— Да-да, конечно, я понимаю…

Финли решил сам привести коня, но ему долго пришлось успокаивать животное — конь в страхе шарахался от него и вставал на дыбы.

— Какое глупое животное, — проворчал Финли.

Впрочем, он понимал: отдохнув, конь вспомнил свой страх перед хищниками, а его, Финли, в каком-то смысле тоже можно было бы причислить к хищным животным.

— Помочь вам сесть в седло? — спросил он, подводя коня к Кенне.

Она кивнула и приняла его руку, однако старалась не смотреть на него, так что Финли мог лишь гадать о том, что она сейчас чувствует. Но когда он, запрыгнув в седло, оказался с ней рядом, он вдруг понял, что ему уже нет никакого дела до того, как Кенна к нему относится. Едва лишь он оказался рядом с ней, как все изменилось — по спине его побежали приятные мурашки, а сердце радостно забилось в груди. Ведь он находился рядом со своей женщиной, да-да, со своей!

Финли специально напился крови перед дорогой, чтобы сдерживать похоть, но с тем же успехом он мог бы перед дорогой напиться козьего молока. Клыки его заныли в тот миг, как ее округлые ягодицы прижались к его паху. Финли крепко зажмурился и сделал глубокий вдох. Нисколько не помогло. Пожалуй, стало еще хуже.

Тут она вдруг взглянула на него и сказала:

— Если вы не против, милорд, я бы предпочла ехать по-мужски. У меня все еще болит спина после нашей верховой прогулки.

— Да, конечно, — закивал Финли. — Прекрасная мысль!

Уж пусть лучше прижимается к нему спиной. Тогда, возможно, ему удастся думать о чем-то еще, а не только о том, как бы забраться ей под юбку. Кенна тут же изменила позу, перекинув ногу через круп коня, и вздохнула с облегчением. Когда же она откинулась назад, у Финли едва глаза не вылезли из орбит. Теперь ему казалось, что он сидел верхом не на коне, а на ней. К тому же получилось так, что она прижималась к нему не только спиной, но и ягодицами, причем прижималась гораздо сильнее, чем прежде. И она обязательно почувствует, что он ужасно возбужден. Наверное, уже почувствовала…

О Господи, уж лучше бы сидела по-женски.

Он шумно откашлялся, и Кенна вздрогнула от испуга.

— Что ж, теперь пора, — просипел Финли. — Тебе не холодно? Пока не уехали, я могу попросить миссис Макдермотт, чтобы принесла еще один плед.

— Нет, спасибо. Мне не холодно.

«Да, верно, она и в самом деле очень теплая», — мысленно отметил Финли. Он натянул поводья, и конь тронулся. При этом ягодицы Кены шевельнулись, и Финли едва удержался от стона — по телу прокатилось приятное тепло. И так повторялось раз за разом, при каждом движении коня, трусившего неспешной рысцой. Кенна покачивалась в седле, ягодицы ее шевелились, а Финли из последних сил сдерживал стоны…

Примерно полмили он был настолько поглощен своими мучительно сладостными ощущениями, что почти забыл о спутнице. Глупо, конечно, если учесть, что источником его сладостных мучений была именно она, Кенна. Когда же они проехали обгоревшие остовы домов — тут еще совсем недавно находилась деревня, — Финли наконец-то вспомнил, где находится, и отчитал себя за то, что увлекся собственными ощущениями, забыв о грозящей опасности. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь привести себя в чувство, и тут же содрогнулся всем телом и глухо застонал.

Вместо того чтобы успокоиться и обрести ясность мысли, он своими вдохами еще больше себя возбудил.

— О Боже… — пробормотал он не удержавшись.

— В чем дело? — спросила Кенна.

Голос ее был чуть хрипловатым, и Финли вдруг понял, что она возбуждена до предела — сейчас он наконец-то почувствовал запах ее желания.

А что, если он сейчас опустит руку и коснется ее бедра? Вздрогнет ли она? Вздохнет? Положит ли голову ему на плечо? Господи, ему ведь ничего не стоило запустить руку ей под юбку. Заставить ее стонать. Взять прямо здесь, в седле.

Он осторожно положил руку на ее бедро… И клыки его вылезли изо рта.

О Боже, они ведь никогда не высовывались сами по себе. Они обнаруживали себя лишь в тот момент, когда он сам этого хотел.

Он посмотрел на шею Кенны в том месте, где немного спустился плед, который дала ей миссис Макдермотт. И чем дольше он смотрел на ее шею, тем сильнее становилась жажда крови, хотя совсем недавно он выпил довольного много коровьей крови. Ему вдруг представилось, как он сейчас осторожно проведет языком по ее шее, затем, приоткрыв рот, царапнет пульсирующую жилку и…

По спине его пробежала дрожь. От нее так хорошо пахло. Должно быть, на вкус она как пища богов. А ее горячая кровь…

— Маклейн! — послышался ее голос.

— Да, моя девочка.

Шея ее была совсем близко. А ягодицы по-прежнему терлись о его возбужденную плоть.

— Ммм… А почему… Почему король захотел вас увидеть? У вас неприятности?

Король? Ей захотелось поговорить о дворцовых интригах? Он по-прежнему смотрел на ее нежную белую шейку. Возможно, она получит удовольствие, если он ее легонько укусит. Только сначала надо сделать так, чтобы она возбудилась. Хотя нет, она и так возбуждена.

Он положил ладонь ей на бедро и закрыл глаза. Она шумно выдохнула и пробормотала:

— Лэрд Маклейн, вы…

— Да, моя девочка…

Он погладил пальцами ее бедро. Кенна пронзительно взвизгнула и подалась вперед, так что спина ее уже не прижималась к его груди.

— Вы не ответили на мой вопрос, лэрд Маклейн, — сказала она через некоторое время.

И тут же натянула плед повыше, так что теперь он не мог видеть ее шею, но зато она по-прежнему прижималась к нему ягодицами. Хотя это, конечно же, ничего не означало. Она просто сидела в седле, вот и все.

И она отшатнулась от него! Да, отшатнулась, хотя и желала его — в этом сомневаться не приходилось. Он чувствовал, что она его желает, однако…

«Кенна не хочет меня желать! — мысленно воскликнул Финли. — Да, желает, но пытается бороться со своими желаниями».

Он откашлялся и пробормотал:

— А что… Что это был за вопрос, мистрис Кенна?

— Ну… почему король хочет видеть вас, если он ничего про вас не знает? То есть не знает правду? — добавила она почти шепотом.

Причем хрипловатым шепотом. Да, она по-прежнему желала его, однако пыталась держать себя в руках. Очень предусмотрительная и благоразумная девочка… И ему тоже следует проявлять благоразумие. Ему надо как-то отвлечься, о чем-нибудь поговорить. Что ж, король и его двор — тема вполне подходящая.

— Видишь ли, Кенна, при дворе ходят слухи о том, что я любого человека могу подчинить своей воле.

— А вы можете?

— Ну… не совсем.

Она вдруг взглянула на него через плечо:

— Почему у вас такой странный голос? А, вижу… Ваши зубы вылезли.

— Да, верно, — согласился Финли.

К счастью, в темноте она не могла увидеть, как он покраснел.

— Прошу прощения.

Финли закрыл глаза и с болезненной гримасой втянул зубы.

— А это больно?

— Только… — Он поморщился. — Только иногда.

— А вы не… Вы не голодны?

Финли невольно рассмеялся.

— Не бойся, милая. Я не укушу тебя, если ты сама этого не захочешь.

— Сама захочу? Но разве может быть такое?

— Видишь ли, женщины иногда…

— Что иногда?

В голосе ее прозвучала насмешка. Финли снова откашлялся.

— Считается, что это необыкновенно приятно.

— Приятно, когда тебя кусают? Да вы, должно быть, сумасшедший. Держу пари, что вас никто никогда не кусал.

— Ошибаешься, милая.

Она стремительно обернулась к нему.

— Но ведь вас кусал… не мужчина?

— Нет, не мужчина.

Губы ее чуть приоткрылись, она смотрела на него во все глаза.

— Есть и женщины… такие же, как вы?

— Да.

— И они ваши любовницы?

Финли вдруг почувствовал, что ему надоел этот разговор, — ужасно не хотелось вспоминать прошлое.

Он нахмурился и кивнул:

— Да, когда-то так и было.

— Понимаю… — Кенна отвернулась от него и вновь стала смотреть на дорогу. — А эта девушка — ваша любовница?

— Какая девушка?

— Та, что у вас на конюшне.

— Ты про Грей? Нет, она… мой вале, если можно так выразиться.

— Но она ведь женщина!

Финли склонил голову к плечу и задумался. Возможно, Грей и впрямь когда-то была женщиной, но сейчас она ею не являлась. По крайней мере она никак свое женское начало не проявляла.

— Да, Грей действительно девушка. Я нашел ее в Германии. Она жила в подвале. Ей очень не нравится, когда к ней прикасаются.

— Вот как? — отозвалась Кенна.

— Она такая же, как я, — продолжал Финли. — Но ее обратили в очень юном возрасте. Ею пользовалось целое семейство вампиров.

— А сколько ей лет?

— Точно не знаю. Лет сто, наверное. Я нашел ее двадцать лет назад.

По телу Кенны пробежала дрожь, и Финли тотчас же почувствовал, что ее дрожь уже не возбуждает его. Разговор о Грей помог обуздать похоть. До сих пор его преследовали воспоминания о том подвале и о том, как он увидел Грей в цепях. Она сидела без движения и молчала. Ему и сейчас еще делается не по себе при мысли о том, что он мог и не заметить ее в углу. Но возможно, она действительно хотела, чтобы ее никто не нашел. Хотела умереть от голода там, в темноте.

Конь внезапно оступился, словно его что-то испугало. Финли тут же спрыгнул на землю и передал поводья Кенне. Затем отошел на несколько шагов и осмотрелся, принюхался… Нет, конь учуял вовсе не кровь, как он опасался, а влажный мех и запах мочи. Возможно, то был волк, метивший свою территорию. Прислушавшись, Финли уловил тихий шорох в подлеске вдалеке. Потом все стихло. Опасности не было, если только зверь не наведет на них стаю.

Чтобы успокоиться, Финли начал насвистывать веселую мелодию и осторожно приблизился к коню. К счастью, тот стоял смирно, и Финли без помех забрался в седло.