Элизабет даже не пыталась скрыть детский восторг.

– Такая роскошь! Спасибо, Джеймс! Хотя глупо, на-верное, тратить столько денег на коробочку для перчаток.

– Иногда приятно делать глупости, – возразил он, – особенно когда у твоей жены день рождения. – Воспользовавшись тем, что они очутились на улице, Джеймс украдкой сжал ее пальчики, весьма довольный тем, что она позволила ему эту маленькую вольность. Они шли к гостинице, и Джеймс вознамерился отвести ее вечером в ресторан, хотя сама Элизабет пока даже не догадывалась об этом.

– Девятнадцать! – присвистнул он. – Чувствуешь, милая? На будущий год тебе исполнится двадцать. Тогда мы и вовсе устроим нечто грандиозное, чтобы отметить это событие как следует.

Элизабет рассмеялась, полюбопытствовав, что может быть грандиознее, чем нынешний кутеж.

У входа в гостиницу остановился дилижанс, и Джеймс с Элизабет с любопытством бросили взгляд на торопливо выходивших пассажиров. Тотчас собралась толпа, и вскоре зеваки заслонили от них вновь приехавших.

– Интересно, откуда они, – промолвила Элизабет.

– Наверное, из Фриско, – предположил Джеймс. – Похоже, какая-то важная шишка. Ты только посмотри на багаж!

– О Господи, вот это да! Джеймс, взгляни, какие хорошенькие красные чемоданы!

– Хорошенькие, и притом битком набитые, – хмыкнул Джеймс. – Наверное, какая-то дамочка! Да и кто еще станет таскать с собой такую прорву тряпок?

– Ты только взгляни, сколько любопытных, Джеймс! Может, это какая-то знаменитость?

– М-м-м... может быть. Артистка или кто-то в этом роде. Надо же, похоже, все постояльцы высыпали из гостиницы, чтобы увидеть эту заезжую штучку!

Сделав еще несколько шагов, они наконец смогли разглядеть в центре толпы хорошенькую женщину. Элизабет восторженно распахнула глаза – трудно было вообразить что-либо более прекрасное, чем туалет незнакомки: платье глубокого винно-красного цвета, отделанное изысканными черными кружевами, и такая же шляпка с черными страусовыми перьями, завязанная под подбородком пышным бархатным бантом. В ответ на восторженные приветствия поклонников дама грациозно наклонила голову, и восхищенному взору Элизабет представилось очаровательное личико, обрамленное пышными светлыми локонами.

– Какая красавица! – ахнула она. – Думаешь, она актриса?

Джеймс не ответил. Элизабет повернулась к нему и оцепенела – бледный как смерть, он застывшим взглядом уставился на незнакомку, словно увидел призрак. И такое жуткое выражение лица!..

– Джеймс? – Она схватила его за руку. – Что случилось? – Он безвольно разжал пальцы, и свертки с подарками рассыпались по тротуару. – Джеймс!

Сдавленно вскрикнув, он оттолкнул Элизабет и сквозь толпу ринулся вперед.

– Джеймс! – снова ахнула Элизабет, на сей раз испуганно, и попыталась удержать его, но потом, спохватившись, стала собирать с земли разбросанные свертки.

Послышалось характерное позвякивание разбитого фарфора.

– О Господи! – жалобно выдохнула Элизабет, отряхивая юбку. Собрав все свои силы, она повернулась, но то, что она увидела у входа в отель, заставило ее прирасти к месту.

Джеймс уже пробился сквозь толпу и тронул незнакомку за плечо. Женщина обернулась, и выражение, которое Элизабет увидела на этом хорошеньком личике, было точным отражением того, которое еще мгновение назад так напугало ее на лице мужа.

Мгновение оба смотрели друг на друга, точно не верили собственным глазам. И вдруг незнакомка с криком бросилась на шею Джеймсу, а тот порывисто прижал ее к груди. Элизабет, на миг оцепенев, подумала, что все это ей снится, но тут Джеймс прильнул к губам красавицы долгим поцелуем. Толпа восторженно заревела, в то время как эти двое стали целоваться на глазах у всех, будто вокруг не было ни души. У Элизабет все поплыло перед глазами.

Наконец Джеймс с трудом оторвался от красавицы, схватил ее за руку и, не обращая ни на кого внимания, втащил в гостиницу.

Вдогонку послышались хохот и аплодисменты, посыпались непристойные шуточки. Но тут, похоже, кто-то заметил Элизабет, неподвижную, с бледным, застывшим лицом. Толпа всколыхнулась, и десятки любопытных глаз с интересом уставились на нее.

Знакомая с детства паника охватила Элизабет, и она сделала единственно возможное в данной ситуации: сжав кулаки, крепко закусив губу, чтобы сдержать непрошеные слезы, она обвела толпу любопытных свирепым взглядом. Некоторые тотчас смутились, кое-кто отвел глаза.

Толпа потихоньку редела, и вскоре улица опустела. Элизабет в отчаянии взглянула на дверь гостиницы. Никогда раньше ей не доводилось бывать в подобном месте, и сейчас она невольно оробела. Джеймс может разгневаться, если она войдет. Да и потом, через пару минут он выйдет сам и, конечно, объяснит ей, что произошло. Непременно объяснит! А может, даже извинится с присущей ему обаятельной улыбкой, и все опять будет по-прежнему. Да, так оно и будет!

Элизабет устроилась на скамейке поудобнее, сложила рядом свертки и уставилась прямо перед собой, делая вид, что не замечает устремленных на нее любопытных взглядов.

Она старалась держать себя в руках. Но вот миновал час, потом другой... Слезы навернулись ей на глаза. Она невольно съежилась, ибо чувствовала себя выставленной у позорного столба.

Наконец ей стало ясно, что Джеймс и не собирается возвращаться. Ледяные когти страха стиснули ей сердце. Что же делать? Элизабет не знала и потому продолжала сидеть час за часом. Солнце уже садилось, и вдруг чья-то тень упала на нее.

– Элизабет! – Вирджил Киркленд осторожно взял ее за руку. – Давайте я отвезу вас домой. Уже поздно.

Она тупо подумала, что его контора в двух шагах от гостиницы, так что, должно быть, он уже довольно долго следил за ней, недоумевая, что происходит. А может, ему все известно. Или он даже видел, как Джеймс скрылся за дверью гостиницы вместе с этой белокурой незнакомкой.

– Спасибо, мистер Киркленд, – с трудом выдавила она. – Боюсь, мой муж немного задержался. – Элизабет почувствовала какую-то горячую влагу на щеках и только потом поняла, что это слезы.

– Да, я так и понял. Сейчас я соберу ваши вещи и отвезу вас. Коляска уже ждет.

Шатаясь как сомнамбула, Элизабет поднялась Вирджил взял ее под локоть и, ощущая на себе десятки любопытных взглядов, усадил в экипаж.


Первым чувством Джеймса, когда он открыл глаза, было удивление. Он явно лежал не на своей кровати. Мысли тревожным роем закружились у него в голове. Вскочив, он лихорадочно принялся шарить в темноте, пытаясь отыскать свои вещи. Джеймс не понимал, где находится, к тому же его не на шутку испугало нависшее над ним гнетущее чувство опасности.

Где он, черт возьми?!

Почувствовав рядом свернувшееся клубочком тело, он резко обернулся и тут же понял, кто рядом с ним.

Одно мгновение он смотрел на женщину остановившимся взглядом, и вдруг осознание того, что случилось, накрыло его, как океанская волна. В голове у Джеймса зашумело.

– О Господи! – прохрипел он и, отшвырнув в сторону одеяло, кинулся к окну. – Господи, Господи! – бормотал он, раздвигая занавески и пытаясь разглядеть, что происходит внизу.

Улица была пуста. Было уже далеко за полночь, и город точно вымер.

– Джим... – послышался сзади сонный, чуть хрипловатый голос.

Он не ответил, лихорадочно шаря по комнате в поисках лампы.

– Джим? Что ты ищешь, дорогой?

– Мне надо домой, Мэгги. Прости, милая... м-м-м... Мэгги. Где моя одежда?

Сзади донесся воркующий смешок.

– Раскидана по всей комнате. Неужели ты ни – чего не помнишь?

Так оно и есть, с досадой чертыхнулся Джеймс. С той самой минуты как он увидел перед собой Мэгги... живую! Шок, который он испытал, заставил его забыть обо всем, кроме того, что он держит ее в своих объятиях.

Он целовал ее как безумный, слышал ее голос, но разум отказывался верить тому, что происходит. Он уже не помнил, как они вошли в гостиницу, как оказались в этой комнате... Стоило ему только открыть рот, как Мэгги принялась срывать с него одежду. Она была такая же, как прежде – ненасытная, не ведающая стыда, – и через мгновение вихрь страсти, в котором жгучее желание смешалось с ужасом и болью пережитой потери, захлестнул их обоих.

И даже теперь ему трудно было вспомнить то, что произошло, хотя, как ни странно, Джеймс отчетливо сознавал происшедшие с ней перемены. Ее прежде такое безупречное тело было изуродовано шрамами. Правда, их было немного, но все-таки...

Его руки, ласкавшие ее спину и помнившие бархатистость кожи любимой, вдруг будто споткнулись о шероховатую поверхность рубцов. Он даже испугался, что причинит ей боль, но она взмолилась, чтобы он не останавливался, и притянула его к себе с той жадностью, которую он еще не забыл.

Мэгги нехотя села в постели и стала смотреть, как он торопливо натягивает на себя одежду.

– Мы не виделись больше двух лет, и ты так спешишь расстаться со мной? – недовольно спросила она.

Да, она изменилась. Изменилось даже ее лицо, несмотря на то что на нем не было шрамов. Почему-то Мэгги казалась теперь другой – чуть огрубевшей и уже не такой свежей, как прежде.

И все же это была она, та самая девушка, которую он помнил с самого детства. Странно, ему казалось, что они расстались только вчера.

– Нет, конечно. Но за эти годы многое изменилось. Она удивленно вскинула брови:

– В самом деле?

– Не мои чувства к тебе, будь все трижды проклято! – Джеймс остервенело обувался. – Я люблю тебя, Мэгги. И никогда не переставал любить. Но я считал, что ты погибла, а надо было как-то жить дальше...

– Конечно, дорогой, я понимаю. Мне тоже пришлось устраивать свою жизнь. Глупо было надеяться, что ты станешь оплакивать меня до конца своих дней.

Уже полностью одетый, Джеймс присел на край постели и ласково провел ладонью по ее бархатистому плечу.

– Вчера я спросил тебя, как и что произошло, но ты не ответила. Скажи мне, где ты была все эти годы, почему никому не дала о себе знать?