Хети надел новую набедренную повязку, перебросил через плечо связанные веревкой сандалии с загнутыми носками, которые ему смастерила Исет, взял в руки посох — толстую палку, которую он вытесал из дерева своим ножом с костяной рукояткой, и, не теряя больше ни минуты, последовал за Небкаурэ. Путь им от дома Хети, расположенного на границе с пустыней, до дворца, который находился в северной части города, предстоял неблизкий. Поэтому, когда они достигли портала дворца, солнце было уже высоко.

Придворные и просители подолгу ожидали аудиенции на просторном дворе в тени портика, но Небкаурэ и Хети ждать не пришлось: стоило молодым людям появиться, как их тут же провели в маленький зал для аудиенций, в котором царь принимал тех, о чьем приходе узнавал лишь узкий круг приближенных к нему особ. Мернеферэ сидел на простом кресле. На голове у него была двойная корона — белый колпак, помещенный внутрь красного шлема, выполненного в виде ступы. Корона символизировала власть царя над Верхним и Нижним Египтом. Мернеферэ не счел необходимым взять в руки скипетр и цеп, символы своего могущества. Справа от царя стоял Кендьер, отец Небкаурэ, а слева — чати, которого Хети видел впервые, и трое придворных, носивших почетное звание «друг его величества», с которыми он тоже, конечно же, знаком не был. Единственный охранник стоял у двери. Он-то и впустил молодых людей в помещение. Согласно требованиям этикета, Хети и Небкаурэ подошли к трону и, преклонив одно колено и вытянув назад вторую ногу, наклонились вперед, закинув руки за голову, лицом почти касаясь выложенного плитками пола — «нюхая землю». Его величество сам попросил их встать, а потом Кендьер по знаку царя заговорил, обращаясь к Хети:

— Сын мой Хети! Небкаурэ привел тебя к нам, в Великий Город Юга. Здесь ты получил дом и пищу из рук его величества, ты научился сражаться и стал одним из лучших наших солдат, а однажды станешь и командиром в нашей армии. Прошло шесть лет с того дня, как ты поступил на службу к фараону, властителю Двух Земель, перед которым ты только что пал ниц в знак приветствия и почтения. Ибиа, чати его величества, расскажет тебе о важнейшем задании, которое мы желаем тебе поручить, ибо только тебе по силам с ним справиться.

Ибиа, доверенный советник царя, от его имени управлявший делами государства, сказал так:

— Хети, верный слуга государя, я говорю с тобой от имени его величества, властителя Двух Земель, возлюбленного сына Ра, повелителя Тебеса. Слушай же то, что я тебе скажу! Знай, в стране Хару, в тех областях, которые с давних времен были подвластны нашим царям и которые тамошние жители называют Ханааном, есть царь, и у него огромная армия. Он собрал под своим скипетром не только жителей городов и селений, но и племена пастухов, которые вместе со своими стадами бродят по пустыням и оазисам. Из тех мест пришли в наши земли ааму, подлые завоеватели, подчинившие себе часть владений его величества, расположенных в северной части Черной Земли. Имя этого царя, этого презренного хару, Шарек. По донесениям наших соглядатаев и торговцев этот Шарек подчинил себе богатые и могущественные города, и теперь у него солдат больше, чем звезд на небе. И вот этот Шарек осмелился прислать к его величеству послов. И вовсе не дань принесли они, нет! Руками своих посланцев этот сын Сета передал нам шкуру барашка, лук и несколько стрел! — произнося последние слова, чати воздел руки к небу, потрясая предметами, о которых только что упомянул. Их ему предусмотрительно передал один из придворных. В левой его руке оказалась шкура барашка, а в правой — лук и стрелы.

— Знаешь ли ты, что это означает? — спросил чати у Хети.

Тот не сказал ни слова, но во взгляде его читался вопрос.

— Я скажу тебе: шкура барашка, животного боязливого и послушного, означает: «Согласись стать моим рабом, и я оставлю тебе трон в Тебесе, сделав своим вассалом и обложив данью. Себе же я возьму большую часть Черной Земли, стану правителем Нижнего Египта и южных провинций, которые простираются до высот Коптоса». Вот что нам сказал презренный хару устами своего посланца. Если посол увезет с собой к Шареку шкуру, тот поймет, что его величество принимает условия и отдает самую богатую часть своих земель в руки царей-пастухов, которых зовут еще гиксосами, и соглашается жить по их законам. Если же посол вернется с луком и стрелами, это будет означать, что царь Египта решил защищать свое царство и готов к войне. И ты, человек, который шесть лет служил его величеству в Великом Городе Юга, ты, имевший возможность убедиться в том, что ааму прибрали к рукам Дельту и готовы с оружием в руках присоединиться к армии гиксосов, с которыми они говорят на одном языке, ты должен понимать, что войну эту мы проиграем, не успев начать! Мы думаем, что правитель Авариса и всего нома готов сдаться Шареку без боя, лишь бы царь-пастух согласился оставить его теперь уже своим наместником. И этот предатель забудет о наших богах и станет почитать Сутека, божество, которому поклоняются ааму и гиксосы.

Высказав эти ужасные предположения, Ибиа замолчал. Теперь в разговор вступил сам царь. Обращаясь к Хети, он сказал:

— Так складывается ситуация и таково оскорбление, нанесенное моему величеству презренным гиксосом. И мое величество спрашивает у тебя, Хети: Повелитель змей, что ты готов сделать для своего царя, для своих богов?

— Господин мой, — ответил ему Хети, до глубины души тронутый тем, что сам царь назвал его Повелителем змей, — приказывай, твой слуга выслушает твою волю и исполнит ее. Дай мне отряд хорошо вооруженных и обученных солдат, и я поведу их в бой даже в пустыню, где бродят ливийские племена и племена шасу. Я не дам воинам презренных гиксосов ступить на нашу Драгоценную землю!

Услышав этот ответ, царь вздохнул и сказал, спрятав улыбку:

— Хети, мое величество восхищается твоей храбростью, но знай: сколь много не было бы у нас закаленных в бою солдат, армия гиксосов превосходит нас численностью во много раз, поэтому жертва, принесенная нашими воинами, не даст желаемого результата. Другой услуги, многотрудной, но более действенной, ждем мы от тебя.

— Знай, Хети, — по знаку царя вступил в разговор Кендьер, — что нам было известно, какое поручение мы дадим тебе, уже тогда, когда ты вступал в Город Скипетра. Мы готовили тебя все эти годы, чтобы ты справился с этим заданием.

— Господин мой, я готов подчиниться твоим приказам.

— Его величество моими устами приказывает тебе: иди в страну Хару, где сейчас живет Шарек. Ты придешь в его столицу, проникнешь во дворец, я не могу сказать точнее… Где бы он ни находился, найди его, завоюй его доверие и убей!

Услышав последние слова, Хети вздрогнул. Но Кендьер продолжал, не моргнув глазом:

— Ты говоришь на их языке так, словно родился среди них. Тебе будет легко понимать их, ты сможешь прикинуться местным жителем, выходцем из племени пастухов. А потом тебе останется сделать то, что ты сделал однажды, когда на тебя напали братья Исет, — мой сын рассказал мне об этом. Ты бросишь на него змею, гадюку, которую сумеешь заранее поймать и пронести с собой. Змея его укусит, и он умрет. Никто не сможет обвинить тебя в его смерти, ведь ты не станешь убивать его с помощью оружия. Нужно, чтобы подданные Шарека и его придворные поверили, что царь пал жертвой несчастного случая или, быть может, умер по воле египетского божества, которое отомстило ему за намерение завоевать и разорить сады Осириса. Пойми, в этой стране ты — единственный человек, единственный слуга его величества, который может выполнить это поручение и избавить нас от ужасной участи.

— Не задерживайся в Тебесе, отправляйся в Хару как можно скорее, — сказал Ибиа. — Я поговорю с посланцами Шарека от имени его величества. Я заставлю их ждать ответа, хотя на самом деле они останутся у нас заложниками. Мы не разрешим им вернуться ни со шкурой барашка, ни с луком и стрелами. Мы их отпустим только тогда, когда вернешься ты, живой и невредимый, и скажешь нам, что царь-пастух мертв и душа покинула его тело.

Хети поднял руку и поклонился.

— Путь его величество отныне не опасается угроз этого презренного хару. Твой слуга оправдает оказанное ему доверие. Я найду Шарека, и не от моей руки, но по воле Уаджет он погибнет. Потом я вернусь к его величеству и сообщу ему, что ему некого больше бояться, что царь-пастух пребывает во мраке и душа больше не живет в его теле.

Аудиенция закончилась. Ибиа, чати его величества, проводил Хети, Небкаурэ и Кендьера до их дома. Было решено разделить дневную трапезу, а потом заняться подготовкой к путешествию.

Так случилось, что домой Хети вернулся только вечером. Он был взволнован и доволен тем, что фараон поручил ему такое важное задание. Конечно, мысль о многомесячной разлуке с любимой женой его огорчала, но не могла омрачить радость, которую он испытывал от того, что он, Хети, выходец из бедной семьи, живущей на берегу Южного озера, удостоился чести спасти царя, и даже более того — спасти Черную Землю от вторжения проклятых захватчиков-пастухов!

Разве мог он знать, какое горе ждет его дома!

На пороге он увидел служанку Исет — сжавшись в комок, она плакала навзрыд. Не спросив ее ни о чем, Хети бросился в дом. Он метался по комнатам и звал Исет и Амени, но тщетно — ни жены, ни сына в доме он не нашел. Только в комнате, где обычно собиралась вся семья, на полу алело пятно крови. Тогда он вернулся к служанке, стал трясти ее за плечи и умолять объяснить, что произошло в его отсутствие. Страшная правда открылась ему в ее речах, прерываемых рыданиями. Вот что узнал он о драме, разрушившей его семейное счастье.

С момента его ухода не прошло много времени, как в дом вошли четверо мужчин. Один из них был служанке знаком — это был Мермеша, человек, которого Хети приютил в своем доме по возвращении из Авариса. Оказалось, что именно Мермеша привел сюда троих других мужчин — Зераха, отца Исет, и ее братьев Нахаша и Хануна. О нет, сначала они ничем не показали, что вынашивают преступные замыслы! Зерах заговорил с Исет по-египетски после того, как она отказалась слушать его речь на языке ааму. Поэтому-то служанка, которая ни на шаг не отходила от госпожи, поняла, кто эти люди и чего они хотят. Они приказали Исет взять сына и следовать за ними по доброй воле, не принуждая их прибегнуть к насилию. Зерах сказал, что по возвращении в Аварис ее отдадут в жены человеку, которому она была обещана. Брак с египтянином он считал недействительным и заявил, что ей еще надо поблагодарить его за то, что он, проявив великодушие, не приказал ее убить, поскольку, отдавшись египтянину, она обесчестила себя и свою семью. Исет сказала на это, что предпочитает смерть и ни за что не вернется в Аварис. Она кричала в надежде, что кто-нибудь услышит и придет ей на помощь, но дома соседей находились слишком далеко, поэтому ее крики никто не услышал. Она оскорбляла пришедших и призывала на их головы проклятия богов Египта.