Ох, уж эти глаза! Огромные, темно-синие со странным фиолетовым оттенком, вызывающие и очень, очень красивые. Бренна права. Девчонка будет неотразима. Она уже и сейчас просто ходячее искушение. И найдется достаточно мужчин, которые будут не прочь жениться — или даже и не жениться — на красивой юной девушке.

Его бросило в жар. Как все странно. Он приехал сюда, как гость, не помышляя приобретать собственность или жену. Разве только обсудить какие-то возможности на будущее. А теперь он неожиданно приобрел в собственность здешние владения.

И эту девочку.

И хотя ему самому она, как жена, сейчас не нужна, но он не может и мысли допустить, чтобы она оказалась связана с кем-то другим. Сколько хлопот с этими взрослеющими красивыми девицами! Да, никогда в жизни у него не было таких проблем. Прямо немыслимая головная боль!

Бренна наклонилась к нему.

— Вы можете оставить в крепости половину наших людей. Но ее здесь оставлять одну вас никак нельзя. Идет война, окрестности подвергаются постоянным набегам. Крепость могут вновь осадить. Если захватят Мелисанду, вы хоть теперь и являетесь по брачному контракту здешним владельцем, ваши права могут оспорить, так как она является наследницей графа.

Приблизившись легкой, бесшумной походкой, Мелисанда остановилась прямо перед Конаром, как бы не замечая присутствующих тут Свена и Бренну. Однако в ее мимолетном взгляде, брошенном на Бренну, ощущалась враждебность.

— Вы не имеете права спать на постели моего отца, — заявила она с твердостью, хотя в голосе ее все-таки слышалось скрытое раздражение.

— В самом деле, миледи? — пробормотал Конар.

На ней были розовато-лиловая блуза и поверх темно-лиловая туника. Сочетание этих цветов подчеркивало выразительность ее глаз.

— Его тело еще не остыло! — осуждающе сказала она.

Он встал, взбешенный тем, что она позволяет себе такой тон в присутствии других.

— То, что я спал в постели вашего отца, ни в случае не означает моего неуважения к нему, это просто результат моей крайней усталости. Позвольте вам напомнить, миледи, что я не только не осаждал и не покушался на ваш замок, но напротив — многие мои люди полегли, защищая его и честь вашего отца. Кроме того, я должен вам сказать, что если в будущем вам захочется обсуждать вещи такого рода, то вам следует это делать в приватном порядке.

— В таком случае, милорд викинг, я попрошу вас не совершать больше поступков, о которых было бы стыдно говорить при всех.

Это было уже слишком. Конар крепко схватил девчонку за руку.

— Конар! — попыталась вмешаться Бренна.

— Сядь, Бренна, сделай милость!

В наступившей вдруг тишине Бренна опустилась в кресло.

Мелисанда молча пыталась освободиться от его рук. Конар сказал, обращаясь к Свену и Бренне:

— Надеюсь, вы извините нас, но мы с моей невестой должны потолковать наедине.

— Я ни о чем не желаю с вами говорить… — начала Мелисанда, но он резко оборвал ее.

— Зато я очень многое хочу вам сказать.

— Я не…

— Нет!

Мелисанда вне себя от гнева бросилась на него, стараясь оцарапать. Он любезно улыбнулся Бренне и Свену и, не обращая внимания на отчаянное сопротивление Мелисанды, спокойно перекинул ее через плечо и вышел из зала.

Лучше покончить с этим сразу.

Он поднялся с нею наверх в спальню, сел на кровать и положил ее себе на колени лицом вниз.

По правде говоря, Конар и сам не знал в точности, как собирается ее проучить. Нет, он не хотел быть с ней жестоким, так как видел вчера ее в церкви у тела отца и понимал, что она глубоко потрясена его смертью. Но каким бы ни было ее потрясение, он все же не был намерен терпеть и дальше такое поведение!

Он собирался объяснить ей это и уже открыл было рот, чтобы начать, но вместо задуманных слов у него вырвался внезапный крик. Это Мелисанда изо всех сил укусила его за колено.

— Чертовка! — вскричал он, и все его благоразумные намерения испарились в тот же миг. Нет, он действительно не собирался этого делать. Это была ее ошибка. Он с чувством шлепнул ее по заду разок-другой и поставил на ноги перед собой. Глаза ее были полны слез, но вовсе не от раскаяния. Она рыдала от ярости.

— Как ты посмел! Как ты смеешь!

— И еще посмею, миледи, если вы немедленно не успокоитесь!

— Милорд!

В дверях стоял подоспевший Рагвальд. Он вбежал в спальню, бросился к Мелисанде и обнял ее за плечи.

— Она не хотела вас обидеть… — начал он.

— Хотела! Хотела! — всхлипывала Мелисанда.

Конар скрестил руки на груди. Господи, что здесь происходит? Казалось бы, такая простая вещь. Он женился на ребенке, девочке с невинным взором. К тому же еще слишком красивой и своенравной. Дурацкая ситуация. Ему бы вообще не следовало с ней возиться, а надо было пойти посмотреть, начали ли там ремонтировать стены и как расставлены часовые. Вместо этого он стоит здесь и, честно говоря, боится повернуться спиной к этому нежному созданию, чьи фиолетовые глазки смотрят на него с такой ненавистью.

«И это моя жена, — подумалось ему. — Это же просто смешно». Он не должен спорить здесь с ней, его дело — отдавать приказы, и они должны выполняться немедленно.

— Рагвальд, она невменяема! Она невменяема в свое! ярости! Лучше оставь ее со мной наедине, я научу ее уму-разуму!

— Милорд! Умоляю вас, проявите снисходительность, подумайте, что ей пришлось пережить! Пожалейте ее!

— Мне не нужна его жалость! Пусть он убирается из моего замка! Прочь! Это спальня моего отца! И это мое наследство!

Конар был взбешен. Несмотря на слабое сопротивление Рагвальда, он схватил девчонку, приподнял ее над землей так, что ее глаза оказались вровень с его яростным взглядом.

— А теперь — замок — мой! вы поняли меня, графинюшка? Мой. А теперь, астролог, уведи это нежное и деликатное создание отсюда, пока я сам не связал ей руки и ноги и не оттащил в ее личные покои, чтобы она там немного пришла в себя.

Мелисанда, не взирая на свое беспомощное положение, не желала отступать.

— Моя комната — здесь! Это покои моего отца, и они теперь — мои!

Нет, она доведет его! Он уже почти готов действительно связать ее и, заткнув рот кляпом, вышвырнуть отсюда. Однако что-то в ней все же тронуло его. Промелькнувшее в ее глазах выражение боли дало ему понять, что она сейчас сражается собственно не с ним, а со своим горем. Ведь она очень любила отца. И вчера потеряла его. А теперь увидела здесь Конара, занявшего его место. Как бы она ни сердила Конара, он все же уважал ее отчаянную смелость. Это ее безрассудство — просто детская дурость. Особенно то, что она вчера вытворила с Джеральдом.

Конар крепко и со смаком выругался вслух, не щадя ее невинных ушей. Потом поставил ее на ноги и резко подтолкнул к Рагвальду.

— Все, забирай ее. И я предупреждаю тебя, астролог, вбей в ее башку хоть немного здравомыслия, потому что я уже устал с ней возиться!

Он резко повернулся и вышел из комнаты, все еще раздраженный. Внизу в главном зале собрались важные чины из крепости. Там были Филипп, капитан замковой гвардии и Гастон, бывшая правая рука графа, старый и мудрый главный советник. На столе был разложен подробный план крепости. Конар вновь удивился и порадовался тому, с какой тщательностью были продуманы все детали здешней фортификации. «Она может выдержать любую осаду», — подумал он. Башни расположены так, что никто не сможет подобраться к замку незамеченным, ни с какой стороны. Единственным уязвимым моментом может оказаться крепость стен. Или предательство, подобное тому, что сотворил вчера Джеральд.

— Потрясающий замок! — пробормотал рядом с ним Свен.

Конар поднял взгляд. Филипп с гордостью утвердительно кивнул. Конар отметил про себя, что Филипп производит впечатление надежного и знающего человека, смелого командира. На него и надо оставить крепость, придав ему в помощь кого-нибудь из своих для большего авторитета, но оставив бразды правления в его умелых руках. Гастон тоже явно заслуживает доверия, и к тому же они, конечно, знают этот замок, как свои пять пальцев.

— Свен, — сказал Конар, — изучите внимательно этот план. Обсудите необходимые перестройки с Гастоном и Филиппом и затем доложите мне. Все, что надо здесь сделать, мы должны сделать быстро. Я не могу надолго задерживаться, так как обещал прийти на помощь своему отцу.

Свен кивнул. Бренна присоединилась к мужчинам, и вскоре Конар остался в одиночестве за столом с разложенным на нем планом.

Через несколько секунд он почувствовал, как потянуло сквозняком, и оторвал взгляд от карты. Это была Мелисанда. Она стояла в прихожей главного зала, явно не собираясь приближаться к нему. Он стиснул зубы. Как он не услышал ее шагов по лестнице?

— Я бы ни в коем случае не стала вас отрывать, когда вы любуетесь вашими новыми угодьями, но… — Она помедлила. — Пришел отец Мэтью и спросил, когда можно начать заупокойную мессу по отцу. Я ответила, что сейчас — самое лучшее время. Я иду в часовню.

Он несколько раз сжал и разжал кулаки. Почему так хочется ее придушить?

— Миледи, вы пойдете тогда, когда я разрешу.

— Это похороны моего отца.

— Ваш долг теперь — слушаться меня.

— Вы не имеете права запретить нам совершить христианский обряд.

— Я и не собирался запрещать… — Он оборвал себя на полуслове. Она опять втягивает его в спор. Что за детские игры!

Конар поднялся. Ну что ж, этого она не добьется.

Внезапно он отвесил Мелисанде низкий поклон и вежливо проговорил:

— Вы желаете, графиня, идти на похороны отца? Хорошо, сейчас мы идем.

Он пересек комнату, направляясь к ней. При его приближении она резко отпрянула, но он успел ухватить ее за кончик взметнувшейся пряди волос и притянуть к себе.

— Вы так торопитесь? Предупредили ли вы ближайших друзей вашего отца о начале мессы?

— Рагвальд пошел предупредить всех в замке.

— Отлично. В таком случае мы идем.