. А он уже и не надеялся когда-нибудь снова увидеть ее прежней.

Да, вот еще что... Опустив глаза, он заметил у нее на ногах старые, стоптанные башмаки. Господи, как он их всегда ненавидел! Но теперь один их вид заставил его сердце забиться чаще.

– Джеймс!

– Привет, Бет. – Он поспешно стащил с головы шляпу. – Как ты?

С того памятного бала они мельком видели друг друга в городе и пару раз встречались по воскресеньям в церкви Как-то раз они столкнулись нос к носу в гостиничном ресторане, она была с Натаном, а он – с Мэгги. Все четверо теперь держались вполне дружелюбно, хотя обычно ограничивались лишь любезными улыбками да кивком головы на прощание. И каждый раз Джеймс удивлялся – ведь с этой самой женщиной он проводил все ночи почти два года подряд, имел от нее ребенка...

– Ну... со мной все в порядке. – Элизабет смущенно покраснела и, знакомым ему жестом поправив волосы, принялась нервно мять фартук. – Зайдешь? Выпьем чаю.

Джеймс вдруг понял, что охотно расстался бы со своей лучшей лошадью, лишь бы снова оказаться за одним столом с Элизабет и принять из ее рук чашку ароматного чаю. Однако, отлично представляя себе, какие поползут слухи, стоит ему только переступить порог, он благоразумно отказался:

– Нет, спасибо. Я просто зашел спросить, не хочешь ли ты съездить со мной... – Джеймс с трудом проглотил застрявший в горле комок. – Завтра годовщина смерти Джонни... – Он опустил глаза.

– Да. Я знаю, – пришла ему на помощь Элизабет. – Я и сама собиралась поехать на кладбище. Натан обещал отвезти: он всегда приезжает на уик-энд в город.

– Понятно. – Джеймс закашлялся. – Но если ты не против, мне бы хотелось поехать только с тобой. Джонни ведь был нашим сыном.

– О... конечно, Джеймс. Я согласна.

– Я предупрежу Ната. Скажу, чтобы не приезжал? – Он бросил на нее вопросительный взгляд.

Она кивнула, не поднимая глаз от неловко сжатых рук.

– Спасибо, Джеймс.

Он инстинктивно потянулся к ней.

– В чем дело, Бет? О Боже, да у тебя кровь!

– Пустяки. – Она попыталась было убрать руку за спину, но он крепко сжал ей пальцы. – Просто укололась. Ничего страшного.

Джеймс свободной рукой принялся шарить по карманам в поисках платка.

– Не валяй дурака! И не дергайся, Бога ради, я не сделаю тебе больно! – Вытащив наконец белоснежный платок, он отсосал кровь из ее пальца, а потом наложил импровизированную повязку. – Как это случилось?

– Видишь ли, я шила, а тут постучал ты... – с объяснила она, стараясь сдержать охвативший ее при его прикосновении трепет. Она едва могла дождаться, когда он выпустит ее руку. – Это просто царапина. Я всадила себе в палец иголку.

Джеймс втолкнул ее в комнату, огляделся, и его брови сердито сошлись на переносице.

– Ничего удивительного... такая темень! Хочешь ослепнуть?

Элизабет удивилась:

– Вовсе нет, с чего ты взял? К тому же у меня, как видишь, вполне приличная лампа!

– И окна закрыты! Да ни одна лампа в мире не заменит дневной свет! – пробурчал он, не соображая, что городит чушь – солнце к тому времени давно уже село.

Элизабет в упор взглянула на него. Губы ее упрямо сжались.

– Во сколько вы заедете за мной, сэр? – Что?!

– Я спросила...

– Я слышал, что ты спросила! Но по-моему, мы говорили о том, как тут темно!

Элизабет тотчас стиснула руки.

– Мы уславливаемся о встрече, чтобы побывать на могиле нашего сына. И больше ни о чем не говорим, понятно, мистер Кэган?