Когда глаза Каро закрылись, Изабелла с сожалением покачала головой:

– Ну вот, растрещалась как сорока, а ты совершенно измотана. Оставляю тебя отдохнуть.

Каро даже не ответила. Еще немного, и она уснет прямо в воде!

У нее едва хватило сил вытереться и лечь. Волосы так и не успели высохнуть.

Проснувшись поздней ночью, она обнаружила, что Изабелла оставила ей поднос с хлебом, сыром и фруктовым соком. Каро жадно съела все до последней крошки и снова заснула. А когда пробудилась, в иллюминатор уже заглядывало солнце. Каро оделась и отправилась навестить пациента. В маленькую каюту уже набились «хранители», включая Макса. Шум стоял невероятный. Все дружно смеялись над шуточками Торна. Ее глаза сразу же нашли Макса. Взгляды их на мгновение встретились, но Каро тут же взяла себя в руки и выгнала всех, чтобы без помех перевязать рану Райдера.

Она с радостью отметила, что следов воспаления нет, и больной скоро встанет на ноги. Жар спал после ночи спокойного сна, и он, побритый и умытый, выглядел настоящим красавцем. Но при этом уже не находил себе места, и неудивительно: для такого энергичного человека неподвижность была смерти подобна.

Поддавшись на уговоры, она разрешила Райдеру подняться на палубу при условии, что там для него расстелют тюфяк. Но приказала держать ногу в покое, пока они не доберутся до Кирены.

Закончив все дела, Каро прокралась в свою каюту и легла. Только к концу дня она нашла в себе силы встать и по приглашению капитана вышла на палубу.

Все собрались вокруг Райдера, разлегшегося на тюфяке среди подушек с видом восточного владыки, и праздновали успех большими бокалами мадеры. После нескольких тостов за победу Изабелла произнесла прочувствованную речь, в которой благодарила за спасение дорогих друзей и мистера Лейтона.

Каро молча слушала, подмечая, что Макс наблюдает за ней с тем же сдержанно-задумчивым выражением, как в первые дни их путешествия, словно он усилием воли подавлял все эмоции.

Она с трудом оторвала от него взгляд, ибо ее одолевало то же смятение. И все те же вопросы. Каким Макс видит их будущее? Вряд ли после всех опасностей, пережитых им за последние дни, он захочет вступить в орден.

Она облегченно вздохнула, когда Изабелла взяла ее под руку и повела к поручню.

Золотисто-красные лучи заходящего солнца косо ложились на воду, превращая поверхность Средиземного моря в сверкающую медь. Просто дух захватывало от такой красоты, словно символизировавшей жизнь, надежду и бесконечную свободу.

Изабелла глубоко вздохнула, наслаждаясь прекрасным видом, и неожиданно вздрогнула.

– Знаю-знаю, – неожиданно пробормотала она хриплым от слез голосом, – я обещала не надоедать тебе своей благодарностью, но этот пейзаж так живо напоминает мне, что я могла потерять. Очень боялась, что никогда не увижу море и тех, кого так сильно люблю.

Каро обняла подругу за талию.

– Все кончено, Белла. Попытайся выбросить все это из головы. Ты снова с нами, среди друзей, и это самое главное.

Сглотнув слезы, Изабелла ответила ей слабой улыбкой. Прошло несколько минут, прежде чем она окончательно успокоилась.

– Знаешь, твой мистер Лейтон немало тревожился за тебя, пока мы вас ждали.

Каро, поколебавшись, кивнула:

– Это меня не удивляет. Макс всегда берет на себя ответственность за тех, кто ему небезразличен.

– Смотрю, ты весьма ему небезразлична.

Каро, отвернувшись, смотрела на сверкающее море. Она и без Изабеллы знала, что дорога Максу. Вопрос в том, насколько. Достаточно ли, чтобы остаться на Кирене после того, как они спасли Изабеллу? Чтобы стать членом ордена? Чтобы понять: это ее призвание?

Каро отчаянно пыталась не думать о будущем. В последние дни она была слишком измучена, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме необходимости выжить. И разумеется, дело «хранителей» куда важнее ее личных чувств. Но сейчас, вместо того чтобы радоваться успеху их миссии, она не могла оправиться от уныния и тоски, зная, что скоро их роман с Максом придет к концу. Он выполнил свое обещание, спас ее подругу, и теперь у него больше нет причин оставаться на Кирене.

Может, поэтому он снова избегает ее? До сих пор он всего лишь коротко поздоровался с ней и больше не делал попытки подойти. И Каро не покидало ужасное подозрение, что он просто не мог выполнить ее желание и поэтому не хотел ее огорчать.

Макс был солдатом, закаленным в огне войны. И шрамов на его душе было столько, что любой мужчина подумает дважды, прежде чем посвятить себя жизни, где опасность встречается на каждом шагу, а исходом может быть смерть. Делу, где так легко можно потерять дорогих тебе людей.

«Ты весьма ему небезразлична».

Но правда ли это? Действительно ли Макс позволил себе влюбиться в нее, пусть даже против воли?

Может, именно это повлияет на его решение присоединиться к «хранителям»?

Во время их побега ее легко могли убить. Макс наверняка не захочет, чтобы она снова рисковала. Но предпочтет ли он разорвать их отношения и вернуться в Англию, чтобы не стать свидетелем ее возможной гибели?

Сердце Каро сжалось. Она-то знает, как глубоки ее чувства к Максу! И была так уверена, что из него выйдет идеальный «хранитель», ибо он, как немногие, наделен природной склонностью защищать и оберегать угнетенных и беззащитных. И если он решит не вступать в орден, она будет горько разочарована. Каро не решалась признаться даже себе, что будет в отчаянии, если он навсегда покинет Кирену и исчезнет из ее жизни.

Она судорожно вздохнула, чтобы избавиться от боли, рвущей сердце. Так или иначе, а нужно быть готовой к такому повороту событий. А пока что она была рада, что Макс ее избегает. Конечно, видеть его и не иметь права коснуться, не иметь возможности поговорить с глазу на глаз – это настоящее мучение. Но, честно говоря, она просто боится узнать, каким будет его решение.

Впрочем, может, ей лучше расспросить, каковы его намерения. Поговорить с ним сейчас, поскольку ожидание только продлит пытку. В любом случае она не успела как следует поблагодарить его за Изабеллу. Если бы не Макс, кто знает, чем бы все это кончилось!

Но Каро никак не могла заставить себя откровенно потолковать с Максом. Она опасалась, что не выдержит разочарования, и поэтому намеревалась как можно дольше оттягивать момент правды.

Каро вздрогнула, и Изабелла тотчас вошла в роль заботливой матери:

– Замерзла, дорогая?

По мере того как солнце погружалось в переливающееся всеми красками море, температура все понижалась. А соленый октябрьский ветер был достаточно прохладным, чтобы на коже выступили мурашки. Стараясь поскорее ускользнуть от проницательного взгляда подруги, она уцепилась за этот предлог.

– Немного. Простишь меня, если спущусь вниз за шалью?

– Конечно. И пожалуй, тебе стоить лечь в постель. Ты очень бледна.

Не вступая в дальнейшие разговоры, Каро спустилась в каюту и накинула шаль на плечи, но, вместо того чтобы вернуться наверх, бессильно опустилась на койку, не в силах решить, что делать и стоит ли пытаться разговорить Макса.

Тихий стук заставил ее резко вскинуть голову.

– Войдите, – откликнулась девушка, ожидая увидеть Изабеллу, и растерялась, когда на пороге возник Макс. Ее словно громом поразило. Такого она и представить не могла!

Он ступил в каюту и закрыл за собой дверь. Мощная фигура, казалось, заполнила все маленькое пространство. И от пристального взгляда синих глаз сердце замерло. Она не могла отвернуться, опустить голову.

– Ч-что ты хочешь? – запинаясь пробормотала она.

– А ты как думаешь?

Он стоял с таким видом, будто не мог на нее наглядеться. И не успела она опомниться, как он в два шага оказался рядом и обнял ее. Сотни эмоций плескались в его глазах: отчаяние, гнев, нежность, грусть противоборствовали в синих глубинах.

Макс продолжал молча смотреть на Каро, сжав челюсти, стараясь держать себя в руках. Наконец он выругался и нагнул голову, словно не в силах совладать с собой.

Его поцелуй был неистовым. Опаляющим. Его губы – жесткими, горячими и требовательными.

Все поплыло перед глазами Каро. Мыслей не было. Осталось только желание. Выпад его языка был таким глубоким, жадным и настойчивым, что она забыла все вопросы, всю неуверенность, все свои муки. Безумный голод, который она подавляла столько дней, вернулся со всей силой, возбуждение вытеснило летаргию. Она изнемогала от желания оказаться в его объятиях, почувствовать его жар и каким-то образом знала, что он испытывает те же самые чувства.

Она вцепилась в его волосы, пытаясь притянуть голову ближе. Но Макс и не думал подчиняться. Его язык врывался и гладил, руки легли на ее теплые груди. Соски немедленно набухли желанием, и она молча выгнулась, надавив на его ладони. И когда он оторвался от ее губ, тихо охнула. Он жадно припал губами к ее шее.

– Я был готов умереть, лишь бы снова ласкать тебя вот так, – выдохнул он, почти не отнимая губ от ее нежной кожи. – Коснуться еще раз. Сжимать в своих объятиях.

Она поняла. Ведь и с ней творилось то же самое. Ей была необходима его страсть. Необходима, чтобы отпраздновать сладость жизни, торжество победы над опасностью.

Его губы обжигали, хотя прохладный воздух врывался в иллюминатор и овевал ее ставшую чересчур чувствительной кожу. Поняв, что он раздевает ее, Каро пробормотала его имя и стала нетерпеливо дергать за лацканы сюртука, пытаясь поскорее помочь ему раздеться.

Шаль давно соскользнула на пол. Теперь он спустил с плеч сначала ее платье, потом лиф сорочки. Груди вырвались на свободу, моля о прикосновении его зубов и языка.

И когда его влажный рот припал к соску, Каро тихо застонала, извиваясь в жару. Словно повинуясь этому звуку, Макс стал подталкивать ее к койке, пока колени Каро не подогнулись. Ноги так ослабели, что она беспомощно опустилась на матрац.

Макс лег на нее, раздвинул ее бедра коленом и снова взял в плен ее губы, жадно упиваясь нектаром интимного поцелуя. Каро едва расслышала стук в дверь. И снова застонала, когда великолепные руки Макса стали терзать ее голые, изнывающие, жаждущие ласк соски…