– Ты помогла, ангел. Больше, чем представляешь. Та ночь в развалинах… – Он прерывисто вздохнул, но не отвел глаз. – Весь последний, мучительный год я жил только воспоминаниями о тебе. Если бы не ты, вряд ли я смог бы выжить.

Каро непонимающе уставилась на него широко раскрытыми глазами.

Макс грустно усмехнулся:

– Это правда. Ты дала мне силы идти в бой. И я нисколько не сомневаюсь, что вернулся живым только благодаря тебе.

Что же, может, отчасти она и смогла восстановить силу его духа. Макс попал в настоящий ад, а она, хоть и на короткое время, заставила его забыть всех демонов. Но все же трудно поверить, будто именно она спасла ему жизнь.

Однако он, похоже, ничуть не шутил.

– С той ночи я стал думать о тебе как о своем ангеле-хранителе.

Потрясенная его Откровениями, она молча смотрела на него, не зная, что и думать. В голове мелькали бессвязные обрывки мыслей.

Макс назвал ее ангелом-хранителем. Но не знал, что она и есть настоящий «хранитель». Все же его признание окончательно опрокинуло все ее защитные барьеры. Как соблазнительно слышать, что она так много значит для него! Что занимает столь важное место в его жизни!

И в этот момент под пристальным взглядом Макса желание вновь захлестнуло ее, такое внезапное и острое, что она испугалась. Однако сейчас его чувства были куда важнее ее собственных. Может, если удастся разговорить Макса, выслушать кошмар воспоминаний, его бремя станет легче.

Немного подумав, она тихо спросила:

– Это было так ужасно? То, что тебе пришлось вынести?

И по его лицу поняла, что попала в самую точку. Мириады эмоций сменились на его лице всего за несколько ударов сердца: отчаяние, одиночество, тоска и мука, от которой разрывалось сердце…

– Есть один кошмар, который постоянно преследует меня, – хрипло признался он.

– Какой кошмар?

– Мой лучший друг…

Он осекся и закрыл глаза. Невыносимо видеть его таким! Каро жаждала прогнать зловещие тени!

– Я хочу помочь, – повторила она.

Он стиснул кулаки, явно пытаясь взять себя в руки.

– Ты ничего не сможешь сделать. А что, если сможет?

Каро молча сидела, борясь с обуревавшими ее чувствами: желанием, сочувствием, отчаянной потребностью утешить его.

Потом медленно поднялась и подошла к нему, зная, что сделает все на свете, лишь бы прогнать мрак, застлавший его глаза. Протянув руку, она положила ладонь на пылавшую жаром щеку Макса.

– Каро… – резко предупредил он. Теперь он смотрел на нее с мольбой и отчаянным голодом, до боли сжимая ее плечи, и все же сдерживался из последних сил. Он боролся с собой.

Он разжал руки, скользнул ладонями по ее шее, затылку… пальцы почти грубо погрузились в шелковистые локоны. Глядя в ее запрокинутое, освещенное лунным светом лицо, Макс боролся с поистине дикарскими, примитивными инстинктами. Он страстно хотел и добивался одного – взять то, что предлагала Каро, и все же не доверял себе: сейчас он чересчур уязвим, чересчур открыт. Если он позволит своим губам изведать вкус ее рта, значит, не остановится, пока не войдет в ее лоно и не останется там до тех пор, пока они оба не достигнут экстаза. Он подхватит ее на руки, отнесет в каюту, где остаток ночи будет тешить свое плотское желание.

Макс стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Если капитуляция Каро – все, что ему нужно, значит, его ждет победа. Он распознал в ее глазах блеск желания, безошибочное стремление изведать его ласки. Она принадлежит ему, и он возьмет ее!

Но он хотел большего, чем простое обольщение. Большего, чем ее участие. Он хотел страсти, полной и беззаветной. Не только утешения, как в тот раз, когда она пыталась исцелить его.

И поэтому нечеловеческим усилием воли противился порыву взять ее прямо сейчас.

– Тебе пора идти, – сухо процедил он и схватил ее за плечи, чтобы оттолкнуть от себя.

Смущенная, Каро продолжала смотреть на него во все глаза. Макс поспешно отошел.

– Мне твое утешение ни к чему, милая, – хмуро пробормотал он. – Я в нем не нуждаюсь.

Про себя Каро подумала, что последнее утверждение весьма спорно, но промолчала, разрываемая одновременно злостью и унижением. Как он мог двумя небрежными словами отделаться от нее! Но она не собирается стоять здесь и спорить с ним!

– Прекрасно. Оставляю вас в вашем же блистательно остроумном обществе.

Гордо выпрямившись, она повернулась и направилась к трапу через всю палубу. К тому времени, как Каро одолела темный коридор и добралась до своей каюты, ее трясло от ярости к себе самой! Она снова фактически вешалась Максу на шею! Опять! И на этот раз он отверг ее в самых недвусмысленных выражениях!

Каро бросилась на койку лицом вниз, проклиная и его, и себя, бешено колотя кулаками подушку. Как она могла вести себя подобно безмозглой дурочке?

Она рада, рада, что Максу ни к чему ее утешение! Рада, что не сделала той же идиотской ошибки, что и год назад! Не отдала ему свое тело в попытке исцелить душу! Следовало усвоить урок в первый раз!

Но отныне она грубо раздавит все мягкие женственные чувства, которые когда-либо испытывала к Максу. Каждую унцию сострадания. Каждый намек на желание. Каждую частичку сладострастия.

Безжалостно.

Она во что бы то ни стало победит свое проклятое влечение к нему.

Макс стоял у поручня в сверкающем свете солнца, вспоминая несчастную встречу с Каро прошлой ночью. Несмотря на резкость, с которой он прогнал ее вчера, его намерения по крайней мере были благородны. Было бы нечестно воспользоваться ее сочувствием к раненым созданиям. Он хотел ее больше, чем следующий глоток воздуха, – только не на этих условиях.

Кроме того, он не желал, чтобы она старалась проникнуть в его тайны. Не желал, чтобы она знала, сколько ночей он просыпался в холодном поту, борясь с когтистой лапой, сжимавшей горло и не дававшей дышать, дрожа от воспоминаний о гибели Филиппа. А прошлой ночью Макс, к сожалению, сказал слишком много. Открыл свою душу.

И все же вкус нежности Каро изгнал, хоть и ненадолго, ледяной озноб, завладевший им. И это не впервые. С той ночи любви в развалинах он ощущал между ними невидимую связь. Она была его ангелом-хранителем, любящим духом, который стоял за его плечом, заботился, защищал и спасал.

Он потерял счет ночам, когда она уговаривала и успокаивала его. Иногда просто звала по имени, пробуждая от кошмара. Иногда пела колыбельную, убаюкивая его. Иногда он даже вел с ней длинные воображаемые беседы.

Он всегда представлял ее прекрасный образ и долго мечтал перед сном…

В последний год войны он, наверное, сошел бы с ума, если бы не она.

Возможно, он до сих пор немного безумен, если не может забыть случившееся в сражении при Талавере. Не может простить себя.

Как можно жить в мире с собой, когда твой лучший друг отдал свою жизнь ради тебя?

Макс задумчиво смотрел на переливающиеся золотистые отблески солнца в голубой воде. Если бы не он, Филипп вообще не пошел бы в армию. Филипп Херст был наследником графского титула, а старшие сыновья аристократов не должны становиться пушечным мясом. Но он без всяких уговоров последовал за Максом.

Тогда они оба были такими наивными идеалистами! Отплыли на Пиренейский полуостров, смеясь и споря, кто больше прикончит лягушатников! К сожалению, оба довольно скоро познали страшную реальность войны.

Макс стиснул зубы. Недаром он отказывался говорить о гибели друга с кем бы то ни было. Даже сейчас не мог заставить себя обнажить свою скорбь, свою вину. Даже перед Каро. Но зато мог бы более мягко попрощаться с ней вчера ночью. Потому что страстно нуждался в ее утешении. Хотел его. В каждом ее прикосновении было нечто необычайно целительное. Но еще больше он жаждал ее страсти.

Прищурившись от ослепительно яркого света, Макс повернулся и оперся спиной о поручень. Он хотел увидеть Каро в тот момент, когда она поднимется на палубу. Потому что желал ее. Желал страстно. Огонь, зажженный ими в руинах, все еще полыхал между ними, и доказательством служило единственное прикосновение к ней. Но после вчерашней ночи ему придется убедить Каро в своем желании.

Вчера он намеренно отпугнул ее, но сейчас намеревался исправить ошибку. Дать ей ясно понять, что тоска и скорбь о погибшем друге не имеют ничего общего с его чувствами к ней.

Она увидела Макса, как только поднялась на палубу, и чуть не споткнулась, густо покраснев при мысли о собственном бесстыдстве прошлой ночью. Даже после неспокойного сна сердце все еще жгло при воспоминании о том, как он ее отверг.

Когда он шагнул ей навстречу, она расправила плечи и гордо вскинула голову. Его черные волосы растрепало ветром, и один локон упал на лоб. Так он казался моложе и чуточку уязвимее.

Не успела она раскрыть рот, как Макс предупреждающе поднял руку:

– Я должен извиниться, ангел. Знаю, вчера ночью ты всего лишь хотела помочь.

– Т-гак и есть, – настороженно пробормотала она.

– Я не люблю говорить о своих кошмарах.

– Я так и поняла, – сухо бросила Каро. – Но не стоит бояться, что я повторю свою ошибку. Я больше не попытаюсь утешить вас.

– Поверь, я буду невероятно сожалеть об этом. Прошлой ночью мне страстно хотелось поцеловать тебя, и не только. Просто я знал, что стоит начать, и я не смогу остановиться.

Судя по пристальному мрачному взгляду, он говорил правду.

– Ну… теперь это вряд ли что-то значит, – пожала плечами Каро.

– Значит, и очень много, – возразил Макс и, подойдя ближе, накрыл ладонью ее затылок и припал к губам. Поцелуй был жестким, чувственным, исступленным… намеренно возбуждающим.

Каро, охнув от изумления, так растерялась, что и не думала сопротивляться. Как может единственный поцелуй сотворить с ней такое – отозваться в каждой клеточке тела, наполняя его пьянящими волнами ощущений? Все ее чувства мгновенно возродились к жизни, а опаляющий жар вспыхнул внутри, собравшись огненным озером внизу живота.