Патриция Хорст - Повенчанные судьбой

Встав, она снова увидела перед собой тот же кулак и опять сумела уклониться, удар пришелся вскользь. Кэтлин ощутила солоноватый вкус крови на губах. Но в этот момент, сбитый чьим-то мощным ударом, Хэнк рухнул навзничь. И она увидела, что над ним с перекошенным от ярости лицом склонился Брайс Джордан…

В зале уже стоял невероятный гвалт, рядом визжала женщина, в дальнем конце, у бильярдной, почему-то возникла потасовка, в ход шли стулья… Подхватив Кэтлин, Брайс стал пробираться к выходу сквозь толпу, которая почтительно расступилась.

– Ты знаешь, он был готов убить меня… – Она совсем расклеилась, повиснув на его руке и всхлипывая.

– Успокойся, давай-ка лучше выберемся отсюда, пока не поздно, – пробормотал он. – Неизвестно, чем все это может кончиться.

И действительно, едва они добрались до выхода, как дверь распахнулась настежь и в зал ворвалось с полдюжины полицейских.

– Всем оставаться на местах! – скомандовал офицер, возглавлявший группу.

И Кэтлин узнала в нем одного из тех полицейских, которых видела здесь в ночь гибели Джейн.

– Снова вы! – сказал коп, остановившись. – Ну и дела! Послушайте, леди, когда же вы наконец будете держаться подальше от подобных заведений?

– Толковое замечание, – сказал Брайс. – Только сейчас ей нужно в больницу.

Офицер оценивающе посмотрел на Кэтлин.

– Раз она до сих пор на ногах и способна передвигаться, то придется немного подождать, – решил он. – Вас обоих я заберу в полицейский участок, а заодно, для компании, прихвачу еще несколько местных идиотов, чтобы не было скучно.

– Слушайте, да ведь я же и вызвал полицию! – возмутился Брайс. – Если хотите встряхнуть кого-нибудь, займитесь вон тем верзилой за стойкой, который спаивает несовершеннолетних. Или придурком, валяющимся на полу и имеющим обыкновение избивать женщин. Заявление я оформлю завтра утром, никуда оно от меня не денется.

– Придется это сделать сейчас, и советую вообще поостыть, парень, – предупредил полицейский.

– Все нормально, Брайс, успокойся, – попросила Кэтлин, чувствуя, что тот заводится. – Ничего страшного, съездим в участок и напишем заявление. Я ведь не совершила ничего плохого.

Полицейский устало посмотрел на нее.

– Вот так они все говорят.

– Может быть, и все, только не в этом случае, офицер, – твердо ответила Кэтлин. – Я говорю правду.

Брайс коснулся пальцем ее щеки.

– Мне нужно позвонить адвокату, пусть он договорится, чтобы все дела отложили до утра. С тебя на сегодня хватит, не так ли?

Сейчас ей показалось, что она готова повторить все снова и пройти через все эти неприятности еще раз, если в конце ей суждено увидеть его нежный взгляд. Неужели она готова забыть о той ужасной цене, которую уже заплатила за любовь к Брайсу Джордану?

– Подожди меня здесь, пока я схожу за твоим пальто, – попросил Брайс и бросил взгляд на полицейского. – Если вы не против, мы поедем в моей машине.

– Сколько вы успели выпить? – спросил тот.

– Полбокала пива.

– Ладно. Поезжайте на своей машине. Но не вздумайте улизнуть от меня, я поеду следом.

Приблизительно к одиннадцати вечера они закончили оформление заявлений и протоколов в полицейском участке, после чего Брайс отвез Кэтлин в травматологический пункт городской больницы. Лишь глубоко за полночь они приехали к ее дому. К тому времени боль от ушибов на лице у нее немного улеглась.

– Пошли, – устало сказал Брайс, заглушив двигатель и открывая дверцу машины. – Я помогу тебе добраться до постели.

"Брайс" и "постель" – были не той комбинацией слов, которую Кэтлин в данный момент могла воспринимать хладнокровно.

– Я сама справлюсь, – попыталась было возразить она, чувствуя, что слова вязнут во рту, как будто он наполнен жвачкой.

Брайс рассмеялся, слегка смутив ее.

– Тебя так напичкали лекарствами, что ты едва можешь ноги передвигать!

– Неужели? Смотри! – настроившись опровергнуть его, она открыла дверцу и выставила обе ноги наружу, затем поднялась с сиденья и выпрямилась. Но колени подогнулись, и ей удалось ухватиться за стойку дверцы.

– Ясно, не продолжай, – усмехнулся Брайс, поспешно обходя машину и подхватывая Кэтлин под руку. – Хорошо еще, что я сам могу ходить без посторонней помощи.

Он медленно ввел ее в дом, закрыл дверь и подождал, пока Кэтлин щелкнет выключателем. Коридор осветился мягким светом от двух бра, расположенных на стенах друг против друга. Никогда прежде она так не радовалась своему возвращению домой! И никогда еще не испытывала такого невероятного желания побыстрее улечься на свою широкую мягкую постель, чтобы поскорее уснуть…

– Теперь можешь идти, – тихо сказала Кэтлин.

– Конечно, дорогая, – ответил Брайс. – Как только ты будешь готова ко сну.

Проводив Кэтлин в гостиную и не включая свет, он усадил ее на диван перед камином.

– Побудь здесь, я сейчас вернусь.

Она слышала его шаги как будто издалека. До нее доносился звук льющейся воды, чирканье спичек на кухне. Переведя взгляд на окно с незадернутыми занавесками, Кэтлин увидела звезды, сверкающие между голыми стволами старых вязов. Но потом все вдруг закружилось у нее перед глазами и очертания предметов начали расплываться…

Ее спальня была большой и элегантной, впрочем, как и все в поместье Хейнзов, включая и сам дом для гостей, который она занимала, вернувшись к родителям. Глянцевый дубовый пол, красивые восточные коврики, шелковые обои цвета старинного пергамента…

Кэтлин смутно догадывалась о том, что Брайс здесь. И что он снял с нее все, кроме нижнего белья, прежде чем уложить в постель. Таблетки, которыми ее напичкали в больнице, наконец возымели действие, и она стала как бы нечувствительной ко всему окружающему миру.

– Ее нельзя оставлять на ночь одну, – предупредил Джордана врач. – Каждые два часа вам придется ее будить, и, если реакция будет замедленной, срочно везти сюда. Рентген не выявил переломов, но не исключено сотрясение мозга. Она еще благополучно отделалась.

В спальне у кровати стояло удобное глубокое кресло. Брайс, поморщившись, опустился в него и вытянул ноги. Таскать на себе женщину, пусть даже такую легкую, как Кэтлин, было в его положении не самым простым испытанием. Нога давала о себе знать.

С другой стороны, ему следовало благодарить судьбу. Не будь он сейчас травмирован, то мог бы запросто угодить за решетку. По крайней мере, на несколько дней точно. Слепой решимости убить негодяя, который бросился на Кэтлин, помешала лишь больная нога, но вовсе не чувство благоразумия.

Даже теперь, вспоминая тот момент, когда он возвратился, чтобы взять пальто Кэтлин, и хорошенько рассмотрел мерзавца, растянувшегося на полу танцплощадки, Брайс вновь ощутил прилив ярости. Врач был прав, ей действительно повезло! Ведь этот пьяный подонок мог сделать ее инвалидом. И Брайс корил себя за то, что оставил ее в зале одну.

Вовсе не так ему думалось завершить этот вечер, ведь он ни на шаг не приблизился к разгадке волнующих его вопросов. Зато сейчас Брайс поймал себя на мысли, что вновь оказался в плену нежных чувств по отношению к этой женщине. Утром ему и в голову не могло прийти, что прошлое имеет над ним столь огромную власть. Ведь с тех пор как они были любовниками, прошли годы… Но теперь, медленно раздевая бесчувственную Кэтлин и наблюдая за тем, как во сне вздымается и опускается ее грудь, он пришел в страшное возбуждение. В нем пробудились вполне объяснимые желания, и мысли о близости с ней в прошлом лишь подогревали их.

У нее всегда была изумительная кожа, а фигура такой стройной, что, казалось, он мог обхватить ее талию пальцами. Даже сегодня, после напряженного рабочего дня и малоприятного приключения в придорожной забегаловке, от нее пахло летней лужайкой, пропитанной ароматами диких полевых цветов.

Кэтлин пошевелилась и тихо застонала, мгновенно вытащив тем самым Брайса из оцепенения. Он тут же выпрямился в кресле, опустил больную ногу на пол и склонился над женщиной. Осторожно смахнув шелковистый локон с ее лица, Брайс заботливо осмотрел кровоподтек над щекой и чуть слышно позвал:

– Эй!

Она приоткрыла глаза, слабо улыбнулась, прищурившись, и пробормотала:

– Привет…

Эта улыбка пронзила его. Именно так Кэтлин улыбалась после того, как они заканчивали заниматься любовью. Как же она жила все эти годы? – подумалось ему. Скольких мужчин сменила за это время? Сколько оставила разбитых сердец?

Продолжая улыбаться, Кэтлин вновь погрузилась в сон. Но Брайс не мог погасить в себе внезапно возникший порыв. Множество вопросов вертелось у него в голове – тех самых, которые до сих пор он не позволял себе задавать. Что же так сильно изменило его самого и Кэтлин? Интересно, показался ли ей тот парень-итальянец, занявший его место, более желанным любовником? Пожалуй, они с ней оба были слишком молоды, чтобы осознать, как все-таки хрупка любовь, и просто не поняли, как ее сберечь.

Кэтлин не хотелось пробуждаться от глубокого, сладкого сна, подарившего ей столько незабываемых и приятных образов. Особенно запомнился волнующий мужской голос, такой глубокий и хрипловатый. Он шептал ей на ухо ласковые слова, а его руки гладили ее плечи. Эти прикосновения успокаивали, от них утихала любая боль… Но яркий белый свет, струящийся из окон, упрямо бил в закрытые веки, говоря о том, что давно наступило утро. И запах свежесваренного кофе окончательно разбудил ее.

Кто его приготовил? Кэтлин с трудом приподнялась и покосилась на будильник. Без пяти десять? Не может быть! Ведь занятия начались уже час назад! У Патрика Роули теперь будет хороший повод для нарекания, кстати, вполне заслуженного.

Почему же так ноет левая половина лица? Как будто ее переехал грузовик! И почему будильник не прозвенел вовремя, как обычно? Взгляд ее по-прежнему был затуманен, и она бессильно откинулась на подушку. Потом в смятении сбросила одеяло, опустила ноги на пол и вскочила, собираясь пойти принять душ. Но снова опустилась на кровать. Боль чувствовалась во всем теле – от головы до ног. Ныли даже зубы. И ужасные воспоминания о прошедшем вечере нахлынули на нее с беспощадной остротой. Она сделала судорожный вдох и дотронулась до лица. Левая щека на ощупь оказалась припухшей, словно лимонные пирожки, которые к чаю пекла Элис, горничная ее матери, и гладкой, как будто кожа была чем-то растянута.