Энн Стюарт - Повелитель тьмы

— Увы, милорд, — сокрушенно согласился Томас, опуская голову. — Постараюсь исправиться.

— А я постараюсь подыскать кого-нибудь на твое место, — хмуро ответил Ричард. — Того, кому можно больше доверять, чем тебе. А пока не спускай с нее глаз и не давай ей ни с кем разговаривать, ты понял? Иначе я прикажу поджарить себе на ужин твои потроха.

— Слушаюсь, милорд, — все так же покорно ответил Томас.

— А теперь забери ее отсюда, — приказал Ричард и грузно повалился на кровать. — И прикажи принести вина, мне просто необходимо сейчас выпить. Или ты убил моего слугу, кровожадная тварь?

— Я только… оглушил его слегка, милорд.

Томас подал Клер руку, и она после секундного колебания приняла ее.

Клер не знала, насколько она может доверять сэру Томасу, но выбора у нее не было. Вернее, был, но настолько ужасный, что она и думать не хотела о том, что может вновь остаться наедине с Ричардом. Брат, сидя на кровати, продолжал следить за сестрой налитыми кровью глазами, и Клер вдруг почудилось, что она снова слышит зловонное дыхание Ричарда.

И все же Клер получила хорошее воспитание в монастыре и потому не могла позволить себе грубость при расставании. Ведь она, в конце концов, благородная леди, а не базарная торговка!

— Да пребудет на вас благословение господне, брат мой, — вежливо проговорила Клер, стоя у раскрытой двери, и прибавила при этом про себя:

«Что б ты в аду сгорел, скотина!»

Она так сильно впилась пальцами в руку Томаса, что ему стало больно, но он решил потерпеть.

Они прошли мимо неподвижного тела стражника, лежавшего возле стены. Клер, казалось, даже не заметила его. Взгляд у нее был мутным и остановившимся. Такой застывший взгляд Томасу доводилось видеть только у женщин, потерявших на войне все — мужей, детей, дом, и на долю которых выпало больше переживаний, чем может вынести простой человек. Оторвавшись от неподвижных голубых глаз Клер, Томас увидел багровые следы пальцев Ричарда, оставшиеся на ее нежной коже.

«Но сам-то лорд Ричард выглядит куда хуже, — со злорадным удовлетворением подумал Томас. — У него вся щека располосована. Интересно, как он станет объяснять это леди Хедвиге!»

Надо сказать, что леди Хедвига была единственным человеком на свете, которого лорд Ричард по-настоящему боялся.

Лицо Клер было неподвижным, лишенным какого-либо выражения. Губы ее припухли, волосы растрепались, и сэр Томас еще раз поблагодарил небеса за то, что успел прийти вовремя.

Теперь нужно ждать, что в ответ предпримет сам лорд Ричард, а ждать от такого человека, как он, можно чего угодно.

В одиночку Томас не сумел бы освободить Клер.

Ему помог брат Джером и, что удивительно, Саймои Наваррский со своим немым слугой.

«Странно, — подумал Томас. — Насколько мне известно, лорд Саймон всегда делает только то, что выгодно ему самому».

Возможно, вмешалась старшая сестра леди Клер, но навряд ли Грендель стал бы слушать женщину, пусть и свою будущую жену. Зачем он поставил на карту свое будущее при дворе Честного Ричарда? Ведь стоит только Томасу проболтаться о том, кто его предупредил, и черному магу придет конец.

Томас по-прежнему не был склонен верить Саймону Наваррскому, но помощь его принял с благодарностью.

Клер шла рядом с Томасом, словно деревянная кукла. Они спускались по лестнице к подножию восточной башни замка. Там, внизу, они свернули в лабиринт тускло освещенных узких коридоров, и здесь Клер впервые заговорила со своим спутником:

— Вы не оставите меня одну на несколько минут, сэр Томас?

Голос ее звучал слабо, приглушенно.

— Но это небезопасно…

— Мой брат не станет нас преследовать. Ему сейчас есть над чем подумать. Кроме того, я не прошу вас уйти — всего лишь пройти немного вперед. Я скоро догоню вас.

«Очевидно, ей нужно поправить что-то в своем туалете», — подумал Томас.

— Я буду ждать вас за следующим поворотом, — кивнул он наконец.

Оставшись один, Томас прислушался — не раздадутся ли торопливые женские шаги? Он вполне допускал, что Клер может в ее нынешнем состоянии броситься назад, чтобы попытаться немедленно свести счеты с Ричардом. Она и раньше, насколько мог заметить Томас, мечтала об этом. Однако в коридоре все было тихо, и если из полумрака и доносился какой-то странный звук, то понять, в чем дело, Томас не мог при всем желании.

Но он умел бесшумно двигаться — так, как должен двигаться настоящий воин, и неслышно подкрался ближе в своих легких, сделанных из мягкой кожи сапогах и увидел леди Клер. Она сидела на ступенях. Те странные звуки, которые он только что слышал, вырывались из ее рта, зажатого кулаком. Плечи Клер тряслись от рыданий, и слезы градом катились у нее по щекам.

Сначала Томас хотел вернуться на свое место — так же беззвучно, как и подошел. Сказать по правде, он терпеть не мог женских слез и не умел успокаивать плачущих женщин.

Но уйти он не смог. Как же оставить в одиночестве эту плачущую хрупкую девушку? Такую красивую. И такую несчастную. Он осторожно подошел ближе. Клер по-прежнему не замечала его. Томас опустился перед нею на колени, потом заставил Клер подняться и прижал ее к своей груди. Ноги Клер дрожали и подгибались, но Томас крепко держал ее в своих объятиях.

Она зарыдала громче, безутешнее. Лицо плачущей Клер стало совсем некрасивым, почти уродливым, но Томас не видел, не замечал этого. Он нежно погладил плачущую девушку по голове, стер ладонью слезы с ее щек и что-то негромко прошептал ей на ухо. Леди Клер, разрыдавшись в голос, положила голову на его широкую надежную грудь.

Понемногу рыдания Клер утихли, теперь она лишь изредка всхлипывала и вздрагивала всем телом. Увидев, что она успокоилась, сэр Томас отпустил ее и отступил на шаг назад. Клер торопливо схватила его за руку.

Прекрасные зеленые глаза Клер покраснели и припухли от слез, но она быстро приходила в себя и к ней вернулись гнев и огонь.

— Я хочу, чтобы вы поцеловали меня, — неожиданно прошептала она.

Томас не поверил своим ушам.

— Что? — глупо переспросил он.

— Я хочу, чтобы вы поцеловали меня, — повторила Клер. — Мне необходимо, чтобы вы меня поцеловали. Неважно, что вы женаты. Можете считать меня глупой и взбалмошной. Меня не волнует то, что поцелуй может причинить зло вашей бессмертной душе. Я хочу, чтобы вы поцеловали меня. Тогда я смогу забыть про ЕГО поцелуй.

— Это не причинит зла моей бессмертной душе, — ответил Томас, наклонил голову и мягко поцеловал Клер в губы.

— Нет, — сказала она, — не так. Я хочу, чтобы вы поцеловали меня так же, как он.

Она раскрыла губы и обвила руками шею Томаса.

Как давно он не целовал женщин! Гвинет? Но она не любила целоваться — по крайней мере, с ним, с Томасом. А уж после того, как она бросила его…

И вот теперь эта хрупкая девушка, на которую Томас боялся даже лишний раз взглянуть, сама открыла ему свои губы, прильнула к его груди — тут и святой не выдержал бы!

А Томас де Реймер отнюдь не был святым.

Он положил ладонь на затылок Клер и поцеловал ее со всей нежностью и страстью своего сердца. Поцелуй был медленным, долгим. Клер сильнее прижалась к Томасу — так, что теперь он чувствовал своей грудью ее упругую маленькую грудь.

Он давно успел забыть, какое это чудо — женщина. А может быть, ему и забывать было нечего и первым чудом, первой настоящей женщиной в его жизни стала Клер из Соммерседжа. Во всяком случае, именно так казалось сейчас Томасу.

Он нежно запустил пальцы в ее пышные волосы и еще сильнее, еще нежнее прильнул к губам Клер. Наверное, поцелуй их был грешен, но время для покаяния наступит позже.

Оба уже задыхались, но так не хотелось отрываться друг от друга.

Наконец Томас отпрянул и сказал виноватым, охрипшим голосом:

— Прошу простить меня, миледи. Клянусь, что больше никогда не посмею прикоснуться к вам…

— Я обязательно заставлю вас сделать это, — тихим голосом перебила его Клер

Томас боялся поднять глаза — это он-то, привыкший смотреть в лицо любой опасности, даже самой смерти!

— Нет, — покачал он головой. — Вы были расстроены и не отдавали себе отчета в своих действиях. Можно сказать, что я воспользовался вашей слабостью.

— Да прекратите же! — воскликнула Клер. Теперь ее голос звучал уверенно и громко. Томас пересилил себя, поднял глаза и обомлел. Лицо Клер сияло, на щеках ее появился румянец, глаза весело блестели. Пять минут тому назад она выглядела убитой, теперь — счастливой.

— Это скорее я воспользовалась вашей добротой, — сказала Клер, — и готова просить у вас прощения.

— Я не имею больше права находиться рядом с вами, — сказал Томас, — и постараюсь найти кого-нибудь, кто будет охранять вас лучше, чем я.

— Нет! — испуганно закричала Клер. — Не делайте этого! Я знаю, что только вы один можете уберечь меня от Ричарда. И вы сами это прекрасно знаете.

Разумеется, Томас знал это. Выбор у него был небогат. Если он останется при леди Клер, его душе будет угрожать смертельная опасность. Ведь искушение будет становиться все сильнее день ото дня, и, как бы он ни сдерживал свои чувства, они все равно рано или поздно прорвутся наружу. Леди Клер из Соммерседжа была для него желаннее любой другой женщины на свете, и такой сильной любви Томас не испытывал еще ни к кому, возможно, даже к самому господу богу.

Если же он покинет Клер, она окажется во власти лорда Ричарда. А самого Томаса проклянут небеса за то, что он изменил своей клятве и не спас от гибели слабую девушку.

Впрочем, в эту минуту Клер не выглядела такой уж слабой, скорее напротив — уверенной в себе. И Томасу вдруг безумно захотелось еще раз поцеловать ее.

— Этого больше не повторится, — севшим голосом сказал он. — Никогда.

Клер скромно опустила глаза — так, словно соглашалась со словами Томаса. А может быть, совсем наоборот.