Хизер Грэм - Повелитель волков

— Ты все еще не доверяешь, король? — устало спросил Мергвин, — после стольких-то лет? Олаф улыбнулся.

— Ты предсказывал Лейву долгую счастливую жизнь и мудрое правление. Ты обещал Эрику неприятности, когда он только родился. А теперь… что ты скажешь о Конаре?

— Ну, я не знаю, а чего бы тебе хотелось, Олаф Норвежский? Чтобы я заколол ягненка и обратился к древним богам? Однако мне нравится этот мальчик, наполовину ирландец, наполовину норвежец. Но сейчас я вижу в нем норвежца. Закрой глаза, великий король. И представь себе его мужчиной!

Олаф не смог бы точно сказать — закрывал ли он в действительности глаза. Но на секунду он был уверен, что видит своего сына мужчиной, — прямого, стройного, златовласого, мускулистого и чрезвычайно уверенного в себе воина.

— Да, великий король, этот сын будет морским путешественником, — степенно пророчествовал Мергвин. — Он будет весьма могучим и могущественным. И поплывет он…

— Куда? — спросил король.

Мергвин сосредоточенно нахмурил брови. — Его путь будет лежать на юг, через пролив. И именно там он найдет то, чего жаждал…

— А потом? — требовательно спросил Олаф.

— Потом он будет сражаться, чтобы сохранить это. И… вот, вот и она! Это будет непросто… великое варварское нашествие… все закончится грандиозной битвой…

— Она? Мергвин, кто это она?

Мергвин пожал плечами, продолжая разглядывать высокого мальчишку, не отрывавшего взгляда от моря.

Мергвин снял с плеча суму и весело взглянул на короля. — Вспомни, мой повелитель, что я, так же как и твой сын — гибрид норвежца и ирландца. Поэтому никаких жертвенных ягнят не будет, нет! Это было бы неверно. Для отпрыска викинга надо бросить камни викинга!

Викинг! Именно в этот момент, прикрыв глаза, Олаф неожиданно понял, что его сын действительно будет викингом, пересечет пролив, будет странствовать по дальним землям.

И там встретит свою спутницу — и для битвы и для брака, и им не раз будет грозить смертельная опасность…

Он хотел бы мирной жизни для своих сыновей. Но в этом мире нет мира.

Он взглянул на мальчика и как бы увидел в нем себя самого — молодого вспыльчивого Олафа.

Мергвин внезапно остановился, встряхнул сумой и из нее на землю высыпались маленькие деревянные руны[3].

В небе опять сверкнула молния. Ветер с диким хохотом проносился над дерзкими гребешками волн.

— Да, действительно, подобно отцу, его будут звать Повелитель Волков! — выговорил, наконец, Мергвин.

Олаф пристально посмотрел сначала на старика, потом на руны, аккуратно разложенные на земле.

Мергвин усмехнулся. — И молния подтверждает это!

Олаф задумчиво молчал, скрестив руки на груди. — Ладно, скажи тогда, старец, что там еще? Где он будет плавать? Где он будет править? Что это за женщина, в конце концов?!

— Терпение, милорд, терпение! — посоветовал Мергвин, ухмыляясь. Нахмурившись, он оглядел сначала короля, потом его сына.

— Дай мне рассмотреть камни, Норвежский Волк, дай мне их разглядеть!.. Путь викинга, принца-викинга…

— А женщина? — требовательно спросил Волк.

— Ага, и женщина! — согласился Мергвин. — Очень, между прочим, красивая…

— И как я понимаю, она, вероятно, из тех существ, что доставляют кучу хлопот?

— О, просто сущий дьявол! — подтвердил Мергвин. Но тут он замер в неподвижности, и усмешка сползла с его лица. — Да, великий король, ты прав, как никогда — хлопот с ней действительно не оберешься. Тысячи врагов, буря, и, чтобы выжить, им необходимо преодолеть…

— Преодолеть — что?

Мергвин поскреб бороду.

— Себя, я думаю.

— Читай дальше, — приказал король. И в тот день на берегу моря среди обветренных скал им было предсказано…

Весна, 885 от Р. X.

Берег Франции

— Мелисанда! Мелисанда! Его корабли уже здесь!

Эти слова заставили Мелисанду, находившуюся до того в суетливом волнении, застыть посреди комнаты со смешанными чувствами страха и отвращения.

Нет, она и мысли такой не допускала, что он все же приплывет!

Однако предостерегающий крик Мари де Тресси с дозорной площадки уже не оставлял никакой надежды на лучшее.

Мельком взглянув на обеспокоенную Мари, она натянула тонкую изящную тунику, почти бегом выскочила из башни сквозь высокую арку и быстрым шагом направилась к галерее на крепостной стене, с которой можно было увидеть море.

Да, он пришел.

Господи, в первый раз все было точно так же. Однако ж он обладает удивительной особенностью каждый раз заставать ее врасплох. Неужто так будет вечно? И сможет ли она когда-нибудь понять, для чего он приходит, — на помощь ей или же на погибель?

За чем он пришел сегодня, это, конечно, понятно. Он пришел за тем, что считает своим по праву.

Ее вдруг бросило в жар, потом начало знобить. Мелисанда коснулась рукой горящих щек. Рука была ледяная.

Боже, он пришел, пришел. Ее начало мелко трясти. Кажется, что она его сто лет не видела… Как будто ей мало хлопот с этой чертовой сотней данов под предводительством этою чертового Жоффрея! А теперь еще и он! Его не было так долго, наверное, он уже много забыл.

А может, он помнит…

О Боже, как все это смешно! Она боится встречи с ним больше, чем нового нашествия датчан!

Боится…

Да, разумеется, она боится этой встречи, смертельно боится. После всего, что она натворила.

Несомненно, что именно этим и объясняется его неожиданный визит.

Господи, его корабли уже у самого берега. Вон он, этот проклятый викинг. Она его видит. Он управляет впереди идущим кораблем, украшенным драконьей рожей. Все как и тогда, давным-давно…

Плащ, скрепленный кельтской пряжкой, полощется на свежем морском ветру. Руки скрещены на груди. Развевающиеся волосы отливают золотом.

Пока что она еще не видит его глаз, но это ей и незачем. Ей вполне хватило времени в прошлый раз, чтобы запомнить их навсегда.

— Итак, он все-таки прибыл!

Рагвальд стоял рядом с ней, седой как лунь и высохший как вобла. Он погрозил ей пальцем.

— Миледи, вы не можете отказаться от договора с этим человеком.

— Это не я договаривалась с ним, а вы.

— Я выторговал наши жизни, — с чувством собственного достоинства произнес Рагвальд. — И слава Богу! Мне кажется, именно сейчас нам может опять понадобиться такой человек.

— Вы… — начала Мелисанда, собираясь серьезно растолковать ему, что, в конце концов, все же она здесь графиня, а он — только советник. Но не закончила: внизу у городских ворот готовились к битве.

Странно, как иногда все повторяется! Странно, что день облачный, что солнце скрылось и надвигается буря.

Странно, что он в такую непогоду все же собирается пристать к берегу.

— Интересно, чем это обернется? — размышлял вслух Рагвальд. — Нападет ли он на нас, решит еще раз рискнуть? Тогда будут викинги против викингов. Норвежцы против датчан.

«Ну, почему вокруг столько беззакония?» — горестно подумала Мелисанда. Как она любила слушать в детстве рассказы отца о дворе Карла Великого, где процветали мир, искусства и науки.

Но Карл Великий правил лет сто назад, — с тех пор уже все успело десять раз перемениться.

Теперь королем Парижа был Карл Жирный, но жил он где-то в Италии, и датчане спокойно грабили побережье.

Враги Мелисанды объединились с этими проклятыми датчанами, пытаясь завоевать ее владения, которые принадлежали ей по праву.

Но она уже научилась держать себя в руках. С того далекого дня, когда погиб ее отец, она научилась сдерживать слезы, видя, как люди умирают в битве. Она уже не дрожала перед ужасами войны, и самое главное, — она выучилась не отступать. Ведь она осталась единственной наследницей своего отца, и положение обязывало ее стать образцовой правительницей.

Вряд ли он догадывался о произошедших в ней переменах. Многое произошло с тех пор. Быть может, он теперь решит, что она заслуживает смерти. Она почти чувствовала его мощные сильные руки на своей шее… От этой мысли ее опять обдало жаром. Ох, ну почему, почему! Она ведь обещала себе не показывать этому человеку свои слабости, никогда не признаваться ему ни в чем, не давать заглянуть в душу, в мысли. Он не должен узнать, что мысли о нем заполняют всю ее жизнь.

Ей ничем нельзя себя выдавать, особенно сейчас! Она не может позволить себе быть собой.

Бояться его и его прикосновений. Думать об этом, желать этого, стремиться к этому, противиться этому. Ненавидеть его, любить его, презирать его и желать его…

Внезапно она увидела, что ее людей заманивают в ловушку. С галереи было очень легко наблюдать за перипетиями сражения, видеть то, чего не видели они.

— Господи, помоги нам! — воскликнула Мелисанда. — Господи, пусть кто-нибудь придет к нам на помощь! Я должна бежать туда, Рагвальд. Ты видишь, что они делают!

Рагвальд схватил ее за руку.

— Не ходи! Дай этим викингам самим разобраться!

Мелисанда вырвалась из его рук. Сначала она рассердилась, но потом почувствовала благодарность.

Рагвальд предан ей. В эти смутные времена чья-либо преданность — большая редкость.

— И все-таки я напоминаю вам, мой дорогой советник, что графиня — я. Я — наследница этих земель. Вы правы только в одном — пусть эти викинги передерутся друг с другом. Но я должна вывести наш отряд из ловушки, в которую его сейчас заманивают.

— Подожди, — окликнул ее Рагвальд, — видишь, корабли причаливают.

— Я не могу ждать, — она потащила его к углу галереи, указывая пальцем вниз. Ее отец выстроил настоящий укрепленный замок. В нынешнем веке в связи с участившимися набегами викингов его преимущества оказались очевидными. Есть много прекрасных примеров того, как должна быть выстроена крепость. Они располагаются на холме или на скале прямо на берегу, защищенные каменными стенами. Многие замки и крепости строились из дерева, но ее отец предпочел каменные укрепления. Камень нельзя поджечь. И за высокими стенами можно чувствовать себя в безопасности. Внутри замка есть большой двор, загоны для скота, кухни, кладовые, комнаты для жилья, залы. Справа и слева крепость окружали скалы, нависающие над морем и поросшие лесом. С галереи можно было наблюдать за морем. Такое удачное расположение позволяло устоять даже при небольшом гарнизоне. И сейчас Мелисанда видела все происходящее внизу, как на ладони.