Ирина Надеждина - Поверь в любовь

– Вообще-то это называется мудростью.

– По неволе позавидуешь, тем, у кого её нет. Это тяжелый груз.

– Соломон просил мудрости у Бога.

– Что он сказал после всего, когда получил мудрость? Ты книгу Екклесиаста читала?

– Так, просматривала. А что?

– Многая мудрость таит много печали и, умножающий познания, умножает скорбь. Всё суета сует и томление духа.

– И любовь?

– Нет. Кроме неё. Так что, единственное, что в этой жизни меня ещё и держит, это любовь – к Альке, к Дану, теперь и к тебе.

– С тобой страшно говорить, – Ника поежилась. – Такое ощущение, что заглядываешь в другой мир.

– Всё, больше не буду, – он устало улыбнулся. – Давай о чем-нибудь веселом. Так я и не понял, понравился тебе Алька или нет?

– Понравился. А почему он спросил, есть ли у меня воспитательные наклонности?

– Сегодня он спросил, когда, наконец, я женюсь. Это было до разговора о тебе. Я ответил, что если ему мало одного воспитателя, то хоть завтра. Потом я сказал о тебе. Вот он и решил выяснить, как у тебя с воспитательными наклонностями. Ты ему понравилась.

– Я думала, что это шутки.

– Он такими вещами не шутит. У него манера говорить своеобразная.

– Влад, а что Серегу ты снова отправил, он Дан Санычу тебя не сдаст?

– Не волнуйся. У Сереги барышня есть, и ему это как-то на руку.

– А Андрей и Леша?

– С теми посложней. Андрей женат и предан своей половине, как собака. Леха, как когда. Если надо налево сходить, сам придет проситься. Андрей мужик хороший, но больно уж обязательный. Лишнего Дану не наболтает, но и не скроет. Сама понимаешь, старика лишний раз тревожить жаль, вот меня хлопцы, другой раз, и прикрывают. О чем-то смолчат совсем, о чем-то расскажут не до конца.

– Тебе часто плохо бывает?

– Нет. Не бойся.

– Я не боюсь. Просто я хочу знать. Не думай, что…

– Я ничего не думаю, – он успокаивающе улыбнулся.

Гости разошлись. Отец, вернувшись из театра, сидел на кухне и курил. Алик навел в комнате порядок и пришел к нему. Он сел напротив и спросил:

– Как съездили?

– Нормально.

– Что смотрели?

– «Жиды города Киева». Неплохо. Хочешь, съезди завтра с Катюшкой.

– С Генчиком?

– Алик, сколько раз можно повторять, что только с Генчиком.

– Я не против, – Алик улыбнулся. – Я о нем беспокоюсь.

– С Генчиком, заботливый ты мой, – повторил Владислав. – Считай, что Генчик – это твоя тень.

– Спасибо. Только не особенно удобно, с тенью за спиной, целоваться.

– Мал ещё.

– Па, ну не будь занудой. Вас с Вальком, во сколько лет испортили?

– В четырнадцать с половиной. Ничего хорошего я в этом не вижу. Я не хочу быть ханжой, но и подгонять тебя не собираюсь.

– Ты Генчика для этого и держишь?

– Не болтай глупостей. Ты прекрасно знаешь, для чего я его держу. Генчик такой друг, что сам тебя по бабам потянуть готов. Только рано тебе ещё. И, когда ты с Катюшкой целуешься, он за спиной не стоит.

– Всё равно. Если я вместо дискотеки решу с ней куда-нибудь рвануть, он же с нами будет, а там… – Алик сделал красноречивую паузу.

– Во-первых, ты, друг мой, Катерину побереги, это ты всегда успеешь. Во-вторых, можешь никуда вместо дискотеки не бегать, дома над душой никто не стоит, а меня почти весь вечер дома нет. В-третьих, повторю, Товариани такой, что сам тебя научит и, того и гляди, сам кого-нибудь приведет.

– Научит, – Алик поморщился. – Он поет ту же песню, что и ты. В Болгарии пока были, не то чтоб меня отпустить, сам шаг в сторону не сделал.

– В смысле? – Владислав повернулся и удивленно поднял брови.

– Штаны трещат, глаза как у блудного кота и ничего дальше. На него там бабы кидались, а он всё импотентом прикидывался.

– Видишь, я не одинок. Не спеши, – Владислав закурил и выпустил дым кольцами.

– Па, – Алик улыбнулся, – сигарету можно?

– Можно, – Владислав улыбнулся. – Откровение решил мне устроить?

– А ты в курсе, что я курю? – Алик слегка смутился. – Это Генчик сдал?

– Нет, это я без Генчика обошелся. По-твоему, я похож на склеротика?

– Почему? – не понял Алик.

– Я для чего по дому пять открытых пачек сигарет оставляю? Мне просто было интересно, как скоро ты расколешься? Уже года полтора смотрю. А Генчик в курсе?

– Да. Я думал, что он меня сдаст.

– Напрасно. Молчит. Он вообще ничего лишнего о тебе не рассказывает. Меня интересует твоя безопасность, а не его доклады. Я не чужой человек тебе, чтобы чего-то не заметить.

– И много ты замечаешь?

– Гораздо больше, чем ты представляешь. Будут свои дети, поймешь.

– Да уж, – Алик вздохнул. – Не сильно-то от тебя и спрячешься. Хотя, честно сказать, нужды прятаться я не вижу. Только мне всё-таки не ясно, почему вы оба меня так оберегаете в плане секса. Я ведь не девица, невинность блюсти.

– Тебе что, как некоторым, сделать подарок, снять девицу? – Владислав встал и достал из холодильника бутылку колы. – Будешь? Ты попробуешь, а остановиться будет трудно.

– Нет. Я не про всех девиц. Я про Катю. Вся беда в том, что хочу я по большей части её.

– Тогда мы не тебя оберегаем, а Катю.

– А если я люблю её?

– Любишь или хочешь? Разберись в себе. Чего больше любви или желания затащить её в постель?

– Я люблю её.

– Вот и не торопись. Ты знаешь, что от большой любви бывают маленькие дети? По биологии проходили?

– Проходили, – хмуро бросил Алик. – Не говори со мной таким тоном.

– Хорошо. Если ты её любишь, захочешь ты сделать ей больно?

– Конечно, нет.

– А больно будет. Притом очень больно, как бы ты не старался. О детях я тоже не шучу. Масса народа влетает с первого раза. Травиться гормонами в шестнадцать лет глупо, спираль ставить ещё и не безопасно. Из личного опыта, по началу лучше всё-таки без резинок. Делай выводы.

– У нас полкласса трахаются без резинок, таблеток, спиралей и не влетают.

– Зато некогда я и Зося влетели. Результат – ты. Ей было семнадцать неполных, а мне двадцать один. Тоже был уверен, что всё обойдется. Я теперь очень рад, что так вышло, но тогда у нас обоих был просто шок.

– Тогда с абортами проблемы были.

– Не туда, сынок, клонишь. Проблемы бывают ещё и после абортов.

– Ну, а если у нас всё-таки что-нибудь случиться? – он исподлобья посмотрел на отца.

– Рано или поздно случается у всех, но торопиться не стоит. Понял?

– Да.

– Алик, у меня завтра масса дел. Если тебе нужны деньги, я пару соток оставлю. Можешь заниматься завтра, чем хочешь, к Дану съезди. Я приеду часов в девять-десять.

– Один?

– Не знаю. Скорей всего. Сейчас я иду спать и тебе советую сделать тоже. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Я, как послушный ребенок, иду спать.

Алик проснулся среди ночи, оттого, что захотел пить. Он сходил в кухню, напился и вернулся к себе в комнату. Сон больше не шел. Мысли вернулись на прежний круг воспоминаний.

После того, как появились деньги, отец, Валентин и Дан стали ездить в Штаты по несколько раз в год. Отец объяснил ему, что ездят они по делу. Из поездок ему привозили кучу подарков. Раз в год приезжала Джейн со своим мужем Полом. Тогда они казались Алику очень забавными и интересными со своим русским языком и нерусскими привычками.

Всё было очень хорошо. Валик стал постоянно встречаться со Светой. Это была единственная проблема, которая омрачала жизнь Алика. Свету он невзлюбил с первого раза. Детским умом он ещё не мог понять, почему так не любит её, и почему она вызывает в нем только отвращение. В спальне у Валентина стояла фотография его погибшей жены – Оксаны, и Алик все время пытался себе представить, какой она была хорошей в сравнении со Светланой. Светлана ничего плохого ему не сделала, наоборот она старалась всячески завоевать его привязанность к себе, но у неё из этого ничего не выходило. Алик относился к ней совершенно равнодушно, если не враждебно. Он перестал ходить с Валентином на прогулки, которые так раньше любил, потому что обязательно с ними шла Светлана. Валентин это заметил, и после очередного отказа, под каким-то предлогом позвал Алика к себе в комнату и спросил:

– Алена, что происходит, что ты не хочешь идти со мной никуда?

– С тобой хочу, а с твоей Светочкой – нет! – хмуро ответил Алик.

– Почему? – удивился Валик. – Она ведь очень хорошо к тебе относится. Ты же никогда раньше не возражал, если на прогулку со мной или с папой шел кто-нибудь из наших знакомых.

– А с ней не хочу, – упрямо повторил Алик.

– Почему?

– Не хочу и всё. Я её терпеть не могу! Она противная и всё врет.

– Что же она тебе соврала? – Валентин был очень удивлен.

– Не знаю, но всё она врет, – Алик подошел к комоду и показал на фотографию Оксаны. – Она хорошая была, все твои подружки нормальные были, а эта противная.

Глаза Валентина стали грустными. Он подошел к Алику, присел перед ним на корточки, взял его за плечи и внимательно посмотрел на него. Отец и Валик всегда, когда хотели сказать что-то очень важное, говорили с ним, из-за своего роста, сидя или присев.

– Ты прав, малыш, – сказал Валик, – лучше неё никого не было и не будет. Но её нет, а жить – живым. Ты просто боишься, что я женюсь?

– Совсем нет! Ты ничего не понял! Женись на ком-нибудь другом. Почему ты не женился на Лене?

– Света мне нравится больше.

– Ну, и женись на ней! А гулять я с вами не пойду всё равно! И на свадьбу на вашу не приду! – Алик даже ногой топнул.

– Алинька, да что с тобой? – Валентин не на шутку встревожился.

– Ничего! Отпусти меня! – Алик стряхнул с плеч его руки и убежал в свою комнату.

Когда Валентин со Светланой ушли, Алик посмотрел им в след в окно и расплакался. С ним такого никогда не бывало, но он не мог отделаться от чувства беспричинного отвращения к этой женщине и исходящей от неё опасности.