– Вы можете все уйти?! – не вытерпела, наконец, Маргарет. – Кроме Бертранды, конечно.

Никто и не подумал покинуть комнату, все только разбрелись по углам. Сидящая рядом Бертранда потрепала ее по плечу.

– Не волнуйся, ma chere, ты успеешь. А главное, даже тот, кто сплел эту манжету, не сможет отличить свою от твоей.

Маргарет потянулась поцеловать подругу.

– Спасибо, ma tante.

В дверь постучали, и, когда Гильс открыл ее, в комнату влетела запыхавшаяся взволнованная Кэйт Керри с обтянутой голубым шелком коробкой.

– Мадам! Милорд! Капитан! – сбивчиво заговорила она. – Я бежала изо всех сил. Королева немедленно хочет видеть вас, капитан. Вы не поверите, но я сейчас случайно заглянула в ларец и обнаружила в нем пропавшую манжету!

Пораженные, все в глубоком молчании смотрели на Маргарет, которая ошеломленно переводила глаза с Кэйт на кружево и обратно. Значит, она без толку сделала эту сумасшедшую работу? И все ее мучения, бессонница и волнения впустую?

Затем все вдруг одновременно загалдели, каждый хотел высказать свое мнение о происшедшем.

– Тихо!

Джонатан вскочил на ноги, и все притихли, взглянув на его нахмуренное лицо. Он взял у фрейлины ларец и откинул крышку. На черном бархате, окруженная длинным рюшем, сложенным кольцом, сияла белоснежными звездами манжета – блудная сестра той, с которой Маргарет копировала узор.

Капитан несколько минут, не дотрагиваясь, изучал ее, затем повернулся ко всем.

– Я иду к ее величеству и, как только вернусь, займусь манжетой. Ларец пусть стоит здесь, и чтоб никто до него не дотрагивался. И расходитесь, здесь немыслимо душно, да и мне нужно будет заняться делом в тишине.

Маргарет проводила мужа тревожным взглядом.

В комнате остались три женщины – Маргарет, Бертранда и Мари.

Перед ними на столе матово поблескивал шелковый ларец, скрывающий в себе мучившую их разгадку.

– Почему все-таки его вернули? Маргарет осторожно подняла крышку, и над ларцом нетерпеливо склонились три головы.

– Ничего не могу понять. Может, подложили другую? – Мари осторожно подцепила манжету и вынула ее из коробки. – Давай сравним с твоей, Маргарет.

Бертранда протянула обе ладони. На правую Мари бережно опустила найденную беглянку, а на левую Маргарет положила манжету, служившую ей образцом. Напрягая зрение, старая француженка поднесла их к глазам, внимательно изучая. Рядом склонилась Мари.

– Нет, Мари, это парная к первой. Отличить невозможно. Посмотри-ка, у тебя глаза получше.

– Ой, правда, ma tante, прямо как двойняшки! Следившая за ними Маргарет огорченно вздохнула.

– Да, конечно, сразу видно, что с ней ничего не случилось, а я только понапрасну трудилась.

– А ну-ка, Маргарет, покажи мне твою работу, сравним их, – Бертранда искоса посмотрела на расстроенную ученицу.

Когда Маргарет выполнила ее просьбу, стало ясно, что у двойняшек появилась еще одна нарядная сестрица: совпадало все, даже тон сияющей белизны.

Старая француженка радостно рассмеялась.

– Ты представляешь, что ты сумела сделать? Да после этой великолепной школы тебе любая задача по плечу.

– Давайте поскорее уберем ее обратно, – сказала Маргарет, слабо улыбаясь, – а то влетит нам от Джонатана.

Аккуратно взяв манжету за самый кончик кружева, Мари стала осторожно поднимать ее к ларцу и вдруг выронила. Бертранда была рядом, она подставила ладонь и не дала ей упасть на пол. С облегчением переведя дух, протянула манжету Мари и вдруг охнула.

– Что такое? Тебе плохо?

– Да нет, просто укололась чем-то. Маргарет наклонилась и, внимательно осмотрев кружево, заметила в нем крохотную булавку, ловко выдернула ее за головку и положила на стол.

– Дай посмотреть твою руку. Всего лишь крошечный укол булавкой, на пальце только маленькая капелька крови. Я сейчас вытру, – успокоила она подругу и потянулась за платком, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату ворвался Джонатан.

В мгновение ока он оказался рядом с женщинами.

– Почему коробка раскрыта? Вы брали манжету? Я же запретил это делать! А что с рукой Бертранды?

– Ничего страшного, – отвечала Маргарет, – просто слегка укололась вот этой булавкой, которая оказалась в кружеве.

Она потянулась взять булавку со стола, но Джонатан свирепо гаркнул:

– Не смей ее трогать!

Маргарет испуганно посмотрела на него.

– Никто больше не должен дотрагиваться ни до манжеты, ни до булавки! Маргарет и Мари, тщательно вымойте руки. А вам, мисс Бертранда, лучше прилечь, у вас усталый вид.

Старая француженка безропотно подчинилась капитану.

Джонатан с озабоченным видом отошел от кровати, вынул из ларца рюш и передал Мари с просьбой завернуть его в чистую ткань. Затем осторожно поднял найденную манжету своим платком, взял булавку за шарик и бросил все в ларец, который поставил на высокий шкаф. Затем вернулся к Бертранде.

– Ну, а теперь, мисс, – он встал рядом с кроватью на колени и осторожно взял ее руку, – мне нужно сделать маленькую операцию на вашем пальце. Маргарет, зажги еще одну свечу, да поскорее.

– Джонатан, какая в этом необходимость? – запротестовала Маргарет. – Это всего-навсего булавочный укол, я могу его промыть с мылом, если хочешь.

– Делай, что тебе говорят, – резко оборвал он ее.

Напуганная и сбитая с толку, она поспешила повиноваться. Джонатан накалил острие своего кинжала на племени свечи.

– Я теряю драгоценные минуты, но ничего не поделаешь. Вы готовы?

В ответ Бертранда протянула ему руку. Маргарет вздрогнула, когда он аккуратно надрезал подушечку пальца крест-накрест и выдавил кровь. Потом поднял голову, и она встретилась с его мрачным взглядом.

– Да что случилось, ты можешь сказать?

– Дай чистую тряпку, – все, что он ответил. Маргарет торопливо протянула ему свой свежий носовой платок.

Черты лица Джонатана смягчились, когда он заговорил со старой француженкой, продолжая держать ее забинтованную руку.

– У меня плохие новости для вас, мисс, но я знаю, вы предпочтете их неведению. Только что мальчишка из Шеффилда привез Джейн письмо, оно от Роберта. Сейчас я прочитаю его.

Маргарет судорожно стиснула руки, глядя, как муж достает из кармана мятый лист бумаги с торопливо нацарапанными строками.

«Дорогая Джейн, – читал Джонатан глухим голосом. – У меня всего несколько минут, чтобы написать тебе. Мальчишка, который привезет эту записку, точнее расскажет, где я нахожусь, знаю только, что где-то в Шеффилде. Хочу предупредить, что испанцы вернут манжету с булавками, отравленными ядом кураре, если я правильно расслышал. – Джонатан сжал руку француженки, не поднимая глаз от письма. – Очень боюсь, что письмо опоздает, дорога длинная. И еще: дон Луис де Альварес из испанской торговой делегации – главный инквизитор Нидерландов, а не купец. Он возглавляет заговор против королевы. Это по его приказу меня выкрали такие же негодяи, как я, да покарает меня Господь, и держат под замком. Судьбы своей не знаю, но готов принять любую, лишь бы спасти ее величество. Они почему-то думают, что я выдал их, и зверски избивают меня, чтобы дознаться. А я только жалею, что раньше этого не сделал, а сейчас, может быть, уже поздно. У меня словно раскрылись глаза на то, что я сотворил. Молю Бога и тебя о прощении. Прощай. Твой Роберт. Хотя бы мальчику удалось добраться».

– О нет! Джонатан, нет! – Дрожа, Маргарет сжала виски ладонями, и письмо, и то, что ждет Бертранду, казалось кошмаром.

Закрыв лицо, беззвучно плакала Мари.

– Прошу тебя успокоиться, Маргарет, – приказала Бертранда и рассудительно спросила: – А эта процедура может мне помочь, капитан?

– Увы, кураре очень сильный яд, поэтому я не очень уверен. Теперь нам ничего не остается, только ждать.

– Сколько, по-вашему, у меня времени? – хладнокровно и деловито спрашивала Бертранда.

– Если яд успел проникнуть в кровь, он делает свое дело за полчаса.

– Бертранда, дорогая моя, – обнимая плачущую Мари, Маргарет склонилась к подруге. – Я не могу поверить. Мне придется смотреть, как этот негодяй забирает у меня мою…

– Non, non, ma chere, – Бертранда взглянула на нее без тени страха на лице. – Не надо расстраиваться так сильно. Неужели ты не понимаешь? Милостивый Господь устроил так, чтобы и королева не пострадала, и мне пришло благословенное спасение от боли.

– Разве тебе так уж плохо? – расплакалась Маргарет. – Ты ведь никогда не жаловалась.

Бертранда похлопала ее по руке.

– Плохо, мой друг, очень плохо. Я чувствую, что конец уже близок, но без этой помощи мне пришлось бы помучиться… Как действует яд? – спросила она Джонатана с полным самообладанием.

– Вы будете слышать все вокруг, пока сердце не остановится, но не сможете говорить. Думаю, он не вызовет боли.

– Хорошо. Маргарет, возьми свою подушку и сядь рядом, – Бертранда роняла с губ точные указания, не теряя присутствия духа. – Мари, девочка, возьми Пэйшенс и сядь с другой стороны. Капитан, мне очень хотелось бы, чтобы вы с графом тоже были здесь. Mon amie, ты должна закончить эту манжету, чтобы королева смогла ее надеть, – наказала она Маргарет, которая, плача, вернулась к ней с подушкой. – Мари, ты здесь?

Пэйшенс почти заснула в передней комнате. Мари принесла девочку, и она поцеловала Бертранду в щеку, затем уютно устроилась рядом со старой женщиной и снова уснула.

– А теперь, Маргарит, спасай королеву и Англию своими волшебными руками. Я буду следить в уме за узором в последний раз. Скажи мне, когда будешь готова.

Комок в горле помешал Маргарет ответить сразу. Бережно положив руку Бертранды на кровать, она взяла коклюшки и начала работать.

– Я подхожу к концу узора, – с трудом говорила она. – Помещаю булавку в первую петлю и возвращаюсь, чтобы сделать закрывающие стежки.

– Да, да, я словно вижу это. Продолжай, Маргарит. – Бертранда сжала ее руку у запястья.

Преодолевая себя, Маргарет продолжала плетение, даря подруге желанное наслаждение. Она торопливо работала, время от времени вытирая набегавшие слезы, бросая взгляд на подругу. Очевидно, яд уже начал свое милосердное действие, и боли прекратили терзать Бертранду: губы перестали сжиматься, и лицо выглядело моложе и безмятежнее.